Инферно Габриеля - Рейнард Сильвейн - Страница 42

• Предыдущая
• 42/144
• Следующая

На шее кролика торчал розовый, неуклюже повязанный бант. Тот, кто его завязывал, либо имел дефект рук (ничего оскорбительного, просто наблюдение), либо имел вполне здоровые, но крупные и не слишком ловкие руки с недостаточно развитой мелкой моторикой пальцев (в противоположность Габриелю). К банту была пришпилена белая картонная карточка.

Не желая вгонять Джулию в еще большее смущение, Габриель улыбнулся.

— Очень милая игрушка, — сказал он, успев прочитать написанное на карточке.

«Опять этот долбаный Пол со своими любезностями!» — сердито подумал Габриель.

— А кто скрывается за буквой К? — спросил он.

Джулия быстро убрала подарок Пола обратно в сумку, следя, чтобы кроличьи уши не застряли между зубцов молнии.

— Одно из моих прозвищ.

— Вот как? Попробую угадать.

«Давай угадывай. Наверное, решишь, что Пол называет меня Котенком. Или Кнопкой. Дальше мужская фантазия обычно не идет».

— Наверное, Королева, — сказал Габриель и тоже покраснел, поскольку не хотел произносить свою догадку вслух. — Стало быть, вы здесь сладко спали под «Кроличьи песни», находясь под защитой плюшевого кролика. Никак не думал, что вы обожаете кроликов. — (Джулия растерянно хлопала глазами.) — А музыка мне понравилась, — добавил он. — У вас хороший музыкальный вкус.

— Благодарю вас, профессор.

Она быстро выключила свой дряхлый ноутбук, убрав его в сумку вместе с диском.

— Между прочим, библиотека скоро закрывается. Что бы вы делали, если б я не пришел?

Похоже, Джулия об этом не задумывалась, и вполне резонный вопрос ее смутил.

— Перед закрытием дежурные обычно проверяют здешний коридор. Но если бы они не заметили свет, вас бы заперли в библиотеке на всю ночь. Без пищи. — Представив себе голодную ночевку в отсеке, Габриель сразу перестал улыбаться. — Что вы намерены предпринять, чтобы в будущем не оказаться узницей моего отсека? — спросил он, удивляясь, почему так и не научился задавать простые вопросы простыми словами.

— У Пола здесь есть дорожный будильник. Воспользуюсь им.

Габриель кивнул, будто ответ его удовлетворил. Но оставались другие, не менее важные вопросы.

— Есть хотите?

— Профессор, мне пора уходить. Пожалуйста, извините, что вторглась в ваше личное пространство.

«Если бы ты знала, Джулианна, до чего правдивы твои слова».

— Постойте, мисс Митчелл. По-моему, я не сказал, чтобы вы немедленно уходили. Я задал вам совсем другой вопрос. Если вы его прослушали, повторю: есть хотите? И вообще, вы сегодня обедали?

— Нет.

Брови Габриеля сомкнулись, как две грозовые тучи.

— А когда вы в последний раз ели?

— Где-то около полудня.

— Так это же было почти одиннадцать часов назад, — нахмурился профессор Эмерсон. — Простите за любопытство, из чего состоял ваш ланч?

— Около библиотеки продавали хот-доги. Они так аппетитно пахли. Я съела один, прямо на ходу.

— Нельзя питаться чем попало, — раздраженно бросил ей Габриель. — А подобие еды, которой торгуют на улице, есть вообще нельзя. Вы же обещали: если всерьез проголодаетесь, обязательно мне скажете. А в том, что вы всерьез проголодались, я уверен на сто пятьдесят процентов. Вы чуть в обморок не упали. В голодный, между прочим. — Он взглянул на свой «Ролекс» в корпусе из белого золота. — Увы, «Гавань-60» уже закрыта. Давайте отправимся в другое место. Я тоже вот готовился к лекции и заработался. Толком поесть не успел.

— Вы серьезно?

— Мисс Митчелл, я что, похож на подростка, который приглашает понарошку? Или как у них говорят — чтобы приколоться. Если я приглашаю вас поесть, мои слова имеют буквальный смысл. Так вы согласны?

— Большое вам спасибо, но я не одета для ресторана.

Джулия вполне оправилась после его внезапного появления. Выгнать ее из своего отсека он может, а вот таким приказным тоном спрашивать, согласна ли она…

Габриель еще раз окинул взглядом ее красивую фигуру, но невольно нахмурился, задержавшись на кроссовках. Он терпеть не мог, когда женщины ходят в кроссовках. Пора бы уже оставить подростковые привычки.

— Рестораны бывают разные. Тот, куда я намерен вас отвезти, вполне терпим к одежде. Кстати, вы напрасно стесняетесь. Ваша блузка удачно подчеркивает румянец щек и светло-коричневые пятнышки в ваших глазах. Вы просто замечательно выглядите. — Теперь его тон был слишком уж теплым. Как воздух в отсеке.

«У меня что, действительно есть светло-коричневые пятнышки в глазах? С каких это пор? И давно ли он так внимательно приглядывается к моим глазам?»

— Недалеко от моего дома есть очень приятный ресторанчик. На буднях я туда часто заглядываю, особенно если поздно возвращаюсь. Мы там поедим, а потом поговорим о плане вашей диссертации. В неформальной обстановке.

— Благодарю вас, профессор.

Их глаза ненадолго встретились, и они оба несколько смущенно улыбнулись.

Габриель терпеливо ждал, пока она наведет порядок на столе. После этого он отпер дверь.

— Прошу. Только после вас.

Джулия поблагодарила Габриеля и уже собралась выйти, когда он протянул руку, схватил болтающийся ремень ее сумки и слегка коснулся пальцев Джулии. От неожиданности она выронила сумку, но Габриель успел подхватить ее.

— Это очень дорогая вещь.

— Не возражаете, если я немного ее поношу? — с улыбкой спросил он, и Джулия покраснела.

— Спасибо, — пробормотала она. — Мне на самом деле нравится сумка. Она великолепна.

Они молча доехали до итальянского ресторанчика «Кафе Воло», находившегося на Янг-стрит. Это тихое и неприметное заведение предлагало самый большой в Торонто выбор марок пива. Здешний повар готовил весьма простые блюда, но под его руками они превращались в кулинарные шедевры. Зал был невелик — всего десять столиков. Летом их становилось больше за счет тех, что ставили во дворике. Интерьер воссоздавал облик провинциальной итальянской траттории, но вместо обычных стульев владелец поставил распиленные на части старые церковные скамейки со спинками. Наверное, купил в каком-нибудь католическом храме, когда там меняли скамейки. Дощатые столы были покрыты белыми льняными скатертями. Джулии убранство ресторана напомнило не Италию, а немецкий винный погребок, в котором она была с друзьями, когда ездила во Франкфурт.

Габриелю заведение нравилось тем, что здесь подавали его любимое пиво «Шимей премьер» и пиццу по-неаполитански. Как и везде, он терпеть не мог посредственно приготовленной еды. Поскольку он считался завсегдатаем ресторанчика и оставлял щедрые чаевые, его всегда старались усадить на лучшее место. Вот и сейчас метрдотель — он же хозяин — отвел их с Джулией к угловому столику на двоих. Столик располагался практически у окна, за которым била ключом ночная жизнь Янг-стрит.

На этой улице можно было встретить людей разного возраста, достатка и рода занятий, в том числе и завзятых бездельников. По ночной Янг-стрит любили болтаться университетские студенты — в одиночку и компаниями. Здесь гуляли парочки традиционной и нетрадиционной сексуальной ориентации, а также те, кто сменил себе пол. Папарацци вылавливали звезд шоу-бизнеса, которых почему-то тянуло сюда после благотворительных визитов в трущобы. Молодые, но уже успевшие подняться по карьерной лестнице служащие фирм и корпораций выгуливали своих дорогостоящих собачек. Защитники окружающей среды раздавали листовки и с жаром новообращенных призывали пересаживаться с автомобилей на велосипеды. Были здесь и уличные музыканты. Естественно, Янг-стрит притягивала к себе туристов, равно как и криминальных элементов, среди которых были и члены все громче заявляющей о себе русской мафии. Впрочем, уличные инциденты были сравнительно редки, ибо полицейских здесь тоже хватало. Словом, эта улица, претендующая на звание самой длинной в мире, вмещала в себя все особенности и оттенки человеческого общества, показывая всю многогранность жизни.

• Предыдущая
• 42/144
• Следующая