На маленьком острове - Новогрудский Герцель (Герцль) Самойлович - Страница 31

• Предыдущая
• 31/40
• Следующая

— А сам не хитрый? Самому тебе на первом месте быть — ничего?

Марти, действительно, не прочь был быть на первом месте. Но справедливость есть справедливость. Справедливость подсказывала, что в этом спорном случае лучше всего кинуть жребий.

Так он и предложил.

Юло не возражал.

Марти достал из кармана неведомо как попавшую туда гайку и зажал ее в левой руке.

Юло пощупал в темноте обе грязные, мокрые руки приятеля и хлопнул по правой.

— Не угадал! — обрадовался Марти, раскрывая пустую ладонь.

— Нет, ты и левую покажи, — потребовал для проверки Юло.

— На?, на?, пожалуйста!

Гайка лежала в левой руке. Обмана не было.

— Так, — вздохнул Юло. — Значит, сначала на записке будет твоя фамилия, потом моя…

— Как условились, — скромно, но с торжеством в голосе произнес Марти. — И знаешь что? Не будем время терять, давай — к ящикам…

Стали разбирать ящики. Вот и нижний… Ощупью обследовали бока. Верно, в одной доске — гладкая скошенная дырка, след выпавшего сучка. Значит, ошибки нет — тот самый ящик и тот самый бок.

— Надо самую нижнюю кильку достать, — сказал Юло.

— А если она маленькая будет, дохлая… — усомнился Марти. — Лучше так сделаем: закроем глаза, и оба, не глядя, достанем по кильке. Чья будет побольше, ту и заспиртуем. Историческая килька должна быть большой.

— Давай! Считаем до трех.

— Считай.

— Приготовились! — сказал Юло таким тоном, каким говорят перед стартом. — Начали! Раз, два, три!

Друзья зажмурили глаза и запустили руки в ящик.

— Ой! — вскрикнул Марти.

— Ой! — вскрикнул Юло.

Оба поднесли руки ко рту, оба зачмокали губами.

— Вот чорт! — выругался Марти. — Мне колюшка попалась. Все пальцы исколола!

— Надо же! И мне колюшка попалась, — сказал Юло и потряс исколотой ладонью.

Заглянули в ящик.

Теперь, когда они сделали то, чего никто на боте в горячке лова не догадался сделать с самого начала — стали внимательно разглядывать рыбешку, — выяснилось нечто такое, от чего ребята вскочили и ошалелыми глазами посмотрели друг на друга. Рыбка, которая принималась всеми за кильку, оказалась вовсе не килькой. В ящике было полным-полно колюшки. Самой настоящей колюшки. А кильки — ни одной!

Мальчики заглянули в соседний ящик, потом, торопясь, задыхаясь от волнения, стали перебирать все, сколько их было на корме.

Всюду колюшка. Только колюшка.

Это небольшое, с кильку величиной, создание с тремя острыми, как кинжалы, колючками на спине считалось на Вихну, да и везде на Балтике, «сорной», бесполезной рыбой. Рыбаки выбрасывают ее, когда она попадается в сети. И очень сердятся, если попадается много: улов засоряет, хорошую рыбу портит.

А тут весь улов — колюшка. Колюшка — и никакой другой рыбы! Такого никогда не бывало.

Приятели тупо уставились в темноту. Мелкая волна плескалась о борт стоящего на якоре судна. В этом тихом, равномерном журчании воды слышалась какая-то издевка. Море будто говорило: «Плеск-плеск, плеск-плеск! Удивляетесь? То-то — плеск! — удивляйтесь! Я еще с вами — плеск! — не такие шутки могу сыграть».

На корме Густав Манг о чем-то переговаривался с Андрусом. Их спокойные голоса вывели ошеломленных ребят из состояния оцепенения. Марти первый пришел в себя:

— Юло, что же это, а?

— Не знаю.

— Где же килька?

— Понять не могу!

— И откуда столько колюшки? Одна колюшка! В жизни не видал такого!

— И я.

— Юло, Марти! — раздался в это время призыв бригадира. — Ящики сюда!

Мальчиков как ошпарило. Ведь старшие еще ничего не знают! Они поднимают сеть, они снова собираются загрузить ящики мусором.

— Постойте! Погодите! — отчаянно, в один голос закричали ребята и побежали на правый борт, к лебедке. — Постойте! Погодите!.. Это не килька!..

Старый Леппе остановил лебедку. Переполненная рыбой тяжелая мокрая конусная сеть высилась над палубой. Из каждой ячеи бежала дружная капель. Книзу капли соединялись в сплошной, стекающий в море ручей.

— Ну, что еще там? — спросил Густав Манг.

— Папа!.. Дядя Густав! — вперебой надрывались Юло и Марти. — В ящиках не килька, в ящиках колюшка!..

— Что?.. Вы что чепуху несете!

— Да нет, правда, мы сейчас всё просмотрели. В первом подхвате ни одной килечки не было! Только колюшка!

— А ну, Николай, дай пониже!.. Андрус, зажги лампу! — приказал бригадир.

Подъемный трос пополз вниз. Сеть горой легла на палубу. Потушенная при подъеме лампа была снова включена. Палубу залило ярким светом.

Рыбаки наклонились над сетью, как над колодцем. В сачке бились, извивались, подпрыгивали и снова падали тысячи и тысячи рыбешек. И у каждой на спине топорщились иголки.

Леппе смотрел на странный улов с удивлением, потом брови его стали хмуриться все грозней и грозней. Появление колюшки он принял за личное оскорбление.

— Андрус, — спросил старик голосом, в котором рокотал сдерживаемый гром, — почему мусор в сети? Где килька, что целыми косяками должна идти на свет?

Андрус не успел ответить. Вместо него всего одну короткую фразу произнес бригадир.

— Потом разговоры! — жестко сказал он. — Поднимай сеть!

Старый Леппе молча пошел к лебедке. Трос пополз вверх. Никто не понимал, что собирается делать Густав Манг.

А бригадир дождался, когда подхват повис над палубой, перекинул низ сети за борт и с силой дернул узел, стягивающий выливное отверстие. Рыба целым потоком обрушилась в море. Тысячи, десятки тысяч рыб… Уловом одного подхвата можно было бы воз нагрузить. Но ведь это не улов, это никчемная, никому не нужная колюшка.

Пустая сеть заколыхалась на ветру. Бригадир затянул шнур, и снова прозвучал его спокойный, твердый голос:

— Свет выключить! Опускай!

Лампа потухла. Сеть погрузилась в воду.

— Свет включить!

Лампа озарила глубину.

Андрус, Леппе, Юло и Марти молча смотрели на бригадира: что он делает, чего добивается?

Густав Манг тоже молчал, потом сказал:

— Как же можно по двум подъемам судить о том, годится или не годится лов кильки на свет? Забросим подхват несколько раз, тогда посмотрим.

На яркое электрическое пятно снова стала со всех сторон собираться рыба. Теперь, когда рыбаки знали, даже сверху можно было различить, что это не килька: вокруг лампы грудилась колюшка.

Скоро она, как и раньше, опоясала лампу плотным, непроницаемым кольцом. Начался немой хоровод.

Глядя на рыбешек, Марти кипел от негодования.

— Проклятые! — бормотал он сквозь стиснутые зубы. — Вы не даете килькам подойти, вы весь свет загораживаете!

Подняв с палубы крышку ящика, он яростно швырнул ее в самую рыбью гущу. Доска плюхнулась в воду с шумом взорвавшейся бомбы. Но только те колюшки, что были к ней ближе всех, кинулись врассыпную; другие даже внимания не обратили. Вот уж, действительно, правду сказал инженер Соколов: рыбу палкой нельзя отогнать! Свет словно заворожил ее.

Андрус молча смотрел на колюшек, круживших вокруг лампы. Он был очень расстроен.

— Поднимать не стоит, дядя Густав, — сказал он. — И так все ясно: сплошь колюшка. Попробуем опустить подхват метров на пять ниже…

На такой глубине можно было различить только светлое пятно лампы и темный пояс рыбы вокруг нее. Что за рыба — но узнать.

Подхват подняли. Только колюшка.

Прибавили еще пять метров глубины. То же самое…

Казалось, колюшка собралась сюда со всей Балтики. Откуда ее столько? Будь она промысловой рыбой, какой великолепный улов могла бы дать эта ночь!

После того как сеть еще несколько раз подняли и опустили, Николай Леппе, стуча тяжелыми сапогами, отошел от лебедки. Даже по шагам его чувствовалось, до чего он зол.

— Довольно! — сказал старик, метнув взгляд в сторону бригадира. — Мне все равно, кто что думает, я прямо скажу: заниматься детскими игрушками больше не согласен. Понимаешь, Густав, не согласен, и все! Лампы, генератор… лов на свет… новая техника… Вижу я новую технику: глупость и чепуха! Что это за техника, которая со всего моря собирает сорняк и не приманивает ни одной путной рыбы? Вот уж, действительно, достижение! По старому способу кильку ловим, а по новому — колюшку… Очень хорошо! Да ведь над нами завтра весь залив смеяться будет! И правильно, пусть смеются, поделом. Послушались мальчишек, связались с мальчишками, чуть ли не в пионеры собрались записаться… Тьфу! Стыдно вспомнить!

• Предыдущая
• 31/40
• Следующая