Великий план - Марко Джон - Страница 67
- Предыдущая
- 67/169
- Следующая
«Время почти пришло, Эррит, — думал он. — Тик-так, тик-так…»
Он попытался представить себе реакцию Эррита. Епископ обожает свой собор, так же как Бьяджио — Кроут. Однако за все приходится платить.
— «Морская тень» будет в Казархуне примерно через три дня, — сказал Никабар. — Оттуда еще три дня до Черного города…
— Позаботься, чтобы Сот пристроил его на быстрый корабль, — напомнил Бьяджио.
Ему не хотелось задерживать доставку устройства из-за перемены корабля, но он понимал, что без этого не обойтись. В Черном городе прибытие «Морской тени» будет замечено всеми. Устройство должно доставить торговое судно. Бьяджио был рад, что Бовейдин отправляется с грузом.
— Капитан Сот свое дело знает, — отрывисто бросил Никабар.
— Конечно, Данар. Я не хотел никого оскорбить. Однако устройство должно быть доставлено вовремя. Все распланировано по часам. Достаточно малейшей ошибки — и мой великий план провалится. Этого не должно случиться.
— Никаких ошибок не будет, — пообещал Никабар. — Хоть раз поверь мне. Сот и «Морская тень» доставят устройство вовремя. И я не сомневаюсь, что Бовейдин все плавание будет орать на них, требуя, чтобы они поспешили.
Словно услышав свое имя, Бовейдин повернул лицо к берегу и посмотрел на адмирала. Ученый взглянул на ящик, убедился, что он надежно установлен в шлюпке, выпрыгнул из нее и побрел по воде к берегу. Его босые ноги поднимали в прибрежных волнах тучи брызг. Крошечное лицо Бовейдина слегка разгладилось и выражало почти облегчение. Подойдя к Бьяджио и Никабару, он вздохнул и ткнул большим пальцем себе за спину.
— Теперь мы везем его на «Морскую тень», — объявил он. Бьяджио улыбнулся Бовейдину:
— Добрый путь, друг мой. Получи удовольствие от столицы. Я тебе почти завидую.
— Если все пройдет как нужно, ты сам скоро туда вернешься, — отозвался ученый. — И, сказать по правде, я предпочел бы остаться здесь. Меня не слишком радует мысль о том, что придется плыть по бурному морю с этой штукой.
— Ты сам ее сделал, — проворчал Никабар. — И не говори мне, что она не рассчитана на перевозку по морю! Ее ведь грузят на мой корабль.
— А я этого и не говорю. Но риск всегда остается. Если что-то будет не так, если потечет какой-нибудь шланг…
— Ты говорил, что испытал эту проклятую штуку!
— Испытал! Но риск всегда есть. — Ища поддержки, Бовейдин обратился к Бьяджио: — Скажи ему, Ренато… Бьяджио только зевнул.
— Наверное. Важно лишь, что устройство уже в пути. Но будь благоразумен, Бовейдин. Не торопись. Пусть Сот делает свое дело и ведет корабль. Если он скажет, что море слишком бурное, позволь ему сделать крюк или выждать. Ты понял?
— Ты сказал, что я должен попасть туда вовремя, Ренато! — возразил Бовейдин. — Позволь мне делать мое дело. Я найду этого игрушечных дел мастера и передам ему устройство. А ты уж постарайся, чтобы твоя девочка не забыла про свой день рождения.
Бьяджио не любил напоминаний, но это он решил оставить без ответа. Бовейдин хорошо поработал и заслуживал некоторой снисходительности.
— Просто будь осторожен, — сказал граф. — Это все, о чем я прошу.
— Буду. И мы с вами увидимся в Наре. — По лицу Бовей-дина пробежала гримаса, которая заменяла ему улыбку. — Удачи вам.
— И тебе, мой друг, — откликнулся Бьяджио, протягивая ему руку.
Бовейдин принял его руку, слабо ее пожал, а потом повернулся и ушел на шлюпку, осевшую под весом ящика и матросов. Бьяджио с облегчением проводил ученого взглядом. Он не особенно боялся неудачи, но все-таки Бовейдин никогда прежде не делал ничего похожего на это устройство. И хотя ученый начертил подробные схемы и провел свои непонятные опыты, даже он не мог поклясться, что оно будет вести себя стабильно. Это было очень опасное изобретение, самое, быть может, сильное оружие за всю историю войн, и Бьяджио вовсе не хотелось оставлять его у себя на острове. Если все пройдет по плану, Кроут и так окажется в большой беде, и граф не видел необходимости ускорять катастрофу своего острова. Тем временем Бовейдин сел в шлюпку, и она отплыла от берега, увозя ящик к «Морской тени». У моряков корабля была на лице тревога. Они опасались этого груза.
— Ну, пошли в дом, — сказал Бьяджио. — Смотреть больше не на что.
— Я подожду, — ответил Никабар. — Хочу увериться, что все в порядке.
— Как хочешь, дружище. Но не задерживайся слишком долго. Я хочу поговорить с тобой о Драконьем Клюве.
Никабар посмотрел на графа:
— А что о нем говорить?
— Тебе скоро надо будет туда отправиться. Нам следует это обсудить.
— Я знаю дорогу, Ренато.
— Это не шутка! — строго проговорил Бьяджио. — Если Форто направят на Драконий Клюв, как будет просить Энли, то герцогу нужна будет твоя помощь. Мои наемники не смогут в одиночку противостоять легионам. Я обещал Энли, что ты там будешь.
— Я там буду, — пообещал Никабар. — Я такого не пропущу. А воздушная армия?
— Пока не знаю, — честно ответил Бьяджио. Вести с Драконьего Клюва всегда бывали скудными. — Тем больше оснований, чтобы ты приплыл туда вовремя. Если Энли не подчинил себе воронов, ему, быть может, придется срочно бежать от Форто. И в этом ты тоже должен будешь ему помочь.
Никабар покачал головой:
— Я плыву на Драконий Клюв не спасать его шкуру, Ренато. Я хочу снести башку Форто.
— Что ж, будем на это надеяться, — сказал Бьяджио со злобной усмешкой. — Мне как раз будет пора отправить Эрриту очередное послание. Ты его для меня доставишь, друг мой?
Адмирал понял, о чем говорит граф.
— С удовольствием, дружище.
В эту ночь граф Ренато Бьяджио беспокойно метался на дорогих простынях, маясь нетерпением. Ему снилось устройство Бовейдина; он видел величественный Собор Мучеников и лавчонку игрушечных дел мастера на углу Высокой улицы, этого оживленного проезда, где делали покупки зажиточные горожане, удовлетворяя свои многочисленные прихоти. Во сне его навестила Лорла, и ее глаза сияли неестественным зеленым огнем. Во сне она разговаривала с ним, но когда Бьяджио проснулся, то не смог вспомнить слов. Это было глубокой ночью. В окно лился бледный лунный свет, заливавший комнату серебром. Когда граф открыл глаза, личико Лорлы исчезло. Бьяджио вздрогнул, спустил на пол босые ноги и потер лоб. Вокруг царила полная тишина. В эту ночь он лег в постель один, как почти всегда в последнее время, а рабы, которых он обычно видел при пробуждении, еще не пришли. Он выглянул в окно на росшее в саду плодовое дерево и увидел, что с ветки на него с кривой усмешкой смотрит ворона. Бьяджио ухмыльнулся птице, вспомнив воронов Энеаса. В эту ночь его тревожило слишком многое, слишком много мыслей не давали ему покоя. Он был утомлен — устал настолько сильно, что не мог спать. На столике у кровати стоял хрустальный бокал с недопитым бренди. Бьяджио потянулся за ним, но в своем странном состоянии опрокинул его и пролил напиток.
— Проклятье! — прорычал он.
Бренди плеснуло на дорогой ковер. Граф беспомощно Смотрел, как по ткани расплывается пятно.
«Я устал, — напомнил он себе. — Я чертовски устал».
Так было не всегда. Когда он жил в Наре и находился на вершине власти, его разум был остр как бритва. Они с Аркусом ступали по миру, словно боги, и он был ближайшим другом императора — единственным членом Железного круга, который действительно заменял престарелому правителю сына. Сейчас он стал изгоем, он вынужден постоянно плести интриги, и напряжение притупило его разум. Даже снадобье Бовейдина не поддерживало в нем жизненных сил. Бьяджио был измучен.
Не обращая внимания на испорченный ковер, он подошел к окну и открыл его, жадно глотая воздух. Ветер нес запах морской соли, слышалась музыка далекого прибоя. Ворона подпрыгнула, вспугнутая резким движением, и улетела. Бьяджио выругался ей вслед и пообещал, что если она вернется, то попадет к нему на обед. Вид быстро улетающей птицы немного его развеселил. Кроут принадлежит ему. И так будет всегда, что бы тут ни произошло. Пусть Кроут падет, Бьяджио снова отвоюет его у лиссцев. Когда он завладеет Наром, он завладеет и всем миром.
- Предыдущая
- 67/169
- Следующая
