Будь здоров - Башун Виталий Михайлович - Страница 60

• Предыдущая
• 60/95
• Следующая

Услышав такое, я было пожалел, что не назвался травником, но от меня наверняка потребовали бы показать диплом, каковой у меня, конечно, был. Но не здесь, а в Элмории. И не здешней, а элморской академии. Пришлось этот вариант отставить.

В конце концов секретарь хлопнул меня по плечу:

— Я вижу, ты свой парень, понятливый. Первый раз в услужении?

— Нет. Два года у… травника одного поваром служил.

— Ну у травника не считается. У них по-настоящему делу не научишься, — авторитетно отметил камердинер.

— Вот-вот, — обрадовался я. — Ему всё равно было, овсянку на воде я ему подаю или фрикасе из крольчатины. Так и квалификацию потерять недолго.

Все солидно с пониманием кивнули. Действительно, что с учёного зануды возьмешь? Никакого понятия, как со слугами обращаться, а тем более с каким соусом следует подавать свинину по-паскански.

Ближе к вечеру мы подъехали к месту стоянки. Это была та же тропа, расширившаяся до вытянутого овала и расчищенная от камней и мелких глыб. На ней вполне свободно могли разместиться два таких отряда, как наш. В конце площадки за крупными валунами из щели скалы бил родник, вливая хрустально-чистую и ледяную воду в чашу диаметром и глубиной примерно метр. Чаша эта была постоянно заполнена почти до краев, но куда девалась вода из неё, непонятно.

Я спросил что-нибудь для умывания. Камердинер без лишних вопросов выдал мыльный раствор и что-то похожее на мочалку. Прихватив свободное ведро, я пошёл к роднику и после того, как вода для всех надобностей отряда была набрана, начал процесс очищения тела от грязи, немного подогревая воду магией. Намывшись до скрипа и тщательно отмыв кинжал Свенты от грязи, отправился выполнять свои обязанности.

В помощь мне дали бывшего отрядного кашевара. Первым делом я дал ему задание промыть крупу, приготовленную к варке, чем несказанно его удивил.

— Нечего воду на глупости переводить! И так сварится.

— Вы что же, кашу немытую, прямо с песком и мусором ели? — в свою очередь, удивился я.

— А кто же её моет-то?! — возопил кашевар.

— Тогда, если всем так нравится, сварю с мусором, но для господина графа и для себя — как положено.

Судя по ропоту солдат, слышавших нашу перепалку, все хотели как у графа. Сам вельможа вышел на шум из своего шатра, быстро разобрался, в чём дело, и прикрикнул:

— Я тебя, Кримус, приставил к повару, а не наоборот. Будешь пререкаться — выгоню из отряда. — И уже в мой адрес: — А тебе я разрешаю вразумлять этого недотепу, как сочтешь нужным, но чтобы воплей я больше не слышал. — С этими словами он развернулся и ушёл.

Я поклонился спине графа, потом молча ткнул пальцем в мешок с крупой и указал на ведро с водой. Кримус, злобно ворча, поплёлся выполнять распоряжение.

Я нашинковал лук, морковь и зелень, нарезал кубиками вяленое мясо, не забывая помешивать кашу и вовремя подсыпать приправы. Над площадкой поплыл приятный аромат пищи. В животах отряда слаженно забурчало, и даже граф вышел из шатра, принюхиваясь. Все, замерев, ожидали, когда я скажу: «Готово».

Наконец, сняв пробу и выдержав театральную паузу — недаром же при поступлении в академию лицедейство стояло в списке рекомендаций, — я произнёс это долгожданное слово. Но никто не ринулся затаптывать меня, прорываясь к заветному котлу. Все остались, где были, и выжидающе смотрели на графа. Тот не спеша подошёл, потребовал ложку, зачерпнул немного из котла и, попробовав, что у меня получилось, одобрительно кивнул. Тут же передо мной выстроились пять представителей десятков с котелками. На каждый десяток полагался один большой котелок. Однако в первую очередь я наполнил серебряную кастрюльку для графа с дочерью и капитана, во вторую — котелки слуг и служанок графа. И самыми последними — солдатские. Воин должен быть терпелив и неприхотлив, а не туп и силён, как говорят некоторые. Про себя, родного, я тоже не забыл, наделив двойной порцией.

Примерно минут пятнадцать над площадкой стоял стук ложек, перемежавшийся одобрительным мычанием и ворчанием. Не имея дара предвидения, руководствуясь исключительно холодным расчётом и здравым смыслом, я быстро подчистил свою миску, попросил у себя и безотказно получил добавку, которой не дал остыть, запил все свежезаваренным сладким чаем и приготовился.

В гонках к финишу, котлу с кашей, первым рысью подлетел камердинер с кастрюлькой графа:

— Быстрее, Алониус, юная леди впервые за много дней попросила добавки!

Я от души шваркнул пару половников в его посудину и прикинул на глазок остаток. Походы с егерями научили меня, что нормы нормами, но продукты обычно берутся с запасом, а после тех помоев, которыми кормили отряд до этого, все захотят отвести душу. Поэтому я сознательно готовил с полуторным запасом. По полкотелка… нет, чуть поменьше, пожалуй, можно ещё положить.

Пока я размышлял над проблемой распределения продовольствия среди населения, точнее, отдельно взятого отряда, за моей спиной нарастал спор, кто подошёл первым и, соответственно, имеет право на маленькую добавку, если там чего осталось. К котлу постепенно стали подтягиваться сами воины, чтобы пресечь возможные несправедливости в отношении своих ходоков. Повернувшись лицом к толпе с половником наперевес, я постарался доходчиво объяснить, что всем достанется по полкотелка добавки, но… только при условии соблюдения тишины и порядка. Наверное, ни один оратор не мог бы похвастаться той тишиной, которая мгновенно установилась, и ни один командующий — той образцовой шеренгой котелками вперёд, которая тут же построилась. Торжественность момента нарушил тоненький девичий голосок.

— А нам можно немножко добавки? — робко попросила молоденькая служанка.

Слитный гогот луженых солдатских глоток чуть не вызвал обвал, однако девушку по-рыцарски пропустили вперёд.

Кримус, верхним чутьём унюхав, кому предстоит мыть инвентарь, объявил — вот ведь жук! — награду тому, кто это сделает вместо него. Награда в виде возможности пошкрябать в котле остатки каши вызвала споры и жеребьевку среди воинов. Причём победители от участия в следующей жеребьевке отстранялись. Сурово, но справедливо.

После этого ужина мой авторитет в отряде существенно возрос. Вряд ли остались те, кто ещё сомневался, что я профессиональный повар, а не чей-то шпион. Но становиться поваром на самом деле сразу расхотелось, когда меня разбудили ни свет ни заря готовить завтрак. Представляете, все, кроме часовых, спят без задних ног, а ты должен вставать и работать? Но ничего не поделаешь, назвался поваром — становись к котлу.

Завтрак тоже был плотный, так как обеда не предвиделось. Останавливаться и терять светлое время суток на готовку никто не собирался.

В это утро я впервые смог разглядеть дочь графа.

Овощи с мясом и специями должны были ещё некоторое время потомиться на углях, чай (в этом травяном сборе самого чайного листа была малая толика из-за дороговизны, но называли напиток почему-то так) был готов к употреблению, а я ещё перед готовкой помылся и привёл себя в порядок. Поэтому со своего насеста мог, никуда не торопясь, понаблюдать, как из шатра вышла бледненькая, с нездоровым румянцем на щеках, хрупкая девочка. Впрочем, судя по плавным линиям, уверенно сменяющим оставшуюся угловатость подростка, скорее, уже девушка. Тёмные прямые волосы до плеч, расчесанные на пробор, узкое лицо с немного широкими скулами и впалыми, явно из-за болезни, щеками, большие миндалевидные глаза, бархатные брови и тонкий прямой нос — все вместе это производило впечатление женственной беззащитности и в то же время некоторой суровости и аскетичности. Её, как воробышка, хотелось укрыть чем-нибудь тёплым и подставить блюдечко с пшеном.

Девушка положила на камень подушечку, присела и раскрыла взятую с собой книгу. Пока меня не отвлекли, я всмотрелся в неё магическим зрением. Не сливаясь полностью с магической энергией, я тем не менее быстро нашёл несколько очагов поражения организма, самый опасный из которых располагался в области лёгких бедняги.

• Предыдущая
• 60/95
• Следующая