Битва полчищ - Рудазов Александр - Страница 82

• Предыдущая
• 82/115
• Следующая

Нет, не рука. Руки не могут так удлиняться. Черное щупальце вытянулось на сотню шагов, устремляясь в паладина брошенным копьем. Тот едва успел дернуть Вихря так, чтобы прикрыться щитом. Чистая Тьма ударилась в окрашенный адамантий — и отскочила. А в следующий миг еще одна вспышка прогудела рядом со шлемом — то выстрелил костяной посох Тахема.

— Я обращу твои кишки в жидкость!.. — скрежетал зубами колдун. — Я сделаю твои мозги мягкими и шелковистыми!.. Я заставлю тебя растечься лужей слизи!.. Аридарин исса хуальи ангха исса!.. Орра!.. Орра!.. Инуи!..

Лод Гвэйдеон шептал пылкую молитву, не отводя взгляда от злокозненного старца. По телу паладина бегали искорки, волосы встали дыбом, в голове шумело, в животе крутило. Воистину Тахем Тьма обрел страшную мощь. Лод Гвэйдеон не раз бился с колдунами, и большинство их тщетно старались пробить его духовный заслон. Благословенная десница Пречистой Девы и собственная несокрушимая воля надежно хранили паладина от злых чар.

Но Тахем много сильнее всех прежних Врагов. Даже Лорд Теней, едва не уничтоживший Кнегздек некромант, не был так ужасен.

И лод Гвэйдеон понял, что сразить Тахема будет воистину славным делом.

— Во имя Добра, я нападаю!!! — прогремел паладин, резко опуская копье.

Крылатый конь спикировал на безголового демона. Копье прорезало воздух ослепительным светом, белоснежный луч чиркнул по громадному щиту — однако не пробил его. Могучий ур-браш издал трубный рев, закрываясь от атак рыцаря, и поднял гигантскую булаву. Лишенный глаз, он не видел противника, зато слышал мысли и желания своего хозяина — а Тахем Тьма желал раздавить паладина в крошево.

Еще два круга совершил лод Гвэйдеон вокруг демона, пытаясь зацепить его священным светом. Однако тот вертелся с поразительной ловкостью, всегда успевая подставить щит. На вид неповоротливый, ур-браш оказался весьма сноровист.

Тогда лод Гвэйдеон развернул раши и понесся прочь — дальше и выше, пока оставшийся за спиной демон не стал совсем крохотным. Тогда только паладин вновь развернулся — и тут же вскинул щит, ловя ядовито-зеленый комок. Темное заклинание расплескалось о гладкую поверхность, с шипением расплавляя краску, но не причинив вреда адамантию.

Пристально выцелив противника, паладин переместил щит с левой руки на грудь перед собой, отпустил повод и дал раши шпоры, пуская его в крутое пике. Ветер хлестнул по шлему. Набирая разгон, лод Гвэйдеон потряс копьем, а потом резко опустил его, зажимая древко под мышкой.

— Пречистая Дева, дай мне сил!!! — разнеслось над пустошью.

И снова демон закрылся щитом. Однако на сей раз в него вонзился не луч света, но острие копья. Хладный кереф ударил в изделие демонских кузниц и разнес его на осколочки. А копье понеслось глубже, пронзая кольчугу и само тело чудовища.

Осененный благодатью богини паладин вогнал оружие с такой силой, что проткнул демона насквозь. Острие вышло из спины, и ур-браш закачался, испуская страшный рев. Когтистые лапищи заметались в агонии — в одной все еще сидел обломок щита, другая удерживала булаву… и эта булава на излете саданула в паладина!

Лод Гвэйдеон потянул раши назад едва ли не раньше, чем нанес удар. Но все равно немного не успел. Цельный дубовый ствол врезался в конский бок, отшвыривая далеко в сторону и скакуна, и его всадника.

Несчастный жеребец погиб мгновенно. Он пролетел добрую сотню шагов и с жутким хрустом впечатался в ступени зиккурата. Застрявший под ним паладин негромко застонал. Все тело ныло в муках — правая нога явно сломана, часть ребер тоже. Не будь на нем доспехов из керефа, что смягчает удары, лод Гвэйдеон тоже не был бы жив.

Однако он выжил. С печалью глядя на труп прекрасного коня, паладин выбрался из седла и принялся исцелять свои увечья. Он торопился — гигантский демон пока лежит недвижимо, но его голова чуть заметно трясется. Наверняка Тахем Тьма тоже пытается выбраться из своего седла. Тяжело ему приходится — безногому, с одной только нормальной рукой…

Но и паладину не легче. Все свои силы, всю свою волю он бросил на то, чтобы кости скорее срослись, чтобы закрылись ужасные раны. Тело словно горело в огне, ногу ломило и корежило. Лод Гвэйдеон стискивал зубы, чтобы не кричать в голос от этой страшной боли.

Так прошла минута. Долгая, мучительно долгая минута, в течение которой паладин и колдун старались освободиться. Каждый спешил прикончить другого раньше, чем тот придет в норму.

Первым в норму пришел лод Гвэйдеон. Но Тахем Тьма отстал ненамного — уже через пару секунд он выполз из черепа ур-браша, волоча по земле омертвевшие ноги. Он попытался хлестнуть тем черным газовым хлыстом, что заместил ему руку, но в лежачем положении сделать это не вышло. Злобно шипя, Тахем стал перекатываться на спину, помогая зажатым в кулаке посохом.

Лод Гвэйдеон вынес из-за спины Белый Меч. С него излился световой «шлейф», круто прочертивший воздух и столкнувшийся с бурлящей Тьмой, льющейся из плеча Тахема. Непримиримые первостихии несколько секунд сверлили друг друга, безуспешно стараясь разбить, поглотить, уничтожить!

Тахем Тьма скрежетал зубами, корчился, потрясал посохом, с которого то и дело срывались убийственные заклятия. Лод Гвэйдеон едва успевал закрываться щитом. Затворенное шлемом лицо паладина покраснело от натуги, по вискам струился пот, губы плотно сжались в отчаянном усилии.

Все-таки лод Гвэйдеон был уже далеко не молод. Шестьдесят пять лет — более чем почтенный возраст для рыцаря. Большинство паладинов к таким годам покидают ратную службу, становятся наставниками в Академии Ордена. И хотя лод Гвэйдеон еще мог дать фору большинству юнцов, обходилось ему это все тяжелее и тяжелее.

Правда, Тахем Тьма вдвое старше его, да еще и калека вдобавок. Но он колдун — а колдуну возраст не помеха. С годами они становятся только сильнее… если, конечно, не повреждаются рассудком.

Но хотя Тахем таковым безусловно повредился, и уже очень давно, на его способностях это не сказалось. Безумный колдун порой бывает опаснее здравомыслящего.

Оба поединщика хранили молчание. Сказать друг другу было нечего, а тратить силы на пустые оскорбления не хотелось. Оба прекрасно понимали, что пережить этот бой суждено только одному.

Вопрос лишь в том, кто это будет. Благословение Девы против благословения Когтя. Паладин против колдуна. Свет против Тьмы.

Лод Гвэйдеон постепенно сокращал дистанцию. Шаг за шагом он двигался вперед, пробивался сквозь бесконечный ливень черной магии. Лежащий на земле Тахем Тьма злобно булькал и пускал слюни. Они пузырились, текли по его шее и груди, разъедая кожу, точно кислота. Глаза старика налились кровью, сгнивший нос сифилитика ужасно дергался.

Вот уже всего три шага осталось. Два. Один. Тахем забился, как рыба на суше, захрипел, силясь отползти от грозного паладина. Чернильный хлыст на месте правой руки раздулся, обращаясь подобием зонта. Этим куполом из чистой Тьмы Тахем пытался закрыться от блистающего клинка.

Лод Гвэйдеон давил все сильнее. Нельзя было ослабить напор. Дашь слабину, мгновение передышки — и будешь смят черным колдовством. Белый Меч все ближе подступал к впалой груди Тахема Тьмы…

— Снова мы сражаемся на ступенях этой странной пирамиды, — нарушил молчание лод Гвэйдеон. — Воистину истории свойственно повторяться.

— Это зиккурат, нечестивец!!! — брызнул слюной Тахем Тьма. — Зиккурат!!!

— Мне нет дела до того, как он называется. Я знаю лишь, что он должен быть разрушен.

— Ты… ты… святотатец!.. Ничтожная падаль!.. Я вырву тебе кадык, даже если это будет последнее, что я сделаю!.. — прошипел колдун, тяня к паладину скрюченную ручонку. — Игребилла мостра тухцше!.. Пшуух!.. Ала!..

Лод Гвэйдеон вздрогнул. В него словно что-то ударило. Ударило не в лицо, не в грудь, а прямо внутрь тела. Горло сдавило невидимой удавкой, во рту пересохло, глаза выкатились из орбит. Паладин зашатался, еле-еле сохраняя равновесие.

— Гний, человечишко, гний заживо!!! — истошно верещал Тахем, скручивая внутренности лода Гвэйдеона. — Истинно велю тебе, ибо я есмь слуга Древних!!! Подыхай!.. Подыхай!.. Хы-а ньюргхет!!! Хы-а ньюргхет!!! Йа, йа, Ктулху фхтагн!!!

• Предыдущая
• 82/115
• Следующая