Прелестная обманщица - Николс Мэри - Страница 19

• Предыдущая
• 19/38
• Следующая

Доминик отправился искать Эмму, полный решимости услышать от нее правду. Они с миссис

Мортон узнали друг друга – в этом у него не было сомнения.

Дверь ее комнаты оказалась открытой. Эмма стояла к нему спиной, уставившись на ковер из

тигровой шкуры, которого он прежде не видел. Вероятно, она привезла его из Индии. Она не услыхала,

как он вошел.

– Эмма, – позвал он. Голос Доминика испугал ее.

– Ох, это вы, милорд.

– Кто же еще? Если только вы не ждете обожателя.

– Как вы могли такое подумать! – сердито воскликнула она.

– Тогда почему вы столь внезапно ушли? Вам плохо?

– Нет. Пожалуйста, оставьте меня.

– Я не уйду до тех пор, пока вы не скажете, почему убежали из зала.

– Мне просто жарко.

– Я вам не верю. Вас что-то волнует, и я хочу знать, что.

– Пожалуйста, милорд. Вам следует вернуться к гостям.

– Они не заметили моего ухода. Я хочу знать причину вашего бегства. Вы испугались миссис

Мортон?

– Миссис Мортон? Кто это? – Эмма сделала вид, что впервые слышит это имя.

– Дама, которая подошла к нам, когда мы закончили танец. Она, кажется, вас знает.

– Она ошиблась. Правда, мы могли встретиться на каком-нибудь вечере или за чашкой чая, когда

я сопровождала Люси, но я ее не помню.

– Она сказала, что видела вас в Индии.

Эмма выдавила из себя смешок.

36

– Это из-за сари.

– Возможно, – согласился он, хотя и не поверил ей. – Но почему вы убежали?

– Милорд, я не убегала. Я почувствовала усталость и сейчас хочу отдохнуть. – Только бы он

ушел, мысленно молила Эмма. Она запуталась в обмане и другого пути, как продолжать лгать, не

видела.

– Расскажите мне, в чем дело. – Он положил руку ей на плечо и почувствовал, как она

вздрогнула. Раздражение от того, что она не хочет довериться ему, сменилось жалостью к ней. – Не

бойтесь и не сердитесь. Я хочу вам помочь.

– Но все хорошо, – солгала Эмма. – Пожалуйста, милорд, возвращайтесь к гостям. – Кто-нибудь

может войти...

Он был не в силах оставить ее.

– Пойдемте в гостиную Люси и там поговорим. – Он крепко взял ее за руку и отвел в покои

сестры. Захлопнув дверь, он усадил ее в кресло. – Эмма, не бойтесь, – сказал Доминик, сев рядом с ней

и взяв ее руки в свои. – Я никому не позволю вас обидеть.

Она разрыдалась. Он обнял ее и прижал к себе.

– Успокойтесь, Эмма, дорогая. Пожалуйста, не плачьте. Я не могу видеть вас несчастной.

Доминик вдруг понял, что любит ее. Осознание этого доставило ему радость и боль. Он забыл о

миссис Мортон, получившей приглашение лишь потому, что она была близкой приятельницей тетушки

Агаты; забыл о том, что хотел поговорить с капитаном О'Коннором, так как подозревал, что он – тот

самый офицер, который укротил норовистого Брутуса; он даже забыл о Софи. Он забыл обо всех на

свете, кроме этой хрупкой девушки.

– Неужели вы не расскажете мне, что вас мучает? – мягко спросил он. – Неужели я такое

чудовище?

Эмма немного успокоилась.

– Конечно, нет. Вы очень добры ко мне.

– Почему мне не быть добрым? – удивился он. – Вы смелы, красивы и независимы, часто себе же

во вред. Я вами восхищаюсь. Я... – Он замолчал, не в состоянии произнести то, что чуть не сорвалось у

него с языка. Какой же он дурак! Он любит ее, но не может признаться в своей любви.

Эмма отстранилась от него, в глазах светилось удивление, и он понял, что она догадалась о его

чувствах.

– Мне не следовало здесь появляться.

– Где? В Англии? В моем доме или в этой комнате?

– Везде, – ответила Эмма. – Вы меня привели в замешательство.

– В самом деле? – он заставил себя говорить беспечным тоном. – Вас нелегко смутить. Вы

держитесь с большим самообладанием, – он усмехнулся, – когда не изображаете из себя лейку.

– Неужели я не могу всплакнуть? – рассмеялась Эмма. – Может, я скучаю по дому.

– Мы с Люси старались, чтобы вы чувствовали себя здесь как дома.

– О, вы воплощение доброты, милорд, однако остаться у вас я не могу.

– Не можете? Извольте объяснить причину. Мы ведь с вами родственники, помните? Я несу за

вас ответственность.

– Но это неправда. Не могу понять, зачем вы это придумали.

– Сам не пойму. Поскольку компаньонка из вас не получилась, мне пришлось что-то сочинить,

чтобы не выгонять вас.

– Милорд, я благодарна вам...

– ...но не настолько, чтобы довериться, – закончил за нее он.

– Мне не в чем признаваться, – ответила Эмма.

Не будь он помолвлен с ее кузиной, она бы, возможно, во всем призналась.

– Хорошо, – тяжело вздохнул Доминик. – Но обещайте, что не уйдете до тех пор, пока мы с вами

не потолкуем. Я должен быть уверен, что вам есть куда идти. Не могу же я вот так запросто выкинуть

вас на улицу. Да и Люси этого не допустит. – Он улыбнулся. – Итак, вы даете мне обещание?

Эмма еле заметно кивнула, стараясь опять не заплакать. Доминик неожиданно взял в обе ладони

ее лицо, наклонился и поцеловал ее в губы.

– Больше не станем говорить о вашем уходе.

Она, чуть усмехнувшись, сказала:

– Мы с вами родственники и потому можем целоваться.

Ее ответ удивил его.

37

– Именно так, – с улыбкой подтвердил он. – А теперь не желаете ли вернуться на бал? Я больше

не могу пренебрегать своими обязанностями хозяина.

– Нет, – ответила Эмма. – Я лучше лягу спать, если вы позволите.

– Может быть, прислать к вам Люси?

– Нет-нет. Это ее бал, и она в таком хорошем настроении. Пожалуйста, ничего ей не говорите.

– Хорошо. – Доминик встал. – Я ухожу, но, если у вас появится желание с кем-нибудь

поговорить, я всегда к вашим услугам, – с улыбкой произнес он.

Как только за ним закрылась дверь, Эмма горько разрыдалась.

Доминик вернулся в танцевальный зал, где веселье было в полном разгаре. Музыканты играли

последний танец перед ужином. Он должен был танцевать его с Софи, но, оглядевшись, увидел, что она

кружит в объятиях Берти. Он поискал глазами Люси, ее нигде не было, как и капитана О'Коннора.

Доминик отправился в столовую, чтобы убедиться, все ли готово для ужина. Там было тихо и

прохладно. Он взял со стола пирожок и остановился возле окна. Шел небольшой дождь, капли стекали

по стеклу. Он не мог разглядеть ни деревьев, ни дорожек в саду, а видел лишь собственное отражение в

нелепом индийском костюме. Он думал об Эмме и о том, что встретил ее слишком поздно.

– Вот ты где, Доминик! Я тебя везде искала, – раздался пронзительный голос Софи.

Он со вздохом обернулся – гости с шумом входили в столовую.

– Прости, Софи. Я был занят.

– Надеюсь, что это были важные дела. Ты просто опозорил меня, бросив одну.

– Извини, дорогая. Но ты очень скоро нашла мне замену.

– Господи, ты ревнуешь к Берти! – Она залилась смехом.

– Нет, я просто уточнил, что ты ни минуты не оставалась одна.

– Как ты смеешь меня ругать? Это ты поступил неподобающим образом.

Почему он решил, что любит ее? По сравнению с Эммой Софи пустая и бессердечная.

– Я не собираюсь ругать тебя, моя дорогая. Пожалуйста, извини меня.

– Прощаю, но весь оставшийся вечер ты должен быть очень внимателен ко мне.

– Конечно, дорогая. – Он вымученно улыбнулся и взял ее за руку. – Давай я положу тебе кусочек

заливного цыпленка.

Доминик плохо помнил, как закончился вечер. Все для него смешалось: огни, разговоры, смех и

танцы. Было четыре часа утра, когда он рухнул в постель. Уснуть он не смог и до рассвета лежал,

вспоминая разговор с Эммой: самые важные, так и не высказанные слова, тепло ее рук, взгляд

выразительных глаз, мягкость губ... Он не должен пускать ее в свое сердце. Он помолвлен с Софи, и

уже назначен день свадьбы. Но Эмма... как он может не думать о ней?

Доминик проспал до полудня. Камердинер принес ему горячей воды для бритья и кофейник.

• Предыдущая
• 19/38
• Следующая