Прелестная обманщица - Николс Мэри - Страница 34

• Предыдущая
• 34/38
• Следующая

– Я пыталась, но мне заявили, что мое мнение предвзято.

– Но вы-то ему поверили?

– Конечно, поверила. Уильям Косгроув подтвердил это перед смертью, но он умер. – Она

улыбнулась Эмме. – Как видите, доказательств нет.

– Как это было для вас ужасно.

– Несчастную любовь можно пережить, моя дорогая. После отъезда Эдуарда я вышла замуж по

выбору родителей и переехала в Йоркшир. Мой брак оказался удачным. – Она помолчала, глядя на

задумчивое лицо Эммы. – И брак вашего папы, судя по всему, тоже, – добавила она.

– Да, он любил маму. Она умерла, когда мне было восемь лет.

– Теперь вы должны заново строить свою жизнь, как это пришлось сделать нам. Это непросто, но

у вас хватит сил.

– Спасибо за то, что все мне рассказали. – Эмма была глубоко тронута услышанным.

– Вы имели на то право, но, Эмма, я надеюсь, что вы отговорите брата от непродуманного

поступка – он ведь собирается бросить обвинение виконту Монтфоресту.

– Мы уже решили этого не делать. Правда, Тедди никогда не наследует титула.

– Его светлость вполне здоров, но до его кончины может случиться все что угодно.

– Я хочу...

– Лучше ничего не желать, дитя мое, чтобы потом ни о чем не жалеть.

Эмма посмотрела на пол, где лежала тигровая шкура, которую она еще не успела убрать в

сундук.

– Миссис Стэндон, возьмите себе этот ковер. Мне бы хотелось, чтобы он напоминал вам обо

мне... и о моем отце.

– Ах, дорогая, спасибо за столь щедрый подарок!

Таким образом тигровая шкура осталась в Кавенгем-хаусе. Сразу после отъезда Эммы миссис

Стэндон велела подать карету и отправилась к Джеймсу Монтфоресту. Если бы она вышла замуж за

Эдуарда, то Тедди мог бы быть ее сыном, и тогда не возник бы вопрос о наследнике. Джеймс

Монтфорест обязан расплатиться с ней за долгие годы молчания.

Глава десятая

Доминик вернулся домой в приподнятом настроении – бриг прибыл в порт. Капитан Гринуэй

описал ему, как проходило плавание. Сущий ад. Один шторм сменялся другим, огромные волны

обрушивались на судно, а вода замерзала в снастях. Команда много дней не ела горячего, так как

66

боялась развести огонь в камбузе, а потом и вовсе стало нечего есть. Грот-мачта рухнула, паруса

порвались.

– А когда перестало штормить, – рассказывал капитан Гринуэй, – то мы попали в штиль.

– Слава Богу, что вы уцелели.

Доминик проследил за тем, как разгружают корабль, и поговорил с командой, пообещав

матросам заплатить побольше за тяготы, выпавшие на их долю. Затем он поспешил домой. Ему не

терпелось поговорить с Эммой, поблагодарить за участие и увидеть ее улыбку.

Он сознавал, что не должен о ней думать, что ему следует сообщить хорошие вести прежде всего

Софи, но душа его стремилась к Эмме. Он хотел сказать ей не только о том, что бриг благополучно

вернулся и груз цел, но и о том, что он знает ее настоящее имя и не сердится на нее за обман. Однако

хорошее настроение сменилось разочарованием, когда, вернувшись домой, он узнал, что Эмма

покинула Кавенгем-хаус.

Рассказав о хороших новостях сестре, Доминик решил отправиться к Косгроувам – Софи тоже

имеет право знать, что плавание «Нежной девы» завершилось благополучно.

Доминик сел на Принца и поскакал в Ньюмаркет, радуясь тому, что теперь не придется

расставаться с конем.

День выдался туманный, но погода не занимала Доминика – он любил эти места во всякое время

года. Хорошо бы, конечно, жить здесь с любимой женщиной. Доминик вздохнул. Лучше не думать о

невозможном – от этого делается лишь хуже. Но почему Эмма не дождалась его возвращения? Боялась,

что он станет уговаривать ее остаться? Она поступила умнее его. Лучше вскрыть нарыв, чем постоянно

терпеть боль. А рана заживет, хотя на сердце у него навсегда останется рубец.

Когда Доминик въехал во двор конюшни, было уже темно. Он спешился и перебросил поводья

через перекладину изгороди. В конторе за конюшней горел свет – значит, там Берти. Доминик решил

ему первому сообщить новости, а потом уже поговорить с Софи.

Легкий стук в дверь не был услышан – настолько они увлеклись друг другом. Доминик стоял на

пороге и смотрел на них. Наконец Софи заметила его. Сначала глаза ее удивленно расширились, затем

она столкнула с себя Берти и смущенно засмеялась.

– А у нас гость!

Берти поднялся на ноги, Софи тоже встала и оправила платье. Доминик резко развернулся и

вышел. Он стоял во дворе около Принца, глядел на бегущие по небу облака и ждал, когда утихнет гнев.

Он услыхал шаги Берти, но не обернулся.

– Ты, наверное, вызовешь меня на дуэль, – сказал тот.

– Нет, – спокойно произнес Доминик. – Ты оказал мне услугу. Я уеду на время, а когда вернусь,

то, надеюсь, Софи решит, что мы не подходим друг другу. Договорились?

Значит, не будет никакой свадьбы. Он, разумеется, возьмет вину на себя, его заклеймят как

обманщика, и свет от него отвернется, но это лучше, чем вступить в брак, который принесет и ему, и

Софи несчастье.

– Это все, что ты можешь сказать? – воскликнула Софи. – Тебя не интересует, почему это

произошло?

– Мне безразлично, – не поворачиваясь, ответил Доминик. – Я был слеп.

Он подхватил поводья, вскочил на Принца и во весь опор поскакал прочь.

Оказалось, что продать драгоценные камни не так-то просто – нужны бумаги, подтверждающие

то, что они принадлежат тебе. Честные ювелиры отказывались иметь дело с Эммой, а к жуликам она и

не обращалась. С пригоршней драгоценностей, но почти без денег Эмма и Тедди стали искать

подходящее жилье и сняли две спальни с гостиной в меблированных комнатах недалеко от Оксфорд-

стрит.

Скромно пообедав, они сидели в гостиной у камина, который топился углем и страшно чадил.

Разговор шел о том, что делать дальше. Им необходим посредник, человек, которому можно довериться

и кто пользовался доверием у ювелира. Эмма не знала никого, кто мог выступить в этой роли, кроме

Доминика, но его просить об этом она не могла.

Конечно, оставался еще капитан Гринуэй. Он не раз продавал товары, в том числе и драгоценные

камни, и мог бы им помочь. Но вполне возможно, что он расскажет обо всем Доминику, а это было

нежелательно.

– Ну и что? – возразил Тедди. – Нам нечего скрывать.

Эмма ничего не ответила, ей не хотелось объяснять брату, что встреча с маркизом доставит одну

лишь боль.

67

На следующее утро они наняли экипаж и отправились к капитану Гринуэю в порт, где стояла

«Нежная дева».

Эмма немного побаивалась этой встречи: А вдруг она встретит Доминика? Ведь она не сможет

скрыть свои чувства, как бы ни старалась.

Но волновалась она зря: на судне не оказалось не только Доминика, но и капитана. Он снимал

комнату на Оксфорд-стрит, поэтому Эмма и Тедди снова сели в экипаж и поехали в гостиницу.

Капитан принял их очень тепло, словно родных. Он пригласил их перекусить, выбрав столик в

углу столовой.

– Чем могу быть вам полезен? Если это в моей власти, то буду рад услужить.

Он был так добр, что Эмма рассказала ему все.

– Удивительная история, – сказал капитан, когда Эмма показала ему камни. – Вы говорите, они

были зашиты в голове тигра? Надежное место. И вы ничего об этом не знали?

– Нет, не знала. Помню, папа как-то заметил, что никому не известно, что творится в голове у

тигра, но я решила, что он не имеет в виду ничего определенного. Я и представить себе не могла, что он

говорил о том самом ковре. А теперь необходимо продать драгоценности. Мы хотели просить вас

помочь нам в этом. Разумеется, мы заплатим за услугу.

– Я охотно помогу вам. И не надо никаких денег. Вырученную сумму вам следует поместить в

банк, где посоветуют, во что ее лучше вложить. Вот в этих делах я не разбираюсь.

• Предыдущая
• 34/38
• Следующая