Последний день матриархата - Машков Владимир Георгиевич - Страница 24

• Предыдущая
• 24/43
• Следующая

Я почувствовал легкую зависть к Наташе. Если бы меня мой папа столько лет обучал, я бы стал настоящим гонщиком.

Я глянул на спидометр – стрелка прыгала возле отметки 40. Тоже мне – несчастные сорок километров. Скорость для дошкольников. На велосипеде и то быстрее можно промчаться. Я совершенно забыл, что никогда не катался на велосипеде, который мне не покупали из-за моего зрения. Лишь в далеком детстве освоил трехколесный велосипед. Вот и весь мой водительский опыт.

– А можно побыстрее? – спросил я.

– Можно, – ничуть не удивился Наташин отец. – Переключи скорость.

Я переключил, и «Жигуленок», словно спущенный с привязи щенок, помчался вперед. Я вцепился в руль. Покосился на спидометр – 60 километров. Вот это другое дело – вполне приличная скорость. В эти минуты мне казалось, что я всю жизнь вожу машину. Для полного счастья мне не хватало лишь кожаного пиджака, и я был бы заправским гонщиком.

Внезапно впереди появилось нечто неопределенного, серо-буро-малинового цвета и неопределенных очертаний.

– Сбрось скорость, – посоветовал Наташин отец.

Не глядя, я взялся за ручку, и машина, вместо того чтобы покатить медленнее, взревела и помчалась быстрее.

– Сбрось скорость и нажми на тормоза, – скомандовал Наташин отец.

А я вцепился в руль и ничего не соображаю. И только вижу, как чуть ли не перед носом у меня переходит дорогу стадо коров. А одна – черная, с белыми пятнами – остановилась, подняла голову и задумчиво, словно автоинспектор, глядит на приближающуюся с бешеной скоростью машину. Мол, что за нарушение правил дорожного движения?

Наташин отец выхватил у меня руль и нажал на тормоза. «Жигуленок» резко замер перед самой коровой.

Та кивнула головой, мол, вот так бы давно, и неторопливо понесла через дорогу вымя. А следом за ней потянулись и другие коровы.

Я почувствовал, что спина у меня мокрая. А когда еле-еле отлепил руки от баранки, то увидел, как противно они дрожат, и поспешно спрятал их в карманы куртки.

– Для первого раза сойдет, – в устах Наташиного отца эти слова звучали высшей похвалой. – Если хочешь, завтра продолжим.

Я кивнул, мол, с удовольствием. Он сел за руль и съехал с дороги в лес. На поляне остановился, вылез из машины, потянулся так, что хрустнули кости. А потом снял пиджак, остался в свитере. Мускулы так и заиграли. Открыв рот, я глядел на него.

– Давай поборемся, – предложишл Наташин отец. – Ты не бойся, я вполсилы.

– Я не боюсь, – ответил я и сбросил куртку.

Я и вправду не испытывал ни капельки страха, хотя Наташин отец был сильнее меня, наверное, в тысячу раз.

Мы сошлись, и не успел я опомниться, как очутился на земле. Быстро поднялся и снова кинулся на Наташиного отца, и тут же приземлился.

Нечто подобное со мной уже происходило. Но когда? Вспомнил – во сне, в том самом сне, где я видел Наташу.

– Смотри, как надо, – Наташин отец показал, как проводить захват, как делать подсечку.

Я поднатужился, но, чтобы опрокинуть его на землю, у меня не хватало силенок.

– Ты мужчина или тряпка? – бросил мне в лицо Наташин отец.

Я разозлился и повалил соперника, и сам улегся на него. Так, отдав все силы борьбе, падают в изнеможении победители Олимпийских игр.

Тяжело дыша, я поднялся на ноги.

– А Наташа, знаешь, как… – начал отец.

Я перебил его.

– Знаю.

Наташин отец протянул мне пачку сигарет. Мне неудобно было отказываться, и я вытащил дрожащими пальцами сигарету, прикурил и, конечно, закашлялся. Потому что эту гадость, как выражался мой папа, никогда не держал в зубах.

Но стоило Наташиному отцу посмотреть на меня с недоумением, как мой кашель сразу пропал, словно его и не было. Я затягивался и смалил, как заправский курильщик.

Мне вспомнилась папина сказочка о том, что Наташу околдовал злой волшебник. Раньше я считал, что злой волшебник – это Наташин братец, а его и на свете не существовало.

Теперь я твердо знал, что Наташу околдовал, вернее, научил всему ее отец. Он явно волшебник, но вовсе не злой. Чему только не научил меня Наташин отец и всего за один день – и машину водить, и бороться, и курить.

Ну, впрочем, дымить мне совсем не нравилось, и когда мы сели снова в машину, я потихоньку, чтобы не видел отец, загасил сигарету и спрятал ее в карман куртки.

А мой папа? Чему он меня научил? Произносить монологи о добре и справедливости?

Когда мы возвращались в город, Наташин отец продолжил прерванные воспоминания.

– Итак, я хотел сына, а у меня появилась дочь. И в один прекрасный день на меня снизошло. Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее – наша задача. Слыхал такие слова?

– Нет, не слыхал, – покачал я головой.

– Верно, сейчас они не в моде. А в нашем детстве они были у всех на устах. И я решил – сделаю из дочки сына. Наперекор природе. Назло судьбе. Машины я умею конструировать, неужто человек потруднее? И я принялся за дело. Вот скажи, что дарят девчонкам на день рождения, на Новый год?

– Куклы разные, – неуверенно ответил я.

– Верно, куклы и прочие финтифлюшки, – подхватил Наташин отец. – А я дарил сам и всех родственников и знакомых заставил, чтобы дарили машины, пистолеты, клюшки, футбольные мячи. В общем, годам к пяти моя Наташка была вооружена до зубов, как настоящий парень.

Он счастливо засмеялся. Машина уже въехала в город, и Наташин отец покатил медленнее, поглядывая по сторонам. На улицах загорались фонари.

Вот это настоящий папа! Не то что мой! Сколько раз я его просил – купи боксерские перчатки, ничего не получалось. Наташин папа купил бы без всяких просьб.

– Да Наташка ни в чем не уступала мальчишкам, – рассказывал отец. – Я ее и звал, как мальчишку – Николаем, Колькой, а мать и все остальные – Наташей.

Он замолк, а я подумал: ну и чудеса! До сих пор я знал, что у одного известного писателя было два имени – мужское и женское – Эрих через черточку Мария. Поэтому одни читатели были вполне уверены, что заливаются смехом над страницами писателя (см. Эрих), а другие читательницы не испытывали никаких сомнений, что льют слезы над творениями писательницы (см. Мария).

У нашего подъезда Наташин отец затормозил.

– Спасибо за поездку, – поблагодарил я и взялся за ручку дверцы.

– Тебе – спасибо, – ответил отец и попросил: – Найди мне Наташку. Вы же все быстрее узнаете. У вас свой беспроволочный телеграф. Я тебе разрешу дружить с Наташей, хоть каждый вечер к нам приходи и никогда не обзову тебя Ромео, честное слово. И отца твоего даже пальцем не трону. Ну, договорились?

Наташин отец протянул мне свою могучую длань.

– Договорились, – мы обменялись крепким мужским рукопожатием.

Дома меня встретила настороженная мама.

– Почему так поздно?

– Прокатились за город и назад, – небрежно ответил я. – Мам, а почему мы не покупаем машину?

– Не знаю, – ответила мама, потому что голова ее была занята другим. – Кир, я хочу тебе сказать, что в нашем доме все остается по-старому. Будем считать, что папа поехал в командировку.

– Длительную? – спросил я.

– Не знаю, – пожала плечами мама.

Моей маме, кажется, ведомо все на свете, а сегодня, когда ушел папа, она столько раз произнесла «не знаю».

Что это они с папой одними словами говорят? Сговорились что ли?

Утром я проснулся в отличном настроении. С удовольствием сделал зарядку. После вчерашней тренировки с Наташиным отцом слегка побаливали мышцы, но это ощущение было новым и приятным. Я чувствовал, как мышцы наливаются силой. А потом постоял под душем и растерся мохнатым полотенцем.

Мама поглядывала на меня с удивлением, но, как обычно, молчала. Наверное, она думала, посмотрим, на сколько тебя хватит.

Много раз я уже пытался делать утром зарядку, обливался холодной водой, в общем, как иронично замечала мама, начинал новую жизнь и каждый раз с первого числа. «Почему люди начинают новую жизнь с первого числа? – задавал вопрос мой папа и сам же на него отвечал: – Чтобы уже второго числа забыть о том, что они начали новую жизнь».

• Предыдущая
• 24/43
• Следующая