Волчица и пряности (ЛП) - Хасэкура Исуна - Страница 41

Но если они продолжат уходить от этой темы, будет казаться, что они друг другу не доверяют, и это лишь внесет в их отношения дополнительную неловкость. Поэтому, увидев, что Хоро расслабилась, Лоуренс обвил ее рукой и собрался было притянуть к себе, когда –

– Стой, – сказала она и подняла его руку. – Некогда.

– …

– Хех. Не смотри на меня так. Или ты предпочел бы, чтобы другие снова увидели тебя в панике и замешательстве?

Где-то за ее озорной улыбкой раздались звуки шагов и стук посоха. Судя по всему, вернулись Коул с Хаскинсом.

Хоро встала и смачно потянулась; ее суставы заскрипели, шерсть на хвосте встала дыбом. Лоуренс наблюдал за ней с улыбкой – но, увы, все это продлилось недолго. Хоро не стала щипать его за щеки, но укрыла уши и хвост.

Скрывать свою внешность от Хаскинса ей резона не было. Значит, шаги, которые он услышал после Хоро, принадлежали не только Коулу и Хаскинсу. Неужели…

У Лоуренса волосы зашевелились на голове. Рука сама прижалась к груди, хоть он и знал, что это его не спасет. Ибо там был спрятан королевский указ, взятый Хаскинсом у мертвого гонца.

Даже если Лоуренс прямо сейчас бросит пергамент в огонь, он не сгорит мгновенно, как бумага. Хоро глядела на Лоуренса потрясенно, безмолвно спрашивая, что случилось. Дверь распахнулась. Лоуренсу оставалось лишь молиться Единому богу.

– Прошу прощения.

Голос звучал уверенно, не оставляя места для пререканий. Принадлежал он мужчине в балахоне, не похожем на балахон Хоро. Этот человек явно привык отдавать приказы. За дверью стояли двое монахов (этот, с уверенным голосом, и еще один) и между ними Хаскинс.

– Просим прощения за вторжение. Ты!

– Да!

Младший из монахов вошел в комнату, быстро огляделся и принялся копаться в вещах Хаскинса. Тот следил за его действиями, пряча свои чувства за усами и бородой; его непроницаемое лицо могло бы ввести в заблуждение даже Хоро.

Волноваться следовало бы о Коуле – тот был слишком юн для усов и бороды и никогда в жизни с подобными людьми не сталкивался. Встретившись с ним взглядом, Лоуренс увидел, что мальчик настолько перепуган, что его вот-вот начнет трясти.

– Ты бродячий торговец, да? – обратился к Лоуренсу толстый старший монах, стоя в проеме. Не входя в комнату, он подчеркивал тем самым, что считает обиталище пастуха нечистым.

– Да. Мы здесь остановились на время, потому что не смогли найти комнату на постоялых дворах.

– Понятно. Ты тоже из Рувика?

– Нет. Я член Торговой Гильдии Ровена.

– Хмм, – и монах кивнул. Он производил настолько отталкивающее впечатление, что Лоуренс подивился даже, было ли его хмыканье ответом – может, просто складки жира на шее выдавили воздух, когда он кивнул.

– Позвольте узнать, что случилось?

В воздухе висело слишком ощутимое напряжение, чтобы можно было предположить, что монахи явились просто побеседовать, – особенно с учетом того, что один из них за спиной у Лоуренса грубо рылся в пожитках, одеялах и даже дровах. Возможных ответов было немного.

Несомненно, Хаскинс попал под подозрение монахов. Они думали, что он наткнулся на гонца, когда разыскивал заблудившуюся овцу, и украл что-то у него. В действительности подобное случалось нередко.

– Нет, ничего необычного не произошло… Ты только что сказал, что ты член Торговой Гильдии Ровена?

На вопрос монаха Лоуренс мог лишь ответить честно:

– Да.

– Насколько мне известно, наш монастырь не ведет дел с этой гильдией.

Если сейчас Лоуренс ударится в панику, позже ему не на что будет жаловаться, когда Хоро начнет его пинать в спину.

– Верно, однако я здесь не по торговым делам.

– О? – прищурился монах.

– Я пришел сюда с этой девушкой и этим господним дитем, дабы очиститься в святости монастыря Брондела.

– …Так вы паломники?

– Да.

В монастыре Брондела давно уже не принимали паломников с гостеприимством. В нынешнее время паломнический визит сюда торговца, да еще с монахиней и мальчиком, был делом весьма необычным. Губы монаха изогнулись в улыбку, но глаза не улыбались.

– Ровен… насколько я помню, эта гильдия находится на материке… Разве там нет множества знаменитых церквей и монастырей? Например, в одном только Рубинхейгене есть монастырь Святого Либера, монастырь Ла Киакка, церковь Джибротта.

Его расспросы походили скорее на допрос – особенно на фоне обыска, который учинял второй монах.

– До меня дошел слух, что здесь есть некая священная реликвия.

– Священная реликвия, – повторил монах, не утрудив себя использованием вопросительного тона.

– О да. Я слышал, ваш монастырь глубоко любим не только Господом, но также овцами. И потому он более, чем другие названные тобой места, подходит такому торговцу, как я.

Монах усмехнулся на шутку Лоуренса, но отвел свой жирный взгляд, как только второй монах перешел в соседнюю комнату. Там были пожитки Лоуренса и его спутников; однако все торговцы привыкли носить опасные вещи с собой. Так что, даже если все их вещи вывалят на землю и обшарят, бояться нечего.

– Понятно… судя по твоему виду, ты опытный торговец. Да благословит тебя Господь!

Лоуренс кивнул, хоть и понимал, что монах иронизирует.

– Марко!

Молодой монах, услышав призыв толстого, тут же прекратил рыться в прожитках и выбежал из спальни, словно дрессированная собака. Он нисколько не походил на монаха, как его обычно рисует воображение, – прилежно молящегося день за днем. По правде сказать, больше всего он напоминал хорошо обученного наемника.

– Ну что?

– Я ничего не нашел.

– Вот как?

Почему толстый монах выказывал столь открытую враждебность? Просто чтобы надавить на Лоуренса, Хоро, Коула и Хаскинса? Или он, ничего не найдя, пытался спасти лицо? Как бы там ни было, судя по всему, пока что четверка была в безопасности. Так Лоуренс полагал.

– Кукушка подбрасывает яйца в чужие гнезда. Обыщи этих двоих.

Толстый монах, видимо, сам когда-то был торговцем; но когда Лоуренс это осознал, было уже поздно. Младший из монахов, Марко, кинул взгляд на Лоуренса, потом на Хоро. Похотливая улыбка мелькнула у него на лице, когда он оттолкнул Лоуренса и подошел к Хоро.

– Именем Господа призываю тебя к терпению.

Кажущееся приличие лишь делало Марко еще более похожим на змею. Хвост Хоро был скрыт под балахоном, уши под капюшоном. Она надела выражение лица святой женщины, спокойно готовящейся к мученичеству, но Лоуренс чувствовал себя, как муравей на сковородке.

Как будто этого всего было мало – Марко не стал утруждаться проверкой рукавов балахона Хоро, а сразу положил руки ей на плечи и провел вниз по изгибам тела. Хоро отдернулась, когда он прикоснулся к ее грудям.

– Это что?

Монах обнаружил мешочек с пшеницей, который она носила на шее. Уже то, что он нашел предмет, спрятанный под одеждой, показывало, насколько распутно он проводил свой обыск.

– Пшеница?

– Это амулет…

На ее тихий, как комариный писк, ответ он омерзительно ухмыльнулся, будто удовлетворил свою жажду причинять страдания. Лоуренс проглотил свою ярость, чувствуя, как его руки сжимаются в кулаки. Готовность Хоро вынести позор пропадет впустую, если Лоуренс не будет готов к тому же.

Тем временем руки Марко скользили по пояснице Хоро и ниже, и ему пришлось встать на колени из-за разницы в росте. Если он ощупает ее сзади, непременно наткнется на хвост. Или она все равно сумеет как-то скрыть его?

Лишь благодаря своей тревоге Лоуренсу удавалось с трудом удерживать внутри себя бешенство. Вот руки Марко поползли по бокам назад –

– Уу… у…

Марко бесстыдно ощупывал бедра низко опустившей голову Хоро, но, услышав ее всхлипы, поднял взгляд и цокнул языком. Слезы текли из глаз Хоро; она обеими руками вцепилась в мешочек с пшеницей, будто молясь о божьей защите.

Поняв, что развлечение окончено, Марко убрал руки. Напоследок поспешно проверил рукава и произнес:

– Господь доказал твою невиновность.