Профессия: ведьма (Тетралогия) - Громыко Ольга Николаевна - Страница 50

• Предыдущая
• 50/333
• Следующая

Тролль определенно не заслуживал моего ласкового взгляда. Прожевав перчики, он заржал, как жеребец.

– Да ты никак по ихнему Повелителю сохнешь? – восхищенно завопил он, оглядываясь на дружков, режущихся в карты за столиком. – Слыхали, ребята? У нашей цыпочки губа не дура!

К гоготу троллей присоединились фальцеты лешаков и веселое похрюкивание опохмелившегося гнома.

– Жмурах во имнер! – гаркнул один из троллей, поднимая кружку. – Нагыр? Шетт, мараелла… Ёк, бакаап!

Я злобно сверкнула глазами, и первач в кружке вспыхнул. Не на того напала! Наемник прикрыл кружку широкой ладонью, огонь поперхнулся дымком и погас, после чего мерзавец-тролль громко повторил на всеобщем, что журавель на одну ночь однозначно лучше пожизненной синицы. Со всех сторон посыпались шутовские поздравления, застучали кружки.

Связываться с троллями – себе дороже. Ни в коем случае нельзя показывать, что их насмешки тебя задели. Если вспылишь или зардеешься, тролли уже не отвяжутся. Ославят на весь Стармин.

– Дурак ты, Вал, и шутки у тебя дурацкие, – спокойно сказала я, допивая сок, – ревнуешь, что ли?

Теперь хохотали над Валом. Ревновать женщину?! Большего позора для тролля и не придумаешь.

– А ну заткнитесь! – гаркнул он, привставая и обводя корчму злобным взглядом. – А не то…

Гомон мгновенно утих. Муха, с жужжаньем кружившая вокруг лампы, привлекла к себе всеобщее внимание. Хозяин на всякий случай присел за стойкой. Но либо «Ворожейка» благотворно подействовала на характер тролля, либо он встал с той ноги, во всяком случае, Вал вернулся к прерванному разговору.

– Бгырыз твоя Догева, – убежденно объявил он, щелчком заказывая кружку пива. – Скука там смертная, даже морду набить некому.

– А головой о фонтан не пробовал? – вкрадчиво поинтересовалась я.

– А ты, слыхал, попробовала-таки? – знающе ухмыльнулся тролль. – Устроила упырям половодье посередь лета, Дом Совещаний просел, полплощади размыло, пришлось заново мостить.

– Ваш заказ, госпожа магичка, – по неудержимо расползающимся губам корчмаря можно было догадаться, что заново наполненная бутыль содержит самую низкопробную жидкость. Не унижаясь до проверки, я небрежно засунула бутыль в сумку. Ухмылка доросла до ушей и стала расплываться вширь. Только мне-то что. Не мое – не жалко. Главное – ворота.

Ворота не скрипнули. Прежде чем идти на встречу с Темаром, я наложила на бутыль два заклинания. Первое придавало содержимому вкус и запах вина (я очень надеялась, что оно продержится хотя бы до третьего глотка – иллюзии всегда были моим слабым местом). Пару ему составили маскирующие чары, призванные скрыть от не слишком дотошных магов учиненное над бутылью колдовство. Чарами я заслуженно гордилась, самостоятельно раскопав и расшифровав формулу в одном из старинных библиотечных фолиантов. Конечно, как только первое заклинание даст трещину, чары тоже рухнут, но это уже не будет иметь значения. И если Алмит не сумеет навскидку отличить настойку от заговоренного сока, я честно заработала те пять кладней. Не стоит забывать и о «профессиональном риске» – вычислить адепта по стилю волшбы проще простого и столь наглый обман вряд ли сойдет мне с рук. К счастью, «Разумные расы» я уже сдала, так что в худшем случае извинюсь и «честно» пообещаю больше не разыгрывать преподавателей.

В Школе царила холодная послеобеденная тишина – лекции уже окончились, экзамены еще не начались. Мои шаги гулко отдавались по коридору. Место встречи, как и положено заговорщикам, назначили на нейтральной территории: площадке третьего этажа между мужским и женским крылом. Темара пока видно не было. Я села на широкий подоконник, устало привалилась затылком к мозаичному слюдяному окну и очень скоро начала клевать носом, утомленная ночным бдением в фамильном склепе купца Рюховича, заподозрившего, что его покойный брат – упырь. Упыря я не застала, но где-то неподалеку он все-таки завелся, о чем красноречиво свидетельствовал труп купца Рюховича, обнаруженный у колодца к безутешной радости вдовы, молодой кичливой бабенки. Естественно, с нее мне не удалось стребовать ни медяка.

Тем временем в дальнем конце коридора, на женской половине, разлилось тусклое сияние и в нем, как привидение, появилась Риона. Молоденькая пифия-аспирантка медленно и бесшумно плыла по коридору в локте от пола – простоволосая, босоногая, в длинной ночной рубашке, с витой горящей свечкой в правой руке и томом «Научные аспекты самогипноза» в левой.

Факультет Пифий пользовался дурной славой. Поскольку самым значительным, впечатляющим и неотвратимым событием в жизни человека была смерть, ее-то адептки-пифии и повадились предсказывать. Добро бы угадывали. Ожидание смерти делало жизнь невыносимой. Стоило кому-нибудь из пифий появиться в коридоре, как он пустел. Возмущение пифий не имело границ. «Как же так?! – вопияли они. – Мы дегустируем ваши отвары, превращаемся леший знает во что, спать боимся из-за ваших упырей, а вы? На ком нам практиковаться?»

«На покойниках! Там уж наверняка!» – хором отвечали мы, позорно дезертируя. К сожалению, это удавалось далеко не всегда. Темар слезно умолял меня не сходить с условленного места, ибо он будет пробегать по нему всего один раз, по дороге на экзамен. Остекленевшие глаза Рионы мне очень не понравились. Судя по ним, пифия находилась в трансе, а это грозило точным пророчеством. С другой стороны, оставалась надежда, что одержимая меня не заметит.

Она и не заметила. Проплыла мимо, овеяв фимиамами персиковой воды. Я перевела дыхание и благодарно возвела глаза к потолку, но пифия не была бы пифией, не предсказав какую-нибудь гадость напоследок. Почти исчезнув в темноте коридора, она зависла над фикусом вполоборота ко мне.

– Он ищет власти над смертью, – прошептала Риона, жалко искривив губы, – но смерть уже идет по его пятам! Замкни круг, девочка…

– Это ты мне? Риона, погоди!

Мне бы догнать ее и расспросить поподробнее, пока не прервалась связь с потусторонним миром, но в другом конце коридора появился Темар, пыхтящий под тяжестью огромной вазы с цветами.

– Принесла? – на ходу бросил он, кивком увлекая меня за собой. Я догнала адепта, и мы зарысили нога в ногу.

– Конечно.

– Отлично! Запихни ко мне в карман, – я запихнула, хотя сделать это на бегу было не так-то просто. – В другом – твой гонорар.

Я обежала Темара и кладни перекочевали в мою ладонь. Адепт резко затормозил перед одной из дверей по левую сторону коридора, шумно выдохнул и, поудобнее перехватив вазу, с отчаянной решимостью самоубийцы объявил:

– Ну, я пошел!

– Ни пуха, ни пера! – привычно пожелала я, распахивая перед ним дверь.

– К лешему! – эхом откликнулся адепт, юркнув в аудиторию. Я прикрыла дверь, машинально скользнула по ней взглядом и поняла, что мои дни сочтены.

На двери было написано: «Тихо! Идет экзамен!». И чуть пониже, на официальном бланке: «Экзорцизмы. Ксан Перлов».

Я глухо застонала и, прислонившись спиной к двери, медленно сползла по ней на пол.

Экзорцизмы! Учитель!!!

Малодушно скончаться на месте от разрыва сердца мне, как всегда, не удалось, и на смену страху пришел волчий голод. Не убьет же меня Учитель, в самом деле. А вот на пару деньков засадить в карцер, на хлеб с водой и для воспитательно-трудовой деятельности – это он может. Картошки, перечищенной мною за годы обучения, вполне хватило бы на постройку второй Школы. Так что разумнее всего наесться впрок, и поскорее.

Вернувшись в свою комнату, я первым делом полезла в холодильный шкаф – дощатый ящик аршин на аршин, изнутри обитый жестью. На нижней и верхней полочках, в низких лотках, лежал магический лед – он не таял даже в летний полдень, поддерживая в камере низкую температуру. Каждый вечер его нужно было восстанавливать; мы периодически забывали это делать, и к утру ящик заливало.

Холодильный шкаф предназначался для эликсиров и декоктов, но мы с соседкой по комнате использовали его по принципу: «к большой заразе маленькая не прилипнет» и заодно хранили в шкафу скоропортящуюся провизию. Отодвинув в сторону пучок крысиных хвостов, склянку с ногтями утопленников, гниющий укроп и баночку с многообещающей надписью «!!ЯД!!», я обнаружила тарелку с хладной куриной ногой и спелый помидор. Метнула опасливый взгляд на подругу, которая прибиралась в комнате, и дополнила скудную трапезу куском черного хлеба с маслом и стаканом яблочного компота.

• Предыдущая
• 50/333
• Следующая