Африканскими дорогами - Иорданский Владимир Борисович - Страница 58

• Предыдущая
• 58/74
• Следующая

Женщина с предпринимательской хваткой, у которой появлялось немного денег и устанавливались связи с торговыми компаниями, начинала торговать на рынке. В Аккре рынков было несколько. Приезжего иностранца они всегда поражали своей красочностью, своим экзотизмом. И действительно, центральный рынок Аккры — Маркала во многих отношениях удивителен.

Вытесненная практически из всех сфер экономической и культурной жизни, женщина стала полноправной госпожой рынка, где, в сущности, только торговля мясом и тканями была оставлена мужчинам. Длинными рядами вытянулись через рынок «столы». На них грудами лежали ароматные, сверкающие в лучах солнца как драгоценные камни тропические фрукты, в пирамиды сложены консервы. Были «столы», торгующие лекарствами, и «столы», заваленные снадобьями местных знахарок. Тысячи разных запахов, пестрота ярчайших красок, людская сумятица, шумная разноголосица создавали здесь совершенно особенную атмосферу.

Она опьяняла. А в то же время видимое изобилие товаров плохо скрывало бедность, за людской толчеей не трудно было различить слабость собственно торговой активности.

Деятельница женской организации Аккры Мэри Менса, рано располневшая женщина с красивыми темными глазами на молодом лице, охотно согласилась ответить на наши вопросы. Она имела среднее медицинское образование, работала по специальности. С этого и начался наш разговор.

— Таких, как я, единицы, — волновалась госпожа Менса, — а посмотрите вокруг, чем заняты женщины, каково отношение к ним общества?

— Должны же быть причины нынешнего положения, — прервал ее мой друг журналист. — Как вы их себе представляете?

— Виной всему наши традиции. Просто вы, мужчины, не хотите понять, что и женщина способна не только белье стирать.

Мы оба улыбнулись.

Улыбнулась и наша собеседница.

— Конечно, — продолжала она, — изменить положение трудно, но мы этого добьемся.

И она решительным жестом подчеркнула свои слова.

Обычаи — обычаями, однако не слишком ли был прост полученный нами ответ?

Когда заходила речь о положении женщины в городском обществе, два обстоятельства приковывали к себе внимание. Во-первых, нам было известно, как трудно в городе найти работу. В этой обстановке мужчина естественно претендовал на то, чтобы в первую очередь ему, главе семьи, предоставлялось преимущественное право на постоянный заработок. Считались с этими настроениями и действовавшие в Аккре западные компании.

А во-вторых, играла свою роль и школа, сложившаяся в колониальные годы. Получить образование было трудно, оно стоило дорого, и потому семьи стремились в первую очередь дать его мальчикам. Правда, после завоевания страной независимости положение в этой области стало быстро изменяться, но, понятно, требовались годы, прежде чем школьные реформы сказались бы на самом обществе.

Думали мы и о роли традиций, и о роли сложившегося в городе отношения к женщине. Действительно ли бытовало здесь представление о женщине как о существе второго разряда?

Нам было известно, что в традиционном ганском обществе женщине было отведено почетное место. Не могло быть и речи о презрительном к ней отношении. И все же…

Мне припомнился репортаж польского журналиста Рышарда Капустинского из Танганьики, посвященный обсуждению в парламенте этой страны законопроекта об алиментах. Дело происходило в конце 1963 года, еще до вступления Танганьики в союз с Занзибаром и образования Танзании. Рышард Капустинский, большой знаток Африканского континента, не случайно посвятил специальный очерк, казалось бы, весьма мелкой и второстепенной проблеме.

В своем репортаже польский журналист подчеркивал, что законопроект вызвал общую оппозицию депутатов-мужчин, и процитировал некоторые из их выступлений.

Депутат П. Мбонго высказал мнение, что закон приведет к увеличению… проституции. Он говорил: «Девушки захотят иметь как можно больше внебрачных детей, чтобы таким путем зарабатывать деньги на косметику». Неуклюже шутя, депутат добавил: «Эти девушки будут подобны слаборазвитым странам, они потребуют инвестиций».

Ему вторил депутат Р. С. Вамбура, который сказал: «Этот закон может лишь подтолкнуть женщин к тому, чтобы они начали зарабатывать деньги на своих прелестях. Кроме того, у наших девушек обычно много мужчин. Как же они будут разбираться, кто из них отец ребенка?»

Пугающую картину попытался изобразить в своей длинной речи депутат А. С. Мтаки, по мнению которого закон об алиментах будет иметь фатальные последствия для общества. Во-первых, он вызовет повсеместное увеличение числа… убийств, ведь «люди, вынужденные платить за внебрачных детей, будут их убивать: убийство ничего не стоит». Во-вторых, вырастет число супружеских измен, ибо «после появления закона мужчины станут избегать отношений с девушками, а, напротив, будут соблазнять чужих жен». Наконец, умножатся разводы, так как, «если женатому человеку придется платить алименты, об этом узнает его жена и станет добиваться развода, а то и сразу его бросит». Подавляющим большинством голосов парламент провалил законопроект.

Думается, что ни один из депутатов, столь цинично говоривших о женщинах, никогда не осмелился бы повторить своих слов, оказавшись среди односельчан и соплеменников. Если бы они выступали не с парламентской трибуны, а, скажем, на площадке перед домом деревенского старосты, их речи были бы всеми восприняты как оскорбление, они натолкнулись бы на общее осуждение. И понятно. Женское достоинство у большинства африканских народов окружено глубоким уважением, и циничное отношение к женщине родного племени обернулось бы для оскорбителя серьезными неприятностями.

Но в том-то и состоит двойственность архаичной, племенной этики, что ее нормы строго определяли людское общение по преимуществу внутри племени. Они не распространялись на чужаков, они не имели характера всеобщности.

Даже в городе, где нравственность добрых старых времен была основательно расшатана, соплеменники ревнивым взглядом наблюдали за тем, чтобы ни одно пятно не коснулось репутации женщин их общины. Девушек, сбивавшихся с пути, отправляли назад, в деревню. В менее трудных случаях в город вызывались родители, предупреждались близкие родственники.

Напротив, многое было дозволено по отношению к женщинам чужого «племени». Мужчины редко вступали с ними в брак, обычно они не признавали за собой никаких постоянных моральных обязательств. Не эта ли психология столь явственно заявила о себе во время дебатов в парламенте Танганьики?

С проявлениями подобных нравов мы сталкивались и в Аккре. И здесь женщина, независимая, обладающая острым чувством собственного достоинства, ясным пониманием своих обязанностей и прав, временами подвергалась самой унизительной дискриминации.

Госпожа Мэри Менса, с которой мы поделились этими мыслями, с горечью сказала:

— Конечно, вы правы. Наша организация постоянно наталкивается на предубеждения, на предрассудки. Но мы все-таки верим, что по мере распространения образования, по мере того как наше общество будет узнавать женщину в роли учителя, в роли доктора, в роли писателя, отношение к ней будет меняться. Уже сейчас виден определенный сдвиг.

Прощаясь, она встала и, пожимая нам руки, добавила:

— Наш общий долг — сделать все, чтобы перемены не заставили себя ждать слишком долго.

Как сами африканцы осмысливали кричащие парадоксы современного города? Рождение какого общества виделось им за быстро меняющимися чертами молодых африканских столиц?

Однажды в Дакаре я был приглашен на студенческую вечеринку. Дом, где она должна была состояться, находился в Медине. Он был построен недавно, как и десяток других соседних зданий, и казался еще малообжитым. Но собравшиеся там студенты Дакарского университета не обращали внимания на неудобства. Когда я туда приехал, уже давно шел шумный спор.

Клубы табачного дыма были столь густы, что трудно было разглядеть лица спорщиков. В хаосе перебивавших друг друга голосов также нелегко было разобраться. С особенной страстностью говорил высокий, стройный студент с узким лицом и высоким, крутым лбом. Из-за стекол очков поблескивали возбужденные глаза.

• Предыдущая
• 58/74
• Следующая