Бессарабский вопрос между мировыми войнами 1917— 1940 - Мельтюхов Михаил Иванович - Страница 25

Для изучения всех вопросов, связанных с территориальными притязаниями Румынии, Совет десяти образовал комиссию экспертов под председательством французского министра иностранных дел А. Тардье, составленную из представителей США, Англии, Франции и Италии. 8 февраля Комиссия по румынским делам пришла к выводу, что без участия России вопрос о Бессарабии не может быть разрешен, а поскольку существовала возможность победы войск адмирала А.В. Колчака, то решение бессарабского вопроса следовало отложить. 22 февраля на заседании Комиссии Брэтиану заявил, что «мы не можем себе представить существование румынского народа без Днестра так же, как мы не можем его представить без Дуная и Тисы, для того, чтобы его отделить от славянского элемента… Бессарабия является входом в наш дом; если он будет в чужих руках, это может подвергнуть опасности наш очаг»[284]. Однако определенная часть состоятельных кругов Бессарабии считала возможным в случае победы белых в России вернуть край в ее состав. Для пропаганды этой идеи еще в декабре 1918 г. в Европу был направлен ряд делегатов. 9 и 22 марта 1919 г. лидеры русского Белого движения обратились к Парижской конференции с заявлением, в котором указывалось, что статус народов России «не может быть определен вне и без согласия русского народа», а право силы не может являться основанием для завладения территорией[285].

В этих условиях Комиссия по румынским делам 22 марта рекомендовала Румынии урегулировать вопрос о своих границах с каждым соседним с ней государством. 23 апреля Брэтиану, инструктируя замещавшего его на конференции министра иностранных дел М. Ферекиде, напоминал ему, что «большой опасностью в настоящее время является борьба против большевиков на наших двух фронтах. От результатов этой борьбы зависят также и наши будущие границы»[286]. 28 апреля Ферекиде направил союзникам меморандум с предложением санкционировать занятие румынскими войсками Будапешта, что «сделает невозможным сотрудничество большевиков венгерских и русских», а также их с максималистами в Германии. «Невозможно, — обосновывал свою позицию румынский министр, — чтобы Европа не сознавала лежащее на Румынии бремя — служить необходимым барьером на пути агрессивного большевизма»[287]. В числе условий, поставленных 26 мая Колчаку перед его признанием «правителем России», было требование признать за Парижской конференцией права «определить будущую судьбу румынской части Бессарабии»[288]. В данном случае речь шла о северной части Бессарабии, тогда как ее южные районы должны были войти в состав колчаковской России. В своем ответе союзникам Колчак указал, что готов обсудить эту проблему, но окончательное решение остается за Учредительным собранием[289].

2 июля 1919 г. в ходе обсуждения бессарабского вопроса на конференции было высказано пожелание провести в Бессарабии плебисцит. Естественно, что румынские представители высказались категорически против проведения плебисцита, ссылаясь на то, что большинство населения уже и так ясно высказалось за объединение с Румынией. Как заявил Брэтиану, «в принципе я против любого плебисцита в Бессарабии, поскольку Бессарабия, во-первых, является румынской как с исторической, так и с этнической точек зрения, во-вторых, она в условиях полной свободы выразила желание объединиться с Румынией, в-третьих, плебисцит способствовал бы сохранению атмосферы неуверенности и беспокойства». Зная, что Антанта нуждается в румынских войсках для подавления революции в Венгрии, румынский премьер-министр решил занять активную позицию. «Россия оккупировала Бессарабию, чтобы дойти до Константинополя. В тот момент, когда Константинополь перестанет быть целью ее внешней политики, тогда отпадет и всякий ее интерес к Бессарабии. Я согласился бы на плебисцит в Бессарабии при условии, что крупные державы также проведут плебисциты на своих территориях»[290]. В итоге было решено отложить решение бессарабского вопроса ввиду международного положения России[291].

В тот же день Брэтиану направил в Совет министров иностранных дел Парижской мирной конференции, заседавший под председательством французского министра иностранных дел Тардье, меморандум, в котором указывал, что «Румыния, в то время когда военные действия прекращены более чем 7 месяцев тому назад для всей остальной части Европы, находится в состоянии объявленной войны со своими русскими и венгерскими большевистскими соседями»[292]. Кроме того, еще 24 мая 8-я румынская пехотная дивизия вступила в Восточную Галицию и заняла район Покутья. Формально румынские войска были нейтральной силой в польско-украинской войне и использовались для разведения войск сторон. Правда, румынский нейтралитет имел заметный пропольский крен. После того как Польша к 17 июля оккупировала всю Восточную Галицию, а Совет министров иностранных дел в Париже принял 1 августа предварительное решение о северной границе Буковины, которая передавала всю ее территорию в состав Румынии, румынские войска 18 августа были выведены из Восточной Галиции. Окончательно польско-румынская граница получила международное признание 15 марта 1923 г., когда Конференция послов признала суверенитет Польши над Восточной Галицией[293].

Тем временем 3–4 августа 1919 г. румынские войска заняли Будапешт. В этой обстановке румынское правительство потребовало от Венгрии разоружить все вооруженные силы, установить румынский контроль за венгерскими железными дорогами, передать Румынии 50 % железнодорожного оборудования, 600 автомашин, 50 % речного флота, 30 % скота, 30 тыс. вагонов зерна, провести границу по р. Тиса и передать Румынии всю территорию Баната. Но Антанта не собиралась допускать самовольных действий Бухареста. Поэтому румынскому правительству пригрозили финансовыми санкциями и потребовали, чтобы оно действовало лишь с согласия Запада. 15 ноября страны Антанты направили в Бухарест ультиматум, в котором потребовали от Румынии, чтобы она «без обсуждения, оговорок и условий» подписала Сен-Жерменский договор и акт о гарантиях прав национальных меньшинств. В итоге 16 ноября 1919 г. румынские войска покинули Будапешт, а к 22 ноября были отведены на восточный берег р. Тиса[294].

В сентябре 1919 г. Румыния направила в Париж бессарабскую делегацию, которая всячески пропагандировала прогрессивный характер присоединения Бессарабии к Румынии и поддерживала точку зрения Бухареста относительно ненужности плебисцита[295]. 10 декабря Румыния подписала Сен-Жерменский договор, закрепивший за ней Буковину, но румынские войска все еще оставались в Венгрии. 29 декабря 1919 г. румынский парламент принял закон об аннексии Трансильвании, Буковины и Бессарабии[296]. Англия и Франция надеялись подтолкнуть Румынию к совместным с Польшей действиям против их восточных соседей, и 20 января 1920 г. Верховный совет Антанты заявил о готовности признать Бессарабию частью Румынии. В ответ Бухарест заявил о готовности защищать Европу от «новых опасностей»[297]. По мере роста успехов Красной армии мнение конференции все больше склонялось в пользу прямой передачи Бессарабии Румынии.

В это время советские войска вновь стали выходить на линию Днестра. 19 января 1920 г. Красная армия вступила в Могилев-Подольский. Командующий отходящей к Одессе группировкой деникинских войск генерал Н.Н. Шиллинг 23 января обратился к Румынии с просьбой о содействии в эвакуации беженцев и войск в Бессарабию, однако ответа не получил[298]. Еще 27 января Главное командование Красной армии писало в своем докладе Совету рабоче-крестьянской обороны: «Положение, занимаемое Румынией, при условии воздействия на нее Антанты, реально сказывающемся в принятии мер для подготовки приюта остаткам Добровольческой армии и беженцам из Правобережной Украины, совершенно не ясно и может значительно осложнить наше наступление к Черному морю и границам Бессарабии»[299]. 7–8 февраля 1920 г. советские войска заняли Одессу[300].