Выбери любимый жанр

Уик-энд на берегу океана - Мерль Робер - Страница 8


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

8

Он вытащил из кармана коротенькую трубочку и сел. Сдержанный, слегка отчужденный, он походил на кошку, свернувшуюся клубочком и закрывшую в дремоте глаза.

– Э, нет, – сказал Александр, – с куревом подождем. Сейчас будем обедать.

Пьерсон сунул трубку в карман.

– А со мной уж никто не здоровается, а? – сказан Майа.

– Добрый день, Майа.

– Нет, не так. Скажи, прошу тебя, понежнее.

– Зато виски Дьери слишком нежно.

– Не понимаю, при чем тут виски. Ну, прошу, повтори еще раз.

– Добрый день, Майа.

– Уже лучше, явно лучше. А теперь, будь другом, скажи, пожалуйста, этому жирному увальню, что плевать ты на него хотел, кури, старик, на здоровье свою трубочку.

– Нет, не буду, я человек дисциплинированный.

– А откуда все-таки эти два хлеба? – сказал Александр. – Где ты их достал, эти два хлеба?

– Мне их санаторный повар уступил.

– Эх, кюре, кюре, – сказал Александр. – Небось святые сестрички тебе удружили.

Пьерсон изящным движением поднял руку.

– Ничего подобного! Вот уж нет! Дело происходило только между поваром и мною, без всяких посредников. Он сменял хлеб на вино.

Майа не слышал слов Пьерсона. Он вслушивался в его голос. Голос у Пьерсона был и впрямь приятный. Он лился плавно, без пауз и запинок. Лился округло. Так мягко вращаются стальные шарикоподшипники в масляной ванне.

– На вино?! – сказал Александр. – Но я ведь тебе вина не давал. И ни в коем случае не дал бы. Его у нас и так мало.

– Я вино купил.

– Сколько дал?

– Сорок франков.

– Сорок монет! – сказал Александр. – Да это же чистый грабеж!

– На каждого получается всего по десять франков.

– Десять монет! Десять монет за хлеб? Ты что, совсем рехнулся?

– Да ведь на каждого по кило получается.

– Точно! Десять за килограмм хлеба! Нет, ты, видать, одурел!

– Так все платят.

– Хрен они платят, – завопил Александр, воздевая к небу свои огромные мохнатые ручищи. – Десять монет, нет, ты только подумай! Лучше бы тебе вообще в это дело не соваться.

– Покорно благодарю.

– Десять! – гремел Александр. – Да за что – за хлеб!

– Если хочешь, могу отнести его обратно!

– Нет уж, раз он здесь.

– Или давай вот что сделаем, разложим твою часть на нас троих.

– Чертов поп, – сказал Александр, нагибаясь над костром.

И сразу же он вскинул голову, улыбнулся Пьерсону и заметил, что Майа сидит с закрытыми глазами, упершись затылком в ограду санатория. Он еще раз подумал про себя, что, когда Майа молчит, вид у него ужасно печальный.

– Ого, – сказал Пьерсон, поворачиваясь к Майа, – ты занял место Дьери.

– Да, занял, – яростно сказал Майа, – я занял место Дьери.

Одним движением он поднялся с земли и уселся на свое обычное место у переднего правого колеса фургона. Александр проследил за ним взглядом.

– Не обращай на него внимания, – сказал он. – Мосье, видите ли, не в духах. Ему, вообрази, противно торчать здесь и ждать, когда его возьмут в плен.

– Ничуть, – сказал Майа, – я просто в восторге. Так много говорим о фрицах, что я уже сомневаюсь, существуют ли они на самом деле. Что бы там ни болтали, а все-таки приятно поглядеть на высшую расу.

– Пусть твоя высшая раса целует меня в зад, – сказал Александр.

Майа улыбнулся.

– Опять этот знаменитый зад! И о нем тоже так много говорим…

– Верно, – сказал Пьерсон, – что я уже сомневаюсь…

– Ого, кюре, остроты у тебя не слишком поповские!

Пьерсон улыбнулся, опустил свои длинные ресницы и промолчал.

– Ну, – сказал Александр, обернувшись к нему, – какие новости?

– Вот когда придет Дьери…

– Да нет, рассказывай сейчас, черт, рассказывай! Не будем же мы его сто лет ждать.

– Вот придет Дьери, и расскажу.

Александр пожал плечами, потер поясницу и снова взялся за консервы. Попались французские. Александр радовался, что попались французские. Английские консервы не такие вкусные. Один жир, мяса почти нет. При варке уменьшаются в объеме чуть ли не вдвое. А французские аппетитно румянятся. Слава богу, уже готово, а Дьери все нет.

Тут явился Дьери. Он спешил, так как запаздывал, и его жирное брюхо колыхалось при ходьбе. Голову он закидывал назад. Лицо его так заплыло жиром, что даже подбородка не было видно и щеки без всякого перехода сливались с шеей. Он пожал всем по очереди руки и сел на свое обычное место – рядом с Пьерсоном, спиною к ограде. Потом молча оглядел присутствующих. Глаз его не было видно за поблескивающими, толстыми, как обычно у близоруких, стеклами очков. Только случайно вас молнией обжигал мимолетный взгляд, холодный, внимательный, вечно настороженный. И тут же стекла очков снова начинали нестерпимо поблескивать, и снова глаза пропадали.

– Подставляйте котелки.

– Ты, Александр, нам как мать родная, – сказал Пьерсон.

– Можете, конечно, охаивать меня сколько влезет, – сказал Александр, – но что бы с вами, я вас спрашиваю, без меня сталось, а? Особенно с Дьери и Майа. Жили бы по-свински.

Он поднялся, чтобы потушить костер.

– О Пьерсоне я не говорю. Он, Пьерсон, слава богу, не такой, как вы. Он, Пьерсон, живо отыщет себе столовку, где уже есть поп. А в столовке, где есть кюре, ясно, кормят получше.

Разглагольствуя, он затаптывал тлеющие головешки толстыми подметками. Потом сел, зажал котелок в могучих коленях. Лицо у него было бронзовое от загара, но под густой шерстью, покрывавшей руки до локтя, проглядывала белая, еще не успевшая загореть кожа. Никакому солнцу не пробиться сквозь эти волосяные джунгли.

Майа с улыбкой поглядел на него.

– Просто уму непостижимо, до чего борода меняет физиономию. С твоими буйными кудрями ты похож на ассирийского царя. Только вот жемчугов в бороде не хватает.

Александр пожал плечами.

– Будь у меня жемчуга, я бы не стал их в бороду совать.

– А по-моему, – сказал Пьерсон, – он больше похож на Иоанна Крестителя сразу же после усекновения главы.

– Почему это после усекновения?

– Да, видишь ли, такая голова хороша сама по себе… И вполне может обойтись без телес.

Все четверо от души расхохотались. Они радовались, что сидят вместе, вчетвером, под лучами солнца.

Александр, поставив рядом с собой на дощечку три кружки, наливал из фляги, а потом пускал по кругу. Свою личную кружку он протянул Майа и ждал, когда тот кончит, чтобы попить самому.

– Ну, аббат, каковы новости?

Пьерсон вытащил из кармана носовой платок снежной белизны, утер губы.

– Умора с этими кюре, – сказал Александр. – Если вам требуются самые свежие новости, смело положитесь на попов. Они вам в любую щель нос просунут, эти проклятые.

– А иди ты знаешь куда, – вот тебе совет кюре, – пропел Пьерсон своим приятным голоском.

Майа подался вперед.

– Ну, какие новости, а? Дьери, да ты слышишь, что я спрашиваю?

Дьери чуть пошевелился на месте, но промолчал.

– Так вот тебе новости. Из Брэй-Дюна эвакуируют по морю солдат, но только одних англичан.

– Громче говори, аббат, – сказал Александр. – Голосок у тебя такой деликатный, что в двух шагах ни слова не разберешь.

– Говорю, из Брэй-Дюна эвакуируют только англичан. Так что даже не стоит туда соваться. Им теперь повсюду мерещатся шпионы. Мне рассказывали, будто на одном из их судов обнаружили французского майора с денщиком, которые тайно туда пробрались. И обоих тут же вышвырнули за борт. Майор утонул. А денщик спасся вплавь.

– Ну и сволочи, – сказал Александр.

Майа пожал плечами.

– Если только это правда.

– Верно, – подтвердил Пьерсон, – если это правда. К тому же, будем говорить начистоту, англичане сейчас смотрят на нас, как мы смотрели на бельгийцев после прорыва на канале Альберта. Сам понимаешь… Наконец, в пользу англичан можно сказать, что они все-таки увозят своих людей, тогда как французское командование… В принципе эвакуируют из Дюнкерка и Мало, но отправляют в час по чайной ложке и сажают на суда только организованные соединения.

8
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело