Первый выстрел - Тушкан Георгий Павлович - Страница 25

• Предыдущая
• 25/161
• Следующая

— Эх, ты! — Юра бросил испепеляющий взгляд на друга, забывшего уговор, внезапно ошеломить дядька Антона… Но раз такое дело — не отдавать же славу другому.

И Юра поспешил рассказать о том, что ни дядя Яша, ни тетя Оля, ни мама, ни даже журналы не смогли толком им объяснить, что такое горизонт, и они решили узнать об этом сами. И если бы на горизонте облака вплотную смыкались с землей, как однажды зимой, то они не побоялись бы влезть на небо и сделать открытие.

При этих словах Фомич захохотал. Хлопая себя по животу, по груди, вытирая слезы, он словно кудахтал, как наседка, и повизгивал, как Джоли. И это было очень обидно.

— Ой, потешили! А я и не знал, что вы божьи угодники, коих господь бог сподобил живыми вознестись на небо…

— Не господь бог, а смерч. Он делается из воды и тучи, — объяснил Юра. — Получается плотный столб. Смерч даже людей и лодки поднимает высоко в небо.

— А может быть, вы юродивые, что наследуют царство небесное. А мне и невдомек! Ох, потешили!

— Вы просто не знаете, что такое смерч! — крикнул Алеша.

Фомич долго бы насмехался, да подгорел клей…

Юра подошел к дядьку Антону и попытался перехватить его взгляд, но тот уставился в жужжащий станок. Юра толкнул слесаря локтем раз, другой и, когда Антон Семенович сердито посмотрел на него, начал подмигивать попеременно то одним, то другим глазом, затем покосился на дверь в локомобильную и состроил страшную рожу. Он изо всех сил давал понять, что произошло нечто страшно интересное, о чем надо поговорить наедине.

— Що, зубы болят? — участливо осведомился слесарь и продолжал сверлить.

Юра таинственно приложил палец к губам и осторожно, стараясь, чтобы не заметил Фомич, показал на дверь.

Дядько Антон снисходительно усмехнулся, провел пальцами по щетинистым усам. Опять мальчишеские тайны. Некогда, да ведь не отвяжутся. Он остановил станок и направился в локомобильную. Юра не отставал. Алеша вошел вслед за ними и бесшумно задвинул засов двери.

— Шоб коротко та ясно! Срочно зробляю аппарат для лаборатории. Нема часу байки балакать.

Слесарь зацепил ногой табуретку, придвинул и сел возле углового столика.

Мальчишки понимающе переглянулись, выхватили из-за пазухи свертки, сорвали бумагу и, наставив на дядька Антона револьверы, дружно крикнули:

— Руки вверх!

Дядько Антон вскочил, словно взорвался. Так, по крайней мере, показалось и Юре и Алеше. В следующее мгновение они с удивлением увидели свои револьверы в руках дядька Антона. Такого они никак не ожидали. Лишиться револьверов? Никогда! Они ринулись в атаку.

Юре удалось вскочить на постамент локомобиля. Он даже дотянулся до своего револьвера, поднятого вверх. Алеша влезал по ноге дядька Антона, как по дереву. Оба шептали: «Отдай! Отдай!..»

Дядько Антон, державший в каждой руке по револьверу, поднимал их, как казалось мальчикам, к самой крыше. Юре все же удалось ухватиться за свой револьвер, но в следующий момент он уже лежал на полу рядом с Алешей. Но это их не обескуражило — они снова дружно устремились на врага.

— Вы шо, ошалели? Опомнитесь! — крикнул дядько Антон.

— Отдай! Отдай!.. — умоляли мальчишки.

Юра снова влез на постамент.

— Ну вот шо! Вы на мени не наскакивайте! — строго предупредил слесарь. — Я сильнее вас обоих. И не такие, как вы, пытались взять меня, да не вышло. Обижать вас не хочу и, если честно расскажете, где и у кого взяли, отдам.

— Это мой револьвер! Мой! — твердил Юра.

— Брешешь! А ну скажи, только честно, игрушечный это револьвер или настоящий?

— Самый настоящий!

— Правильно! Такие в магазинах игрушек не продают. Такие револьверы даже взрослые могут хранить только с дозволения полиции. И не вздумайте врать, что их вам подарили!

— Никто не дарил, — ответил Юра.

— Дали поиграть? — Дядько Антон все больше недоумевал.

— Нет!

— Значит, позычили, украли у батькив? Так!

— Мы не крали! — запротестовал Алеша.

— Мы не воры! — гордо добавил Юра и пояснил: — Мы характерники!

— Кто, кто?

— Запорожцы-характерники! Характерник, он все может: в коршуна превратиться, ветку в саблю превратить…

— Ну, ты мне зубов не заговаривай, сам могу… Ты скажи, как эти револьверы попали к вам.

— Нашли! — Алеша вопросительно посмотрел на Юру — не проговорился ли.

— Нашли! — подтвердил Юра.

— А где нашли?

— Нашли, и все! А где — это наша военная тайна. Мы поклялись молчать.

— Молчание — золото, только не сейчас. Я отдам тебе револьвер, а ты опять наставишь его на меня. В барабане полно патронов, а ты, дурья твоя голова, еще на собачку жмешь.

— Какую собачку? Где собачка?

— Даже этого не знаешь? — Слесарь показал на спусковую скобу. — Признавайтесь, где взяли, если хотите со мной дружить…

Юра и Алеша насупились, опустили головы и молча, вопросительно поглядывали друг на друга.

— Зря вы со мной в молчанку играете. Не доверяете? Чого же вы до мени пришли?

— Курок исправить, чтобы щелкал. Мы сюрприз сделаем. Стрелять начнем.

— Курок, говоришь? Побачим…

Слесарь высыпал на ладонь пули из барабана, вытолкал их той железкой, которая торчала под дулом. Юра смотрел и старался это запомнить. Затем слесарь отвинтил боковой винт на ручке, снял с ручки деревянные щечки, и тогда обнажилась внутренняя пружина. Он что-то ковырнул отверткой, а потом нажал на собачку- курок щелкнул. Дядько Антон снова нажал на собачку, и курок сам поднялся и затем щелкнул.

— Дайте я! — взмолился Юра, но даже руки не протянул. Не даст!

И вдруг дядько Антон протянул ему револьвер. Юра нажимал на собачку, и курок щелкал. Снова нажимал, и снова курок щелкал. До чего же интересно! Только туго очень.

Тем временем слесарь взял Алешин револьвер, что-то нажал, и из рукоятки выскочила плоская коробочка с дырочками, в которой один над другим лежали патроны с красивыми белыми пулями. Потом дядько Антон потянул двумя пальцами верхнюю часть пистолета к себе. Он нажал собачку, и револьвер щелкнул.

— Д-дайте мне! — закричал Алеша и тоже получил свой револьвер.

Оба с упоением щелкали.

— А ну, хлопцы, загляните в дуло. Что там видите? — спросил слесарь.

Мальчики посмотрели:

— Ничего не видно.

— Ваше счастье, что вы не смогли выстрелить. Ведь и у того и другого дуло забито смазкой, чтобы не ржавело, и при выстреле могло разорваться. То ж не игрушка! И бульдог и браунинг — боевое оружие.

— Ладно, возьмите себе один, а другой отдайте Ильку, — вдруг сказал Юра.

— Не жалко?

— Мы себе еще достанем.

— Еще достанете? Где?

Юра виновато посмотрел на Алешу — теперь тот сверлил его злым взглядом — и промолчал.

2

Дядько Антон поднял с пола скомканную бумажку и не спеша, старательно вытер ею замасленные пальцы. Уже хотел бросить, но начал читать и, сразу же остановившись, спросил:

— Читали?

— Нет! — небрежно ответил Юра.

Чудной дядько Антон — кому нужны какие-то листки без картинок?

— Вы кому-нибудь показывали это оружие?

— Никому!

— И никто не читал этой бумаги?

— Никто! — Друзья тревожно переглянулись.

— Дайте честное слово, что это оружие вы не брали у своих батькив!

— Честное слово!

— Тогда слухайте внимательно! Если вот эту напечатанную бумагу и эти револьверы найдут у вас дома или увидят у вас, то тогда арестуют ваших отцов, посадят в тюрьму и сошлют на каторгу.

— На каторгу? — недоумевающе переспросил Юра.

— На каторгу! В Сибирь! Про пекло слышали?

— Слышали…

— Так попасть на каторгу — все равно что попасть в пекло, в ад. В пекле хоть жарко, а на каторге лютый мороз. Руки и ноги каторжников в железные цепи закованы. А в шахтах или на приисках тачку к ним цепью приковывают, с нею и спят.

— Как же с тачкой в постель влезают?

— Какая там постель! Спят одетые. На нарах, а то и на полу, на земле. Читать не дают. Бьют. Кормят так, чтобы скорее подох. Страшная это штука — каторга! За что же вы хотите своих отцов на такую муку сослать?

• Предыдущая
• 25/161
• Следующая