Кто хочет спать с миллионером? - Милевская Людмила Ивановна - Страница 29

• Предыдущая
• 29/56
• Следующая

– Ты сама не своя!

«Они что, сговорились все? Хотят меня доконать?» – рассердилась Далила и нервно спросила:

– Почему я сама не своя?

– У тебя душа не на месте, – проворчала Марья Ивановна и приказала:

– Быстро рассказывай!

И, удивляясь себе, Далила ей рассказала про свою счастливую жизнь, а потом про Галину, про их разговор, и про беседу с Бойцовой, и про свое расстройство, и про Димкин упрек.

– Да-а, – послушав рассказ, проскрипела старуха, – ты, деточка, абсолютно права. Женщина в нашем обществе не человек, а без мужчины она и вовсе существо низшего сорта. Самой жизнью доказано, сколько бы нам ни говорили о каком-то там равноправии. Как раз из-за этого и не даю им житья, супостатам.

Далила опешила:

– Из-за чего?

– Из-за Ленки, любимой внучки моей. Если точнее, не внучки, а правнучки. Умница Ленка была…

Марья Ивановна на секунду запнулась и зло прокричала:

– Да что умница, она гений была!

– Почему «была»? – удивилась Далила.

– А потому, что эти сволочи мою Лену сгубили! Умерла моя Леночка! Умерла!

– Господи! Как же такое случилось?

Марья Ивановна кивнула на дверь, за которой жили ее родственники и одновременно враги.

– Довели ее эти злодеи, – с ненавистью прошипела она. – У Леночки дар был от бога, ей бы художницей стать, ей бы учиться, а они ее замуж.

– Вашу внучку выдали замуж? – спросила Далила, недоумевая, что в этом плохого.

– Замуж ее затолкали! «Не женское это дело художницей быть!» – кого-то передразнила Марья Ивановна и сплюнула:

– Черти их раздери! С рук спихнули, а она же талант!

– Что ж в этом плохого? Талант иметь хорошо.

– Талант мужчинам иметь хорошо, а для женщин талант – наказание. Хуже. Пожалуй, что пытки. Вот как устроено наше общество. Оно диктует: ты баба, сиди, не высовывайся, штопай мужу носки.

Далила, имевшая свой талант, мгновенно вспомнила жизнь с Матвеем, вспомнила постоянную свою вину за невымытую посуду, за плохо оттертый пол, за несвежее полотенце. А какую неловкость испытывала она, когда муж брал в руки швабру!

Но почему? Откуда неловкость? Ее работа напряженней и тяжелей, да и зарабатывала она всегда значительно больше. Уже после двух-трех сеансов психоанализа она чувствовала себя выжатой как лимон, а у нее их бывало в день до пяти. И еще консультации. И тестирование. Какое уж тут хозяйство?

Но он-то мужчина, негоже ему мыть полы – так ее приучили. Потому и жила с чувством вины.

– Да, женщине родиться талантливой, выходит, не счастье, а наказание, – согласилась Далила.

– В этом и дело! – воскликнула Марья Ивановна. – Леночке нельзя было замуж. Ей не мужу своему угождать, а картины писать бог велел. А она пошла против бога, потому что ленивой была. Конечно, сорочки же легче стирать да пылюку гонять по коврам. Вот она и гоняла. А сама-то талант. Уголек таланта потлеет-потлеет, да и вспыхнет пожар. Он и вспыхнул в ее душе.

– И что случилось?

Марья Ивановна на вопрос внимания не обратила.

– Ты права, – строго взглянув на Далилу, сказала она. – Была бы Леночка наша мужчиной, другой к ней был бы подход. Захоти она замуж или как там…

– Жениться, – подсказала Далила.

Старуха продолжила:

– Да, захоти Ленка жениться, кто б ей позволил в восемнадцать-то лет? Поднялся бы шум. Дружно погнали б учиться, будь наша Ленка пацан. А она была девушкой, и они ее, изверги, замуж. Гениальную Ленку мою! Вот она рученьки на себя и наложила!

– Ужас какой! – содрогнулась Далила.

– Конечно, ужас, – зло подтвердила старуха. – Теперь ты поняла, почему я издеваюсь над ними?

Я им Лены моей никогда не прощу! Или, считаешь, надо простить?

Далила хотела ответить, но в кармане ее запрыгал мобильный.

– Извините, Марьванна, – прошептала она, поднося трубку к уху.

Нежданно-негаданно это был Граблин.

– Откуда у вас мой номер? – удивилась Далила.

– Разведка донесла.

Она разволновалась:

– Какая разведка? Галка, что ли, дала?

– Галка? Это да! Галка дает безотказно. И ты мне дала. Свой номер. Мне все дают, – пошло заржал Граблин и бодро воскликнул:

– Ну что? Ты готова? Матюк уже здесь, мается от нетерпения.

– Господи, я забыла совсем, – испугалась Далила и заверила:

– Еду! Немедленно еду!

Граблин в ответ процедил:

– Уж поспеши, в твоих интересах.

Далила виновато уставилась на Марью Ивановну.

– Марьванна, простите, возникли дела, очень срочные, – сказала она, зачем-то тыча в старуху своим телефоном.

Наверное, в качестве доказательства своих срочных дел.

– Иди уж, – вздохнула та.

– Я вечером к вам забегу.

– Забеги, – проскрипела старуха и грустно добавила:

– Если до вечера доживу.

Далила воскликнула:

– Доживете! – и понеслась.

Она очень спешила и ужасно боялась, что Матюк не дождется ее, уйдет. Вылетев на улицу, Далила нетерпеливо запрыгала на тротуаре, а потом и вовсе выскочила на проезжую часть с воплями:

– Такси! Такси!

Пожелавшее проехать мимо такси против такой лобовой атаки не устояло, резко затормозило, из окна послышались мат и угроза:

– Все равно не повезу!

Однако повез.

Но и в машине не угомонилась Далила. Она торопила водителя, ахала, охала, нетерпеливо сучила ногами, мысленно пытаясь представить, какой он, этот Матюк.

В дом чеха не вошла, а влетела, поражаясь царящей вокруг чистоте. В огромном холле было прибрано, на полу ни пылинки, горы пустых бутылок исчезли. В воздухе витал не тяжелый дух пепла, застарелых бычков и всевозможного пойла, а дорогой аромат французского одеколона.

– Здравствуйте, – воскликнула Далила и осеклась. Остолбенела.

– А вот и она! – радостно вскинулся чех.

За покрытым сукном столом сидели: трезвый и гладко выбритый Граблин, свеженький принаряженный Ванек и…

И неотразимый Иван Орлов!

– А где же Матюк? – пятясь, пролепетала Далила.

– А это, по-твоему, что такое?! – возвестил бодро Граблин. – Это ж и есть наш легендарный Матюк!

Сокрушительно дружески хлопнув по спине Ивана Орлова, он с симпатией повторил:

– Это и есть наш Матюк, сто чертей ему в дышло!

Орлов был поражен не меньше Далилы.

– Это вы?! – воскликнул он, нервным движением поправляя ворот рубашки, который и без того аккуратно облегал его мощную шею. – Эт-то вы?!

Граблин немедленно подтвердил:

– Это она! Сейчас сам увидишь, как коронно играет! Ешкин кот! – восхитился он. – Подряд четыре очка! Даже ты, Иван, отдыхаешь!

– Потрясающе, – прошептала Далила, не сводя очумелых глаз с Ивана Орлова. – По-тря-са-ю-ще! Это вы!

Заметив ее ошеломление, Граблин воскликнул с нескрываемой завистью:

– И вот так перед ним все бабы! Подряд! Лишь глянут – и чуманеют! Да-а, правильно Пушкин сказал: красота – страшенная сила!

– Это Достоевский сказал, – неуверенно вставил чех и добавил:

– Точнее, его «Идиот».

– Какая разница, – отмахнулся Граблин. – Мы же не идиоты, из-за красы Ивана время терять! За дело, господа! За карты! – громогласно заторопил он присутствующих.

– Я не буду играть! – запротестовала очнувшаяся Далила. – И вообще, я ухожу!

Орлов тихим голосом подтвердил:

– Да, мы уходим.

Граблин не поверил своим ушам.

– Что-о? – завопил он, бесстрашно бросаясь к гиганту Орлову. – Что я слышу, Матюк? Вы уходите? Оба! Вот так облом! Не пущу! Не позволю!

– Да погоди ты, – остановил его Ванек. – Не видишь? Похоже, они знакомы.

– Знакомы? – опешил Граблин.

– Да, мы знакомы, – подтвердила Далила и решительно вышла.

Орлов поспешил за ней.

Чех пожал плечами и озадаченно возвестил:

– Вот так фокус!

А Граблин, сраженный пронзительной жалостью к себе, обделенному, растерянно промычал:

– А как же игра? Матюк что, не играет?

Ответа ему не последовало – Ванек и сам горевал немыслимым горем.

• Предыдущая
• 29/56
• Следующая