Галерея призраков - Хичкок Альфред - Страница 5

• Предыдущая
• 5/50
• Следующая

Пошарив во внутреннем кармане, он достал из него какой-то предмет, осторожно потрогал его указательным пальцем, а затем стал плавно водить им вперед и назад по ладони левой руки.

— Это французская бритва, — заметил он скучным голосом. — Может быть, вам она знакома, хотя в Англии такими почти не пользуются. Для их правки нужно дерево. Лезвие у нее, как вы видите, очень узкое. Режет оно не слишком глубоко, но вполне достаточно. Сейчас вы в этом сами убедитесь. А теперь позвольте задать вам обязательный вопрос услужливого брадобрея: вас устраивает эта бритва, сэр?

Он встал, крошечный человечек, так и источавший из себя потоки физически ощутимого зла, и приблизился к Хьюсону бесшумной крадущейся походкой охотящейся пантеры.

— Будьте так любезны, сэр, — сказал он, — чуть приподнять подбородок. Спасибо, и еще немного, совсем капельку. О, очень хорошо, благодарю вас… Мерси, мсье… мерси… мерси…

В верхней части одной из стен зала располагалось узкое слуховое окно матового стекла, сквозь которое с первого этажа музея в подвальное помещение проникал днем неверный и болезненный свет. После восхода солнца его живые лучи стали сливаться с приглушенным сиянием электрических ламп, и это смешанное освещение сделало место ночных событий, и без того достаточно мрачное, еще более зловещим.

Восковые фигуры все так же равнодушно стояли на своих местах в ожидании восхищенных и негодующих посетителей, которые через несколько часов заполнят этот зал и будут бродить по нему, опасливо поглядывая по сторонам. В самом центре зала неподвижно сидел Хьюсон, крепко прижавшись спиной к спинке кресла. Подбородок его был высоко поднят, как будто он ждал, что сейчас его начнут брить, и хотя ни на горле, ни на каком-либо другом месте его тела не было ни царапины, Хьюсон был мертв. Его прежние работодатели глубоко ошибались, считая, что он полностью лишен воображения.

Доктор Бурдет безразлично взирал со своей тумбы на сидевшего перед ним покойника. Он не шевелился, да и не способен был на это. В конце концов, он был всего лишь восковой куклой.

Когда старый дом Валиантов на озере был продан за долги, мисс Эммелин Валиант переехала к миссис Перди, С собой она почти ничего не взяла. Только своего кота Томаса и семейные фотографии. Все остальное было продано мистеру Молу вместе с домом.

Мистер Мол предложил забрать все оптом. Сумма, которую он назвал, была не слишком велика, однако она сопровождалась заверениями в искренней симпатии и уважении и сожалениями по поводу того, что он человек небогатый и потому не может предложить прежней хозяйке дома больше. Мисс Эммелин ответила, что предложенная им сумма ни в коей степени не соответствует стоимости того, что он хочет за нее получить, поэтому не стоит лицемерить, и единственное, что ей нужно, это поскорее со всем покончить. Если он выпишет ей чек, вопрос можно будет считать закрытым. Мистер Мол выписал чек.

Позже он много ворчал на каждом углу о человеческой неблагодарности и неуместной гордости, но никто не обращал на его слова большого внимания. Всем в городке было прекрасно известно, что мисс Эммелин несколько раз предлагала ему купить дом по разумной цене, но он постоянно отказывался, предпочтя приобрести его дешевле при принудительной продаже. Общественное мнение полагало, что именно он своим влиянием добился выставления дома на торги.

Разумеется, никто не осмеливался говорить так при мистере Моле. Хотя он уже отошел от активного ведения дел, но по-прежнему был богат и пользовался большим влиянием. Он подарил городку парк и, как было известно, намеревался устраивать большие приемы, что было бы полезно для развития местной торговли. Кроме того, старый дом Валиантов был настолько неразрывно связан с местными традициями, что любой занимавший его уже по этой причине был обречен на всеобщее уважение.

Итак, наша история началась в тот вечер, когда торжествующий мистер Мол расхаживал по только что приобретенному им дому Валиантов, а мисс Эммелин в своей новой комнатке в доме миссис Перди поглаживала кота Томаса и думала, на что она будет жить, когда закончатся деньги, полученные от мистера Мола. Валианты принадлежали к тем семьям первых поселенцев, которые колонизировали страну, медленно передвигаясь в западном направлении от восточного побережья.

Это передвижение не было равномерным. Колонисты перемещались по стране прыжками, как кузнечики. Иногда между двумя прыжками могло пройти целое столетие. Именно такими кузнечиками, прыгающими раз в сто лет, и были Валианты. В семнадцатом веке они появились в Массачусетсе, в восемнадцатом перепрыгнули в Коннектикут, а в 1810 году заскочили в штат Нью-Йорк. Одного наиболее непоседливого Валианта занесло даже в Огайо, где он и канул в небытие, но остальные члены семьи прочно обосновались в старом доме на озере, где спокойно прожили и спокойно умерли несколько поколений. Все, кроме мисс Эммелин, которая теперь вспоминала былую славу своего рода и мучилась сомнениями по поводу своего будущего.

Неожиданно мисс Эммелин подскочила на месте, так как вдруг вспомнила, что в суете и неразберихе, сопровождавших ее отъезд из дома, в котором она прожила всю свою жизнь, она забыла взять с собой нечто еще более ценное, чем семейные фотографии и даже ее кот Томас. Она забыла взять маленький плоский сундучок, который, по преданию, принадлежал одной из ее прапрабабок, ставшей когда-то главным действующим лицом судебного разбирательства против ведьм, устроенного в Новой Англии.

Надо сказать, что по шкале новоанглийских генеалогических ценностей обвинение человека в колдовстве приравнивает его к аристократии. Судья котируется выше, чем священник, губернатор — выше, чем судья, но повешенная за колдовство прародительница — это редчайшая и ценнейшая жемчужина рода. Поэтому мисс Эммелин взяла чистый платочек, надела шляпку и отправилась навестить мистера Мола.

Ее визит обрадовал нового хозяина дома, так как тот почувствовал, что это дает ему шанс проявить старомодную учтивость, соответствующую, как он полагал, его новому положению. Однако мисс Эммелин решительно отвергла его неуместные расшаркивания и сразу же перешла к делу. Она забыла сундучок. Не распорядится ли мистер Мол послать за ним?

Для мистера Мола сундучок не представлял никакой ценности, однако, неприятно удивившись тому, что приход мисс Эммелин не является данью вежливости, он заупрямился и ответил отказом. Сундучок, сказал он, является частью обстановки дома, за которую он уже заплатил. Сделка, в конце концов, есть сделка, сказал мистер Мол.

— Тогда, может быть, вы позволите мне выкупить его у вас? — спросила мисс Эммелин.

И опять он отказал, принявшись обосновывать свою позицию, но мисс Эммелин только сухо кивнула ему и покинула дом.

Мисс Эммелин была очень расстроена. Ей было крайне неприятно снова оказаться в доме, который совсем недавно был ее собственностью, увидеть вокруг такие знакомые и родные предметы и знать, что она не имеет на них никаких прав. Она острее обычного почувствовала, что мистер Мол совсем не тот человек, которому она с радостью позволила бы пользоваться когда-то принадлежавшим ей имуществом. И более всего остального ее расстроило то, что она так легкомысленно лишилась самой дорогой фамильной ценности.

Но лишилась ее не окончательно. Тем же вечером она сидела в своей комнатке в доме миссис Перди и задумчиво смотрела в окно. Она выбрала эту комнату, потому что из нее открывался вид на озеро и на старый дом Валиантов, прочно и твердо стоявший на крутом обрыве над водой в окружении фруктового сада. Она сидела у окна, держа на коленях Томаса, и смотрела на дом, но видела его не очень отчетливо, потому что луна еще не взошла. Однако ей были видны огни в доме, и когда последний из них, мигнув, погас, она выждала еще полчаса, а затем надела шляпку и бесшумно спустилась по лестнице.

• Предыдущая
• 5/50
• Следующая