Рыцари - Миллер Линда Лаел - Страница 18

• Предыдущая
• 18/71
• Следующая

Одного за другим всех юношей посвятили в рыцари. Право это предоставлялось старшему в семействе мужчине. В их мечах наверняка тоже содержались фамильные реликвии. Отцы, дяди и братья новобранцев были вассалами Гарета и рыцарями у него на службе.

Молодые люди поднялись с колен, их юные лица горели от радости и гордости, ведь сегодня они наконец получили долгожданное и с таким трудом завоеванное звание. Все они начали готовиться к сегодняшнему дню с семи или восьми лет, служа сначала оруженосцами, потом учась ездить на лошадях и биться с копьями, булавами и мечами. Учеба была долгой и трудной, ее сопровождали постоянные ушибы, синяки и даже поломанные кости. Лишь самым настойчивым и крепким удалось пройти все испытания.

Оставался еще один ритуал — «испытание ударом». Дэйн, чувствуя, как напряглась стоящая позади него Глориана, не проронил ни слова.

Эдвард, выпрямившись, стоял перед своим старшим братом. Юноша, одетый в белый шелк, казался таким стройным и хрупким. Голова его была высоко поднята, он бесстрашно смотрел в глаза Гарету. Ничем не выказывая своих чувств, в наличии которых Дэйн не сомневался, Хэдлей замахнулся и с такой силой ударил Эдварда по лицу, что тот пошатнулся. Кровь закапала у него из ноздрей и из уголка рта, испачкав белоснежную шелковую рубашку.

Вновь выпрямившись, Эдвард гордо взглянул в лицо своему старшему брату и лорду. Радостные, ликующие крики раздались из толпы.

— Скоты, — пробормотала Глориана.

— Должен ли я объяснять, — любезно возразил Дэйн, — что ритуал «испытание ударом» неотъемлемая часть ритуала? Лорд проверяет, помнит ли рыцарь свою клятву.

— Все равно, — заявила Глориана, — я считаю, что это жестокость и варварство.

Дэйн не ответил. Он знал, что этим ребятам предстоит пережить худшие беды, чем удар кровного родственника.

После испытания Эдварда таким же, как и он, ударам подверглись остальные юноши. Ритуал выполняли их родственники, те, кто посвятили их в рыцари и приняли их клятву служить с честью. Глориана стойко держалась до конца ритуала, не отворачивая лицо, как бы ей этого ни хотелось. Дэйна восхитила ее выдержка. Немногие женщины наделены подобным мужеством, которое он почувствовал в ней.

Официальная часть церемонии закончилась. Послышались радостные выкрики, эхом отражавшиеся от древних каменных стен. Раздались звуки труб, начищенная медь которых сверкала на солнце. Менестрели заиграли на своих лютнях, свирелях и лирах. Вся эта дикая вакханалия сливалась в один, довольно гармоничный поток веселых звуков.

Эдвард, стерев с лица кровь рукавом рубашки, спускался с помоста. Найдя глазами Глориану, он просиял. Дэйн почувствовал короткий, но сильный укол ревности. Кенбрук обвил рукой талию своей супруги, а когда она попыталась вырваться, только сильнее сжал пальцы.

Когда Эдвард подошел, Глориане все же удалось вырваться, и она, радостно смеясь, кинулась ему навстречу. Она обняла его за шею, и Эдвард закружил ее, подхватив на руки. Дэйн скрипнул зубами, но тут же напомнил себе о своем намерении избавиться от этой девицы и о том, что Эдвард, без сомнения, заслужил немного женской лести.

— У меня есть для тебя подарок, — сказала Глориана, улыбаясь Эдварду, который так и сиял от радости и гордости. — Я купила его еще летом на ярмарке. И мне так трудно было удержаться, чтобы не рассказать тебе!

— Покажи скорее, — попросил Эдвард, беря ее за руку, и тут он взглянул на Дэйна.

Кенбрук сдержанно кивнул ему. Попозже, может быть, после ужина он вручит Эдварду свои подарки, которые он купил в Италии: кинжал с отделанной драгоценными камнями рукояткой и кожаные ножны к нему. А Гарет приготовил младшему брату коня, копье и доспехи. Он собирался поздравить его перед началом турнира.

Эдвард сбивчиво поблагодарил своего старшего брата (их разногласия с Дэйном начали понемногу сглаживаться после предыдущей ночи), но не стал сопротивляться, когда Глориана потащила его за собой. Они убежали за подарком, и Дэйн подумал, что, хотя Эдвард чуть моложе Глорианы, он был бы для нее подходящим мужем. Правда, у него не было ни своих земель, ни состояния, но у Глорианы хватало и того, и другого. В делах супружества любовь, как правило, не играла никакой роли, но Эдвард просто обожал эту маленькую непоседу и, без сомнения, душу продал бы дьяволу, лишь бы уложить ее в постель.

Но сама мысль о том, что Глориана может достаться другому, была нетерпима для Кенбрука. Он скорее умер бы, чем позволил другому мужчине обладать ею. Нет, его первоначальный план был самым лучшим: Глориану отошлют в монастырь, где она пребудет в покое и безопасности…

И нетронутой руками любовника.

Пробормотав проклятье, Дэйн пригладил волосы и отправился разыскивать Гарета. Но прежде чем он успел сделать хоть шаг, кто-то коснулся его рукава.

— Мсье?

Это была Фабриана, служанка Мариетты. Дэйн раздраженно обернулся, чтобы встретить обвиняющий взгляд некрасивой женщины. Они никогда не были друзьями, но и врагами тоже не были. Им не хотелось прилагать требовавшихся для этого усилий.

— Как чувствует себя твоя благородная госпожа? — спросил Дэйн, нетерпение которого пересилила забота о Мариетте.

— С ней все в порядке, милорд, — вежливо ответила по-французски Фабриана. Она знала, что Дэйн спешит, но нарочно говорила медленно и четко, словно обращаясь к собаке или идиоту. — Хотя вы совсем не уделяете ей внимания.

Кенбрук не собирался объяснять очевидное: этот день целиком принадлежал Эдварду и другим новоиспеченным рыцарям. Он пригласил Мариетту посетить торжества в качестве почетной гостьи, но она только опустила свои густые ресницы и отрицательно покачала головой.

Ее постоянная робость и застенчивость иногда выводили Кенбрука из себя, — Чего ты хочешь? — спросил он прямо. Фабриана улыбнулась.

— Какую-нибудь безделушку для мадемуазель, чтобы она знала, что вы думаете и помните о ней. Ленточку или, может быть, пенни?

У Дэйна не было никаких ленточек, но в кармане у него был кошелек, из которого он покорно извлек требуемую монетку. Фабриана схватила пенни с его протянутой ладони и, сверкая глазами, спрятала в болтающийся на поясе мешочек.

Дэйн насмешливо кивнул. Оба они знали, что Мариётта никогда не увидит этой монетки, но Дэйн знал также, что эта мелкая монетка была необходимой платой за то, чтобы Фабриана оставила его в покое. Поэтому он решил заплатить. Первое же, что он сделает (ну, почти первое) после того, как они с Мариеттой поженятся, это отошлет Фабриану обратно во Францию.

— Леди Мариетта может присоединиться к нам на турнире, — сказал он. Фабриана кивнула и поспешила обратно к замку.

— Что за отвратительное создание, — сказал незаметно подошедший Гарет, напугав Дэйна своим внезапным появлением. — Зачем ты заплатил ей? Разве ты чем-то ей обязан?

Дэйн повернулся к старшему брату, недовольный его вопросом, но в тоже время радуясь его компании.

— Готов об заклад побиться, что ты, старина, полюбил сплетни, — ответил он, положив руку на плечо брата и ухмыльнувшись. — Я заплатил ей, чтобы она оставила меня в покое, и готов был бы заплатить вдвое больше, только и всего.

Гарет кивнул, а потом спросил:

— А где твоя первая жена?

Дэйн ответил, продолжая натянуто улыбаться, хотя это и было очень трудно:

— Леди Глориана куда-то убежала в компании Эдварда. И она сделала это добровольно, мне даже не пришлось платить ей. Скажи мне, Гарет, леди Элейна сегодня здесь» или ты привел свою любовницу?

— Боже милостивый! — воскликнул Гарет, покраснев и утирая лоб льняным платком. — Ты неисправим, негодник! Элейна не любит смотреть на состязания, она присоединится к нам позже, на вечерню или на ужин. А Аннабель, чтобы ты знал, достаточно тактична, чтобы не показываться со мной на людях. Она предлагает совсем другой род утешения.

Эти слова напомнили Дэйну о его собственных мучениях, касающихся того рода «утешения», о котором говорил Гарет, я он снова почувствовал тянущую боль в паху. Глориана была ему женой, но он не мог заняться с ней любовью. Мариетта тоже была недоступна, так как он не мог лишить девушку невинности, не женившись прежде на ней.

• Предыдущая
• 18/71
• Следующая