Рыцари - Миллер Линда Лаел - Страница 20

• Предыдущая
• 20/71
• Следующая

Кенбрук стоял, опершись ногой на угол скамейки и положив руки на колено. Глориана почувствовала на себе его улыбку, как солнечный свет и легкий бриз с озера. Поэтому она не удивилась, подняв голову и увидев, что Дэйн на самом деле улыбается.

— Не чаял услышать от вас такие слова, миледи, — поддразнил он.

Глориана поднялась со скамьи — близость Кенбрука необъяснимо пугала ее.

— Ты что-нибудь хотел сказать мне? — спросила она, стараясь держаться от Дэйна подальше. — Даже если мне и не. улыбается мысль смотреть, как Эдвард со своими друзьями будут размахивать копьями, все же я должна присутствовать на турнире. Это варварство начнется с минуты на минуту, если я уже не пропустила начало.

Кенбрук, протянув руку, перегородил открытую калитку. Если бы Глориана попыталась убежать, она наткнулась бы на его вытянутую руку. Итак, Дэйн поймал ее в ловушку.

— Да, — сказал он. — У меня есть что сказать вам, леди Кенбрук. Я запрещаю вам целовать других мужчин, кроме меня.

Рот его был так близко от ее лица, что Глориана задрожала от желания прильнуть своими губами к его губам.

— Это требование несправедливо, — слабо запротестовала она. — Я не соглашусь, если и вы не дадите мне такого же обещания.

Кенбрук издал короткий смешок.

— Хорошо, — согласился он. — Я тоже обещаю никогда не целовать других мужчин.

И в следующее мгновение он прильнул к ее губам. Сначала его поцелуй был легким и нежным, но злой ласки хватило, чтобы у Глорианы подогнулись колени. Сердце ее отчаянно стучало, каждый его удар болью отдавался где-то в визу живота, грудь налилась, соски затвердели.

А он все еще ласкал ее рот губами и языком.

Когда Дэйн наконец отпустил ее, Глориана схватилась рукой за приоткрытую калитку и, тяжело дыша, попыталась прийти в себя.

Кенбрук удивленно глядел на нее, а потом провел пальцем по ее пылающей щеке.

— Боже, помоги мне, — хрипло проговорил он, — ибо на мне наверняка лежит чье-то проклятье!

Это полное событий утро тянулось долго. Устраивались игрища и рыцарские турниры. Зрители и участники, ожидающие своей очереди, толпились возле площадки. Гарет неотрывно следил взглядом за своим братом Дэйном и его красавицей женой, повсюду следующей за ним. Глориана заметно изменилась. Казалось, только сейчас она проявилась во всем своем блеске, который скрывала все эти годы в ожидании триумфального возвращения Кенбрука.

Эти двое были неразлучны: то они вместе следили за различными состязаниями, то разговаривали, глядя в глаза друг другу так, словно были одни во всем свете. Сокровенная надежда Гарета на то, что их брак будет спасен, крепла с каждой минутой.

Но все же Гарет был прагматиком. Он понимал, что такая идиллия не продлится долго. Проста и Дэйн, и Глориана были воодушевлены красотой и высоким духом этого радостного дня. Как только жизнь войдет в привычное русло, опять встанет проблема этой француженки Мариетты, и Дэйн с Глорианой наверняка снова поссорятся.

Прозвучали трубы, возвещая конец последнего на сегодняшнее утро состязания. Гарет достал из внутреннего кармана платок и вытер блестевшее от пота лицо. Как бы сильно ни любил он и Дэйна, и Глориану, но не только из-за привязанности к ним обоим желал он их примирения. Если Кенбрук откажется от брака с Глорианой, то солидные проценты прибыли, которую давало процветающее дело ее покойного отца, будут навсегда потеряны для них. Земли и дома, грузовые корабли вернутся к Глориане, под ее полный контроль. В торговле она, конечно, сможет положиться на помощь и совет своих управляющих и агентов, и тогда и Кенбрук, и Хэдлей попросту разорятся.

Гарет потер шею и негромко выругался.

Такого нельзя допустить, необходимо срочно действовать. Хотя ему и не хотелось вмешиваться в отношения своей нежно любимой подопечной Глорианы и младшего брата, придется принимать крутые меры.

Итак, у него не было выбора. Жестом подозвав своих самых надежных солдат, Гарет тихим голосом отдал необходимые распоряжения.

На поле, где проходил турнир, рыцари проявляли столь большое рвение и мастерство, что Глориана, впрочем, как и все остальные, была покрыта пылью. Перед вечерней молитвой, когда Эдвард и другие молодые рыцари обнажат свои сверкающие мечи и посвятят их службе Господу, Глориана надеялась улучить минутку, чтобы заскочить к себе в комнату умыться и переодеться. После вечерни будет праздничный ужин, а за ним снова последует веселье.

Дэйн, который все утро и весь день был сама любезность, видя скуку Глорианы и даже ее отвращение к турниру, пытался заинтересовать ее, комментируя тот или иной прием. После того поцелуя в саду отношения между ними заметно улучшились, но Глориана боялась рассчитывать на большее и потому просто наслаждалась несколькими часами счастья. Ведь ни Мариетта, ни маячившая перспектива пожизненного заключения в монастыре никуда не исчезли.

Проводив Глориану до дверей большой залы, Дэйн коснулся кончиками пальцев помрачневшего лица.

— Ты ведь не станешь покрывать волосы, — сказал он, — когда закончится служба?

Глориана почувствовала, что у нее вспыхнули щеки и теплая волна захлестнула сердце. Она отрицательно покачала головой.

— Нет, милорд, — спокойно ответила она. Довольный, Дэйн отпустил ее, и Глориана поспешила к себе.

Джудит принесла в спальню ванну и согрела воды. Глориана поспешно ополоснулась и вышла в свой маленький дворик, села там на скамейку и принялась вычесывать из волос пыль. Вечер был теплым, легкий игривый ветерок доносил до нее звуки свирели.

— .Я так горжусь господином Эдвардом, — призналась Джудит, которая тоже была покрыта пылью с головы до ног. Ей одной из всех слуг, которые были заняты приготовлениями к праздничному ужину, позволили присутствовать на турнире. — Знаете, у него появилась поклонница — та француженка, которую привез с собой ваш муж.

Сегодня Глориана была так счастлива, что почти совсем не вспоминала о Мариетте, и сейчас ощутила какое-то чувство вины.

— Откуда ты знаешь, Джудит? Бедняжка практически не выходила из своей комнаты, с тех пор как приехала в замок.

Несмотря на симпатию, которую она испытывала к Мариетте, Глориана все же почувствовала укол в сердце.

— Мадемуазель наверняка смотрела на Кенбрука, а не на его брата, — возразила она, поднимаясь, чтобы пойти в комнату, где собиралась надеть зеленое платье, которое очень шло к ее золотисто-рыжим волосам.

Джудит поспешила за ней.

— О нет, миледи, ее глаза следили только за Эдвардом, за ним одним и больше ни за кем. Мою сестру Мэг попросили сопровождать мадемуазель Мариетту, потому что утром у этой ее противной Фабрианы разболелась голова. Так вот, Мэг сама сказала мне.

Конечно, Эдвард был красивым юношей, тем более сейчас, когда он надел рыцарские доспехи. Не удивительно, что Мариетта нашла его привлекательным: симпатии всегда возникают так неожиданно.

Но все же эта новость удивила ее.

Улыбнувшись, Глориана напомнила себе, что Кенбрук не единственный красивый мужчина на свете. Одеваясь, она что-то тихонько напевала. Теперь, если только Эдвард обратит внимание на этот нежный французский цветок…

— Могу я идти, миледи? — спросила Джудит, отвлекая Глориану от приятных размышлений. — Для слуг сегодня вечером тоже устраивают праздник.

— Иди, — разрешила Глориана, снова улыбнувшись.

Она сама заплела волосы в тугую косу, перевив ее золотыми и зелеными лентами, которые купила еще на летней ярмарке. Уложив косу вокруг головы, Глориана накинула на плечи светло-зеленый плащ. Когда она удовлетворенно разглядывала свое отражение в серебряном зеркале, начали звонить колокола, собирая всех на молитву.

Когда Глориана пришла в церковь, там уже было полно народу. Эдвард со своими товарищами сидел на скамейке у подножия алтаря.

Все они были неотразимы в новых красно-золотых мантиях. На передней скамье сидели Гарет с Элейной и Дэйн — один. Позади них, рядом с дверями, толпились слуги. Глориана стояла в нерешительности, пока взгляд Кенбрука наконец не отыскал ее.

• Предыдущая
• 20/71
• Следующая