Звоночек 2 (СИ) - Маришин Михаил - Страница 37
- Предыдущая
- 37/87
- Следующая
— Мне докладывали, что вы хотели ставить более мощный мотор. Такие машины нам нужны. Противотанковые ружья — мощное и лёгкое оружие, которым могут воспользоваться враги советской власти. Эта машина должна свести на нет их грязные планы.
От такого подхода я, признаться, обалдел. Сейчас танки далеко не все могут похвастать бронёй, спасающей от ПТР, а тут её пожелали иметь на легковушке!
Эпизод 8
Первого июня, сразу после неудачного дебюта чистых движков, меня персонально вызвали к Сталину. Готовясь к выволочке, я заранее "подпольно" подготовил с эскизами и предварительными расчетами, вариант 8-ми цилиндрового мотора размерности 50Х75 с новым ТНВД, надеясь сразу заручиться поддержкой на самом верху. Одно дело, когда тебя просто ругают, совсем другое, когда видно, что работа ведётся и перспективы имеются. Но, не угадал, речь зашла совсем о другом.
В приёмную Сталина я прибыл немного раньше назначенного времени и застал там троих человек, также ожидающих "высочайшей аудиенции". Двое из них, гражданские, расположились рядом, причём один из них явно был кавказцем. Третий персонаж имел звание комкора и расположился поодаль в гордом одиночестве. При внимательном рассмотрении этой группы товарищей, глядя на их поведение, можно было сказать, что они хорошо знакомы, вот только какая-то чёрная кошка между ними точно пробежала.
Спустя пару минут, вслед за мной, в приёмную вошёл ни кто иной, как товарищ Кожанов. Тепло поздоровавшись с комкором, назвав его по имени-отчеству Николаем Алексеевичем, свысока кивнув гражданским "здравствуйте товарищи", он подошёл ко мне и в полголоса, шуметь здесь было не принято, сказал с интонацией основателя регулярного флота из фильма "Сказ про то, как царь Пётр арапа женил".
— Ааа, товарищ Любимов, — мне так и послышалось "боярин, пёсий сын", — сколько лет, сколько зим.
— Здравствуйте, товарищ Кожанов, рад вас видеть в Москве.
— А где же мне быть, раз я начальником морских сил РККА назначен?
— Поздравляю.
— Ага, с флагманом первого ранга ещё поздравь. — не успел я ничего ляпнуть, как интонация голоса новоиспечённого комфлота стала злой и он резко спросил, — Дизеля где!?
— Это теперь не ко мне, это к Чаромскому, — я невольно стал оправдываться, опешив от такого наезда.
— Товарищ Чаромский занят другими делами и он, в отличие от некоторых, мне ничего не обещал, — вернулся Кожанов к убийственно-ласковому тону.
— Так и я, вроде, ничего не обещал, — ответил я с сомнением. Было или нет?
— Ты, давай, не юли. Я из-за тебя с этими катерами, будь они не ладны, целую бучу устроил! А ты теперь в кусты? Сколько сил, времени, денег, в конце концов! "Люрссен"-то недёшево обошёлся! В общем так! Эта посудина нам нравится, но на ней стоят три дизеля "МАН" по две тысячи сил каждый. И вспомогач ещё. Или ты мне родишь такие же дизеля, или всё зря.
— Хорошо. Меняю дизеля на КБ.
— То есть?
— То есть вы исхитряетесь сделать так, чтобы я стал руководителем профильного КБ и через три месяца будут дизеля.
Иван Кузьмич от такой наглости даже сморгнул, а потом, набрав побольше воздуха в грудь, хотел высказать мне своё мнение, полагаю, с использованием морского фольклора, насчёт меня и моих ближайших родственников, но этого сделать ему не дали. На столе у Поскрёбышева зазвонил телефон и секретарь Сталина пригласил нас всех в кабинет.
Иосиф Виссарионович встретил нас на полпути от своего рабочего стола, поздоровался со всеми сразу и предложил присаживаться. Так как мы с Кожановым были на ногах в момент вызова, то оказались на входе первыми и я, прицепившись к знакомцу, занял место рядом с ним. К нам присоединился комкор, а гражданские сели напротив.
— Товарищ Орджоникидзе подойдёт чуть позже, начнём пока без него, — открыл совещание Сталин. — Как вы знаете, мы собрались для того, чтобы обсудить положение с зенитным вооружением в Красной Армии. Крайне тревожное положение. Я, по поручению ЦК партии, несу персональную ответственность за решение этого вопроса. Поэтому я хочу спросить у вас, товарищ Ефимов, как начальника артуправления и у вас, товарищ Кожанов, почему, несмотря на прилагаемые усилия и всю оказываемую поддержку, Красная Армия и, в частности, Морские силы до сих пор не вооружены скорострельными зенитными орудиями?
— Товарищ Сталин, — подал голос комкор, — мы прекрасно понимаем складывающуюся ситуацию, но, к сожалению, сделать ничего не можем. За прошедший год мы приняли от промышленности только три 20 миллиметровых автомата при плане 150 штук. Ситуация с 37-ми миллиметровыми автоматами лишь немногим лучше.
— Товарищ Мирзаханов, как вы объясните то, что ваш завод не выполняет план? — обратился Сталин к "кавказцу".
— Товарищ Ефимов прав в том, что мы сдали только три автомата. Но на заводе имени Калинина осталось ещё более сотни пушек, не пропущенных военной приёмкой. К сожалению, они, несмотря на то, что изготовлены по той же технологии и по тем же чертежам, вышли небоеспособными. То их клинит, то они только одиночными бьют. Всё это заставляет предполагать, что в конструкции орудия есть какой-то дефект, который мы не видим.
— Нет там никаких дефектов! — Ефимов даже покраснел от возмущения, — Вам не хуже меня известно, что испытания иностранных аналогов проведены в полном объёме. У немцев почему-то всё работает нормально!
— А вы, товарищ Каневский, как главный инженер завода, что скажете? — Сталин говорил тихо и как-то безразлично, более того, он достал из стола свою знаменитую трубку и принялся её набивать. Пока разговор меня непосредственно не касался и было время обдумать происходящее. Я тут присутствую явно неспроста, а благодаря "дизель-гатлингу", о котором, очевидно, речь пойдёт чуть позже, после того, как всем раздадут люлей по итогам проделанной работы.
— К сожалению, дефект пока не найден. Мы тщательно изучили и чертежи, наши и немецкие, и образцы, и наши же рабочие пушки. Причину брака установить не удалось. Очевидно, есть какие-то тонкости технологического плана, которые немцы от нас скрыли.
— Я даже могу сказать какие! — комкор всё больше и больше распалялся, — Надо делать детали в соответствии с чертежом! Чёрт знает что! Три годных пушки — все разные! Если из трёх одну собрать — стрелять не будет! Да и не получится собрать-то…
— Это правда? — спросил Сталин, подняв глаза на Мирзаханова.
— Да, — нехотя согласился тот, — есть небольшие трудности, но мы работаем над их устранением.
— Небольшие трудности? — вождь, переспрашивая, повысил голос, — У вас отличный завод! Только прошла реконструкция. Станочный парк самый свежий и лучший из всего, что мы могли вам дать. Трудовой коллектив у вас старый, грамотный, многие работают ещё с дореволюционных времён. И вы, гоня брак, называете это небольшими трудностями?
В это время раздался телефонный звонок, немного разрядив обстановку. Сталин буркнул в трубку "пусть войдёт" и на пороге кабинета тут же нарисовался жизнерадостный товарищ Орджоникидзе собственной персоной.
— Вот Серго, — обратился Иосиф Виссарионович к наркому по имени, — твои подчинённые подводят меня. Придётся выходить в ЦК с вопросом, чтобы с меня, как с несправившегося, сняли ответственность за автоматические пушки. Думаю внести предложение, чтобы это дело поручили товарищу Ежову.
Сталин сделал останавливающий жест в сторону готового высказаться Орджоникидзе и после паузы, которую он использовал для раскуривания трубки вдруг спросил у меня.
— Как вы думаете, товарищ Любимов, справится товарищ Ежов с этим делом.
— С обновлением трудового коллектива артиллерийского завода товарищ Ежов, безусловно, справится, — ответил я без всякого лукавства и сомнений. — А новый коллектив, возможно, справится с поставленной задачей.
Мирзаханов с Каневским после всего сказанного притихли и, думаю, больше всего хотели бы оказаться в данный момент где-нибудь подальше от этого места. "Кнут" уже отчётливо щёлкал в их сознании и того и гляди мог дотянуться и до пятой точки.
- Предыдущая
- 37/87
- Следующая