Странники зазеркалья - Юнязова Ольга Петровна - Страница 36
- Предыдущая
- 36/58
- Следующая
– Ладно! Логику выключаем, – скомандовала Оксана. – Это не важно, когда ты это слышала. Важно, что эта фраза сидит в тебе, как заноза. Надо её достать.
– А как?
– Для начала возрази ей.
– Кому? Матери?
– Этой фразе в своей голове. Скажи, что пятерых поднимешь.
– Ой! – Рая схватилась за живот в области печени и сморщилась.
– Что?
– Сказала, и вот здесь… защекотало как-то.
– Концентрируйся на этом состоянии и вспоминай! Первое, что придёт в голову!
– Лопухи… сарай… забор. Я в огороде. В одних трусах. Лето.
– Что ты там делаешь?
– Не знаю. Прячусь от кого-то, наверное.
– Смотри вокруг. Вспоминай. От кого прячешься?
Рая помотала головой.
– Мне страшно. Но от кого и зачем прячусь, не помню.
– Не помнишь – придумывай!
– Зачем?! – Рая удивлённо открыла глаза.
– Закрой глаза и придумывай! – приказала Оксана. – Потом объясню!
Рая зажмурилась и сдвинула брови.
– Бред какой-то в голову лезет!
– Говори!
– Вроде как приехали какие-то люди, чтобы забрать меня у матери.
– Ты видела этих людей?
– Так выдумываю же, как ты велела!
– В своих выдумках ты их видела? Откуда ты знаешь, что они за тобой приехали? Ты же в лопухах сидишь!
– А! Так я от них спряталась. Две тётки такие и мужик… вроде как шофёр.
– А почему ты решила, что они хотят тебя забрать?
– Не знаю. Просто знаю, что хотят… мне так кажется.
– Выходи из своего укрытия, иди к ним и спрашивай, действительно ли они хотят тебя забрать?
– Не могу. Мне страшно, – прошептала Рая, держась за бок.
– Это и называется проникать в свой страх. Но сейчас-то тебе ведь ничего не грозит?
– Сейчас? Нет.
– Поэтому от того, что ты к ним выйдешь, тебе хуже не станет. Верно?
– Наверное, – пожала плечами Рая. – Иду. Подхожу. Одна тётка увидела меня и присела на корточки. Почему-то плачет.
– Спроси почему.
Рая немного помолчала и ответила:
– У неё вроде как сестра умерла. И дети остались сиротами. И нас теперь увозят в детский дом.
– Нас? У тебя были сёстры-братья?
– В реальности нет. Я одна была у матери. А там, в придумках моих, вроде как нас трое. Старшая сестра, лет двенадцать, и брат почти мой ровесник.
– Они тоже в лопухах прятались?
– Нет. Они уже сидят в машине. И тут другая тётка говорит: «Может быть, всех детей себе оставите?» А первая отвечает: «Дай бы бог одну-то прокормить». – Рая застонала и опять взялась за бок.
– Что?!
– Эта щекотка в боку… Это голод. Я хотела есть. И было страшно, что она меня не прокормит.
– Принеси ей много еды и скажи, что нет никаких проблем прокормить троих детей.
– Принести еды? – удивилась Рая.
– В своём воображении ты можешь делать всё что угодно! Точнее, всё, чему не сопротивляются образы. Понимаешь?
– А как они могут сопротивляться?
– Потом объясню! Корми себя маленькую, доставай брата и сестру из машины, чтобы их никуда не увозили. И тётку эту успокаивай!
Рая закивала:
– Я посадила детей за стол. Они уплетают кашу. А тётка эта говорит, что прокормить-то не проблема. Это типа просто образное выражение. А вот воспитать… В общем, ей с тремя не справиться.
– Но ты же с пятерыми справилась, – улыбнулась Оксана.
– Так то я. А она не чувствует в себе таких сил.
– Добавь этой тётке своих сил. Пообещай, что поможешь ей.
– А как их добавить?
– Да хоть как. Можешь наложением рук, можешь какой-то другой образ придумать. Как, по-твоему, можно «добавить сил»?
– Свет! Я засветилась, и она в моих лучах становится сильнее. Ооооо!!! – По лицу Раи расплылась блаженная улыбка, и потекли слёзы.
Оксана почувствовала, как по спине побежали тёплые мурашки. Она дождалась, пока пройдёт энергетическая волна, и сказала:
– Возвращайся к песочнице! Объясни себе, что кормить и воспитывать детей у тебя сил хватит.
– Да, да, конечно! – кивала Рая. – Конечно! Это же так прекрасно! И как мне такая ерунда могла прийти в голову?!
Через минуту Рая глубоко вздохнула и открыла глаза.
– Ну как? – спросила Оксана.
– Что-то я как пьяная, – засмеялась Рая. – Такая лёгкость, словно я вина выпила. И голова немного кружится.
– А теперь сделаем проверку, – сказала Оксана.
– Проверку чего?
– Прошла трансформация или нет.
– А разве могла не пройти? Это же чувствуется! Это ни с чем не перепутать.
– Когда занозу вытаскиваешь, там ведь может кусочек остаться. Поэтому надо посмотреть, как ты среагируешь на исходную фразу. Готова?
– Какую исходную фразу?
– Представь, что тебе придётся продать…
– Замолчи! – Рая стукнула по столу и нахмурилась. – Не надо такое болтать! Вот если случится, тогда и буду думать.
А сейчас не хочу!
Потом она подумала и сказала:
– Исчез какой-то суеверный страх. Раньше мне казалось, что оно обязательно должно случиться. А сейчас… понимаю, что ничего не случится. И такая радость! И нигде ничего не давит. – Она ощупала своё тело.
– А что у тебя с пальцами? – спросила Оксана, заметив, что на одной руке у Раи загнуты мизинец и безымянный.
– Что? – Рая посмотрела на руку. – А это. Пока мы в мозгах моих копались, ты два раза сказала «потом объясню». Я считала. Только какие были вопросы, уже не помню. – Она взялась за голову и закрыла глаза. – А-а, это важно! Я помню, что это очень важно! Первый был в лопухах… – Глаза Раи снова забегали под закрытыми веками, словно она просматривала своё «кино» в ускоренном режиме. – А! Ты сказала, чтобы я придумывала. Но зачем? Возле песочницы было понятно: я вспомнила свой грех и должна исправить ошибку. Но какой смысл придумывать грехи?
Оксана задумалась. Как облечь понимание в слова, чтобы передать тому, для кого это не очевидно? Как объяснить? Можно, конечно, просто сказать «верь», но…
– Понимаешь… – начала она неуверенно. – Представь, что жизнь – это магнитофонная плёнка. Каждое событие записывается и складывается в архив-память. На кассетах сделаны надписи: «Это произошло в детстве, это в юности», ну и так далее. А ещё на этих «кассетах» делаются пометки: «Это страшное, это весёлое, это грустное». Память находит нужные записи либо по этим эмоциональным ассоциациям, либо по месту и времени. С этим понятно?
– Пока вроде да.
– Так вот. Было время, например раннее детство, когда ты ещё не могла делать пометки «время-место» на своих «кассетах», потому что ещё не было в твоём сознании этих понятий. И поэтому они хранятся безымянными. Но эмоциональные маркеры на них есть, поэтому при определённых состояниях они всплывают из памяти. Но если ты начнёшь их просматривать, то не сможешь понять, когда это было, и с тобой ли это было, и было ли вообще. То есть будет ощущение, что ты это не вспоминаешь, а придумываешь. Поэтому сознание отвергает эти «сомнительные» факты.
– То есть как?! – возмутилась Рая. – Я же помню! Вот лопухи, вот сарай. Наш сарай-то! Его всего лет пять назад снесли. И я в трусах одних. Значит, детство. Но никаких детских домов и братьев-сестёр конечно же не было. Это я придумала.
– А мама твоя могла в детстве оказаться в подобной ситуации?
– А при чём тут мама?
– А при том, что «архивы» наших предков передаются нам по наследству вместе с генами. И на них нет надписей, с кем и когда это произошло. На них только метки: «Полезный опыт», или «Нерешённая задача», или «Ошибка. Исправить!». Понимаешь?
– Хочешь сказать, я могла «увидеть» и не своё воспоминание?
– Вот именно. Но если ты будешь отвергать «файлы», на которых нет твоих личных пометок «где и когда», то многих проблем можешь и не решить, потому что их корни где-то в глубине истории Рода. А когда разрешаешь себе придумывать, то эти файлы легче распаковать, потому что сознание не сопротивляется. Главное, чтобы ты увидела ситуацию, которая создала то или иное эмоциональное состояние, и смогла её осознать и трансформировать. А где и когда это случилось, по большому счёту, не важно. Даже если этого никогда не было, значит, было что-то другое, что привело к подобной душевной боли. Ты ведь не на суде выступаешь, где клянёшься говорить только правду и ничего, кроме правды… Тебе надо расшифровать душевное состояние в какую-то историю, с которой уже можно работать. Переснять «кино», сделать счастливый конец и заново «записать на кассету» с пометкой «ошибка исправлена, задача решена, полезный опыт получен». То есть запаковать обратно в генетический архив, чтобы там пробелов не оказалось, Понятно?
- Предыдущая
- 36/58
- Следующая
