Странники зазеркалья - Юнязова Ольга Петровна - Страница 37

• Предыдущая
• 37/58
• Следующая

– Понятно! – кивнула Рая. – И я сразу же вспомнила второй вопрос. Ты сказала – «если образы не сопротивляются исправлению», или что-то в этом роде. А я спросила: «Как они могут сопротивляться?»

– А ты вспомни, как сидела возле песочницы и пыталась объяснить себе, что аборт делать не надо.

– Ну?

– И ты не могла в это поверить, потому что в голове вертелась фраза «Одну бы прокормить».

– Так… и что?

– Вот это я и называю «сопротивление образа». Любая ошибка порождает подсознательные установки, которые в свою очередь плодят новые ошибки. Ты пытаешься изменить ситуацию, а она не меняется. Это происходит потому, что ты не добралась до корня проблемы, не осознала, откуда взялся этот страх, а значит, возможная опасность не устранена. И в результате срабатывает автоматическое откидывание… ну, как рука от горячего утюга отпрыгивает или сама поднимается, когда в тебя что-то летит. Рефлекс. Ты не можешь «переписать сценарий», пока не осознана и не убрана причина этого «сценария».

– И чтобы её найти, надо…

– Идти дальше, – кивнула Оксана.

– И сколько раз можно так прыгать?

– Пока не доберёшься до корня.

– А как я пойму, что вот это и есть корень?

– Образы перестанут сопротивляться. Всё исправится, и освободится энергия, которая была необходима для поддержания памяти о корневой ошибке. И когда ты будешь «прыгать» обратно, по тем же «островкам», то и на них всё будет легко изменяться так, как ты того пожелаешь.

– Понятно, – кивнула Рая. – Вот только непонятно…

– Что?

– Допустим… Допустим, то, что я увидела, правда. Предположим, я была маленькая и у меня действительно умерла настоящая мать, а моя тётка меня удочерила, отправив других детей в детский дом. Теоретически почему бы и нет? Хотя бред, конечно… но предположим.

– И что?

– Вот я в своей голове этот сценарий переписала. Но можно ли назвать это устранением причины? Ведь в этом случае где-то живут мои брат и сестра, о которых я ничего не знаю. Ничего же не изменилось!

– Изменилось твоё состояние. Исчез страх. Разве это можно назвать словом «ничего»?

– Это да, но… Брат-то и сестра не появились!

– Трансформация меняет только психическое состояние, хотя очень часто её результаты проявляются и в реальности. Я ничего не могу гарантировать, но возможно, ты что-то о них узнаешь. Когда-нибудь. Всё-таки материальному миру необходимо время, чтобы перестроиться. К тому же не забывай, что это могло быть и не твоё воспоминание, а кого-то из твоих предков. Ты просто исправила ошибку.

– Понятно. – Рая вздохнула. – Но что-то… – Она снова потёрла грудь в области сердца. – Такое чувство, что я узнала о сестре и брате и не знаю, где их теперь искать.

– Представь, что они живут в другом городе, и пиши им письма, если у тебя есть такая потребность.

– А это идея. – Рая заулыбалась и зевнула.

– Иди поспи, – сказала Оксана. – Программа поменялась, и мозг требует перезагрузки.

– Чего?

– Я говорю, после трансформаций всегда хочется спать. Всё-таки это большая психическая нагрузка.

– Да некогда спать-то! Похлёбку надо доваривать. Скоро вся голодная орава на обед прибежит.

– Я доварю. Иди, вздремни хотя бы часок.

Что ж ты вьёшься, чёрный ворон?

Закинув лук, лавровый лист и прочие приправы, Оксана закрыла кастрюлю крышкой и убавила огонь. Можно звать всех на обед. Она накинула шубку и вышла во двор. Там сидел Вовка и дрессировал Ворона. Или просто дразнил, заставляя подпрыгивать за кусочком мяса.

– Володя! – крикнула она.

От неожиданности Вовка вздрогнул и обернулся. Ворон, воспользовавшись моментом, изловчился и ухватил клювом мясо. Но видимо, заодно цапнул дрессировщика за палец. Вовка взвизгнул, отдёрнул руку и, потеряв равновесие, свалился вместе со скамейкой.

– О боже! – напугалась Оксана и бросилась к нему. – Не ушибся? Какой идиот сделал эту скамейку?

– Чего сразу идиот-то? – возмутился Вовка. – Я и сделал! А то ни одной с-скамейки во дворе нет. П-присесть негде.

– Ты? – Оксана внимательно осмотрела изделие. – Хорошо сделал, но неустойчиво.

– Нормально! – возразил Вовка и в качестве доказательства поднял скамейку, встал на неё и попрыгал. Сердце Оксаны ёкнуло.

– Ладно-ладно! Хорошая скамейка, только ножки слишком длинные. Слазь.

– Летом вкопаю её в землю, – сказал Вовка, ещё раз подпрыгнув. – Потому и длинные ножки сделал.

– Ааа… тогда, конечно.

– Смотри, как мы умеем: Ворон! – Он выставил руку, и ворон тут же на неё уселся. – Парашютик! – скомандовал Вовка и подкинул птицу вверх. Раскинув крылья, Ворон опустился ему на руки, как на парашюте.

– Прямо цирк! – улыбнулась Оксана.

– Ага! – кивнул Вовка. – А теперь «мячик». – Он снова подкинул Ворона, и тот, сложив крылья, упал ему в руки со скоростью обычного свободного падения.

– Как ты умудряешься ему объяснить, что надо делать? – удивилась Оксана.

– Как-то умудряюсь, – пожал плечами Вовка. – Т-талант дрессировщика.

– Слез бы ты с этой скамейки, дрессировщик! Навернёшься ведь.

– Не навернусь. У меня ещё и т-талант эквилибриста, – сказал он, слезая.

– Есть хочешь? – спросила она. – Там борщ уже готов.

– Вроде хочу…

– Иди найди дядю Сашу. И всех Раиных гостей. Они тоже, наверное, с утра голодные.

– Ты слышал? – обратился Вовка к Ворону. – Где Александр? – Ворон захлопал крыльями. – Скажи Александру, чтобы шёл домой обедать! – Вовка подкинул Ворона, и тот, сделав небольшой вираж над двором, улетел.

– С ума сойти! – выдохнула Оксана. – Он что, понял?!

– К-конечно!

– И что? Найдёт его и скажет «иди домой обедать»?

– Не. Скажет просто: «Д-домой! Домой!»

– О-бал-деть!

– А за пацанами всё равно мне бежать. Он их ещё не знает. Но ничего! Я его скоро научу п-письма по адресам разносить.

– Серьёзно?!

– Нет ничего невозможного!

– Ты гений!

– Эту бы г-гениальность да в нужное русло, – вздохнул Вовка.

– А какое русло ты считаешь нужным?

Вовка пожал плечами и тихо сказал:

– Машку, например, вылечить.

Вскоре в дом вошёл Александр и сел за стол.

– Где тебя носит? – спросила Оксана, наливая ему борщ.

– Мы с Михалычем дороги чистили. Разговаривали.

Оксана села напротив Александра и лениво начала ковырять ложкой в тарелке.

– А ты чего такая кислая?

– Всё думаю. – Оксана вздохнула. – Хотела помочь Маше и напортачила. Стало ещё хуже. Скоморох сказал, что нельзя решить чужие проблемы. Но меня просто тянет их решать. Они резонируют в моём теле и сами расшифровываются в образы. Но своими я их не чувствую. И что делать? Сегодня вот, когда Рае помогала, заметила: она рассказывает, что видит, а я понимаю, что вижу то же самое. К примеру, я вижу лопухи, а она через секунду говорит «лопухи». А я уже вижу всю историю, которая там произошла. Я буквально провела её по всей ситуации и сказала, что надо сделать, чтобы всё исправить.

– То есть сделала трансформацию вместо неё?

– Почти, – кивнула Оксана. – И за это отхватила себе ещё глоток кайфа. – Она тяжело вздохнула.

– Ты так говоришь, словно раскаиваешься в содеянном.

– Не то чтобы раскаиваюсь, но сомневаюсь, можно ли так делать?

– А почему нельзя-то? – пожал плечами Александр.

– Не знаю. Интуитивно мне кажется, что это неправильно.

– Почему? Если проблема решена.

– Одна проблема, – уточнила Оксана. – Но потом у неё возникнет другая!

– Возникнет – тоже решим.

– Так и будем всегда решать за неё? А ведь задачи будут становиться всё сложнее и сложнее.

– Потом сама научится.

– Ты уверен? Играл когда-нибудь в компьютерные игры?

– Спрашиваешь!

– А ты не пробовал начать играть с третьего уровня, к примеру?

– Пробовал. Убили в первую же секунду, – усмехнулся Александр.

– Это потому, что первые уровни за тебя прошёл кто-то другой.

• Предыдущая
• 37/58
• Следующая