Избранные стихи из всех книг - Киплинг Редьярд Джозеф - Страница 62

А вот еще Эдуард Багрицкий (тоже неплохо знавший английский и немало переводивший стихов с него):

Так бейся по жилам, кидайся в края

Бездомная молодость, ярость моя,

Чтоб звездами брызнула кровь человечья,

Чтоб выстрелом рваться вселенной навстречу….

(«Контрабандисты»)

Или:

На плацу открытом

С четырех сторон

Бубном и копытом

Дрогнул эскадрон….

........................

Степь заместо простыни

Натянули — раз!

Саблями острыми

Побреют нас…

(«Разговор с комсомольцем Дементьевым»)

Вл. Луговской:

Итак, начинается песня о ветре.

О ветре, обутом в солдатские гетры,

О гетрах, идущих дорогой войны,

О войнах, которым стихи не нужны,

Идет эта песня, ногам помогая….

(«Песня о ветре»)

М. Голодный, баллада-монолог «Верка Вольная»:

…Куртка желтая бараньей кожи,

Парабеллум за кушаком,

В подворотню бросался прохожий,

Увидав меня за углом…

............................

Гоцай, мама, орел или решка,

Умирать, побеждать — все к чертям!

Вся страна, как в стогу головешка,

Жизнь пошла по железным путям…

Павел Антокольский:

Не тьма надо тьмой подымалась,

Не время над временем стлалось,

Из мрака рожденное тельце несли пеленать в паруса…

(«На рожденье младенца»)

или его же «Баллада о парне из дивизии 'Великая Германия'»:

Парня выбрали по росту среди самых низколобых,

На ночь заперли в казарму. Сны проверили в мозгу…

или такие строки:

Макбет по вереску мчится. Конь взлетает на воздух,

Мокрые пряди волос лезут в больные глаза,

Ведьмы гадают о царствах. Ямб диалогов громоздок.

Шест с головой короля торчит, разодрав небеса…

(«Эдмунд Кин»)

Константин Симонов (тоже, как и Киплинг, военный журналист). И хотя он вовсе не знал ни одного иностранного языка, однако уж он-то буквальный подражатель Киплинга, начиная с самых ранних собственных стихов:

Никак не можем мы смириться с тем,

что люди умирают не в постели,

что гибнут вдруг, не дописав поэм,

Не долечив, не долетев до цели,

Как будто можно, кончив все дела…

(«Всю жизнь любил он рисовать войну»)

Сразу видно и откуда пошли такие баллады, как его же «Рассказ о спрятанном оружии». Тут сюжет взят у Р. Л. Стивенсона из его знаменитого «Верескового меда» (в переводе С. Маршака), а построение стиха и вся интонация киплинговская. Ну, и почти все стихи из книги «С тобой и без тебя», где так называемый «лирический герой» вышел из Киплинга, едва успев кое-как переодеться в форму советского офицера. Или, наконец, баллада «Сын артиллериста» с ее рефреном:

«Держись, мой мальчик: на свете

Два раза не умирать,

Ничто нас в жизни не может

Вышибить из седла!»

Такая уж поговорка у майора была…

Ну, а если обратиться к стихам совсем уж второстепенных поэтов? Вот, к примеру, Ярослав Смеляков. Достаточно вспомнить хотя бы одно его, вероятно, самое популярное в шестидесятых годах XX века, стихотворение:

Если я заболею, к врачам обращаться не стану.

Обращаюсь к друзьям (не сочтите, что это в бреду):

Постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом,

В изголовье поставьте ночную звезду.

Я ходил напролом. Я не слыл недотрогой…

и т. д.

А вот — другое поколение. Приведу тут полностью стихотворение из первой книжки стихов фронтового врача, двадцатипятилетнего Семена Ботвинника, изданной в 1947 году, и, понятно, разруганной в дым советской критикой:

Чугунные цепи скрипят на мосту.

Последний гудок замирает в порту.

Уходит река в темноту…

Но ты побывай на свету и во мгле.

Шинель поноси, походи по земле.

В огне обгори. И тогда

Услышишь, как цепи скрипят на мосту,

Как долго гудок замирает в порту.

Как плещет о камни вода…

Или такой отрывок из открывающего эту книжку стихотворения:

…И у нас не дрожала в бою рука,

А о смерти думать не надо.

Биография наша как штык коротка

И проста она, как баллада.

Не хочу, чтоб земля была мне легка.

Пусть качает меня, как качала,

Биография наша как штык коротка,