Немецкая идеология - Маркс Карл Генрих - Страница 35

4) Вся эта конструкция человеческих возрастов уже дана в виде прототипа в третьей части гегелевской «энциклопедии»^{110} и «с различными превращениями» также и в других местах у Гегеля. Святой Макс, преследующий «собственные» цели, должен был, конечно, и здесь произвести некоторые «превращения»: в то время как Гегель, например, еще настолько считается с эмпирическим миром, что изображает немецкого бюргера как холопа окружающего его мира, – Штирнер делает его господином этого мира, каковым он не является даже в воображении. Точно так же святой Макс делает вид, что он не говорит о старце в силу эмпирических оснований: он хочет якобы подождать, пока он сам превратится в старца (здесь, таким образом, «Жизнь Человека» = «Его Единственная жизнь Человека»). Гегель без малейшего колебания конструирует четыре человеческих возраста потому, что, по его мнению, в реальном мире отрицание полагает себя дважды, а именно – как луна и как комета (ср. «Философию природы» Гегеля^{111}), и поэтому здесь четырехчленность заступает место трехчленности. Штирнер полагает свою единственность в том, что сливает воедино луну и комету, и устраняет, таким образом, злосчастного старца из «Жизни Человека». Основание этой уловки обнаружится тотчас же, как только мы займемся конструкцией единственной истории человека.

Мы должны здесь перенестись на мгновение от книг «Закона» к книгам «Пророков», – с тем чтобы здесь же разоблачить тайну единственного домоводства в небесах и на земле. И в Ветхом завете, – где еще господствует закон, а человек господствует в качестве наставника, ведущего к Единственному (Послание к галатам, 3, 24), – история царства Единственного также совершается по премудрому плану, установленному от века. Все предусмотрено и предопределено для того, чтобы Единственный мог явиться в мир, когда исполнятся времена^{112} для избавления святых людей от их святости.

Первая книга, «Жизнь Человека», потому и называется «Книгой бытия», что она содержит в зародыше все домоводство Единственного, что она дает нам прообраз всего последующего развития вплоть до того момента, когда исполнятся времена и наступит конец мира. Вся Единственная история вращается вокруг трех ступеней: ребенка, юноши и мужа, которые возвращаются «с различными превращениями» и все расширяющимися кругами, пока, наконец, вся история мира вещей и мира духа не сводится целиком к «ребенку, юноше и мужу». Повсюду мы будем находить только все тех же переряженных «ребенка, юношу и мужа», подобно тому как в них самих мы уже обнаружили три переряженные категории.

Выше мы говорили о немецком философском понимании истории. Здесь, у святого Макса, мы находим блестящий пример такого понимания. Спекулятивная идея, абстрактное представление превращается в движущую силу истории, и тем самым история превращается в простую историю философии. Но даже и эта последняя понимается не так, как она действительно происходила согласно существующим источникам, – не говоря уже о том, как она развивалась под воздействием реальных исторических отношений, – а так, как она была понята и изложена новейшими немецкими философами, особенно Гегелем и Фейербахом. И из самых этих изложений опять-таки берется только то, что может быть приспособлено к данной цели и перешло по традиции к нашему святому. История становится, таким образом, простой историей предвзятых идей, сказкой о духах и призраках, а действительная, эмпирическая история, составляющая основу этой сказки, используется только для того, чтобы дать тела этим призракам; из нее заимствуются необходимые имена, которые должны облечь эти призраки в видимость реальности. При этом эксперименте наш святой часто сбивается со своей роли и пишет ничем не прикрытую сказку о призраках.

Этот способ сочинять историю мы находим у него в самой наивной, в самой классической простоте. Три простые категории: реализм, идеализм, абсолютная отрицательность как единство обоих (именуемая здесь «эгоизмом»), уже встречавшиеся нам в образе ребенка, юноши и мужа, кладутся в основу всей истории и украшаются различными историческими вывесками; вместе со своей скромной свитой вспомогательных категорий они составляют содержание всех изображаемых мнимо-исторических фаз. Святой Макс вновь обнаруживает здесь свою безмерную веру, он больше, чем кто-либо из его предшественников, культивирует веру в спекулятивное содержание истории, изготовленное немецкими философами. В этой торжественной и громоздкой конструкции истории все дело, таким образом, сводится к тому, чтобы подыскать эффектный ряд звонких названий для трех категорий, настолько избитых, что они никак уж не смеют публично показываться под своими собственными именами. Наш миропомазанный автор вполне мог бы тотчас перейти от «мужа» (стр. 20) к «Я» (стр. 201) или еще лучше к «Единственному» (стр. 485); но это было бы слишком просто. К тому же сильная конкуренция между немецкими спекулятивными философами заставляет каждого нового конкурента выпускать свой товар не иначе, как с трескучей исторической рекламой.

«Сила истинного развития», говоря словами Dottore Graziano, «развивается энергичнейшим образом» в следующих «превращениях»:

Основа:

I. Реализм.

II. Идеализм.

III. Отрицательное единство обоих. «Некто» (стр. 485).

Первое наречение:

I. Ребенок, зависим от вещей (реализм).

II. Юноша, зависим от мыслей (идеализм).

III. Муж – (как отрицательное единство)

в положительном выражении: собственник мыслей и вещей,

в отрицательном выражении: свободный от мыслей и вещей

} (эгоизм)

Второе, историческое наречение:

I. Негр (реализм, ребенок).

II. Монгол (идеализм, юноша).

III. Кавказец (отрицательное единство реализма и идеализма, муж).

Третье, наиболее общее наречение:

I. Реалистический эгоист (эгоист в обыкновенном смысле) – ребенок, негр.

II. Идеалистический эгоист (самоотверженный) – юноша, монгол.

III. Истинный эгоист (Единственный) – муж, кавказец.

Четвертое, историческое наречение. Повторение предшествующих ступеней внутри категории кавказца.

I. Древние. Негроподобные кавказцы – ребячливые мужчины – язычники – зависимы от вещей – реалисты – мир.

Переход (ребенок, проникающий за «вещи мира сего») – софисты, скептики и т.д.

II. Новые. Монголоподобные кавказцы – юношеобразные мужчины – христиане – зависимы от мыслей – идеалисты – дух.

1. Чистая история духов, христианство как дух. «Дух».

2. Нечистая история духов. Дух в отношении к другим. «Одержимые».

А. Чисто-нечистая история духов.

a) Привидение, призрак, дух в негроподобном состоянии, как вещный дух или духовная вещь – предметная сущность для христианина, дух как ребенок.

b) Причуда, навязчивая идея, дух в монгольском состоянии, как духовный в духе, определение в сознании, мыслимая сущность в христианине – дух как юноша.

В. Нечисто-нечистая (историческая) история духов.

a) Католицизм – средневековье (негр, ребенок, реализм и т.д.).

b) Протестантизм – Новое время в пределах нового времени – (монгол, юноша, идеализм и т.д.).

Внутри протестантизма можно провести дальнейшие подразделения, например:

α) английская философия – реализм, ребенок, негр.

β) немецкая философия – идеализм, юноша, монгол.

3. Иерархия – отрицательное единство обоих в пределах монголоидно-кавказской точки зрения. Такое единство наступает именно там, где историческое отношение превращается в современное или где противоположности представляются существующими друг подле друга. Здесь мы имеем, таким образом, две сосуществующие ступени: