Призраки дождя. Большая книга ужасов (сборник) - Усачева Елена Александровна - Страница 43

• Предыдущая
• 43/66
• Следующая

Пеппино был слишком высок, чтобы спрятаться за спинкой красного дивана. А Луиза слишком сильно задирала свои коленки.

Они пришли с Марсией, они ждали, когда все уйдут. Интересно, как они собирались попасть в мой номер, если… Или они готовы были встретить вампира в людном холле?

– Привет! – склонилась я через красную спинку.

– Хай! – скатилась с дивана Луиза.

До этого она на нем лежала, закинув ногу на ногу. Причем одну ногу она выпрямила, словно любуясь, как хорошо накрашены ноготочки на ее пальчиках.

– Сидим? – как можно милее улыбнулась я.

– Сидим, – равнодушно поддакнул Пеппино.

– Ждем? – как можно невинней спросила я.

– Ждем, ждем, – закивала Луиза. Кажется, мое появление все-таки пробило брешь в их совместном равнодушии.

– ОН должен прийти за мной! А не бежать от меня.

– Ты вернешься. – Пеппино был как всегда немногословен.

– Могу никуда не идти, – предложила я.

Родственники переглянулись.

– Ужин! – первая нашлась Луиза.

Ага! Значит, они хотели обделать дельце без меня. Даже интересно стало.

– Вы не войдете в номер. А ОН войдет.

У взрослых против детей всегда найдется много аргументов. Но только не против кубинских детей.

– Мы поймаем ЕГО на выходе, – спокойно ответил Пеппино.

Тут уж я не выдержала. В конце концов, это был мой вампир! И я просто была обязана присутствовать при его поимке. А то ведь эти гаврики поймают, отнесут на черный рынок, заработают на моем вампире бешеные деньги и потратят их все на мороженое. Это было нечестно.

– Лена! Мы вас ждем! – нарисовался рядом со мной Поэт.

Он был невероятно галантен, наш Великий Поэт. Стоял, чуть склонившись ко мне, в лице – сама доброжелательность, в глазах – раздражение. Глядя на него, понимаешь, что с поэзией в России все отлично. И в ближайшие сто лет положение не изменится.

И я пошла. Потому что седовласому Великому Поэту я уж никак не могла объяснить, что согласна остаться без ужина, потому что охочусь на вампира.

Луиза с Пеппино на меня не смотрели. Луиза снова изучала ногти на ногах, а Пеппино глядел на свои стоптанные сандалии. Хорошие ребята – вместо школы и друзей со мной возятся.

Плюнуть на след, всучить охапку роз и сноп пшеницы, поставить под солнечный свет, утопить в море… Я шла и мысленно перебирала все способы борьбы с вампирами. Кресты, серебро, кол в сердце и святая вода с чесноком – все это я сразу отмела как малодейственные.

Не помню, как мы переходили площадь, как поднимались на третий этаж. Играл мягкий убаюкивающий джаз. Великий Поэт, который к вечеру заметно взбодрился, о чем-то живо говорил с Марсией. Я же плыла на волнах музыки и собственных мыслей. Меню крутила в руках, понимая, что ничего заказывать не буду. Ни с того ни с сего меня вдруг потянуло в сон. День беготни, волнений, споров, поиска решений, и вот – долгожданная остановка. На глаза словно кто-то давил мягкими подушечками, голова тяжелела. Музыка клубилась в мозгах, и уже вокруг был один непрекращающийся джаз.

Все закончилось, когда я поняла, что ближайшая железная фигура смотрит на меня красным глазами. Это был певец, чья невидимая рука держала стойку микрофона. Шляпа надвинута на несуществующий лоб, полы пиджака разлетелись, показывая пустоту вместо тела. Зато были глаза. Красные. Темная кожа лица терялась на фоне темного металла статуи.

Это за мной. Охота началась.

– Я, пожалуй, пойду домой, – пробормотала я, вставая.

К нам плыл официант с подносом. О! Сладкий хрустящий картофель! Но даже воспоминания о нем не заставили меня проснуться окончательно.

– А ужин? – приподнялся Великий Поэт.

Я чуть не заплакала оттого, насколько он был предусмотрителен, галантен, как был готов помочь.

– Что-то не хочется, – соврала я. – Извините. Засыпаю.

Чемодан. Зубная щетка. Дернуть за веревочку. Я была уверена, что вампир полезет в мой чемодан, только если я сама туда заберусь.

Впрочем, глаза мне могли и показаться. Все-таки сегодня был очень сложный день.

Железный саксофонист на выходе подмигнул, и по лестнице я уже скакала через ступеньку. Ночь была влажной и приятно-прохладной. Колол макушку острый серпик месяца.

Только бы добраться до холла гостиницы, там ждут мои спасители.

Я мчалась через площадь, спиной чувствуя, что за мной гонятся. Я врезалась в крутящиеся двери, заставляя их работать быстрее.

Ну же! Ну!

Шаг, еще. Красные диваны. Нелепая статуя по центру, завитушки в каменном панно на стене.

С чего я взяла, что меня будут ждать? С чего я взяла, что они пришли спасать? Это же дети! Это же само непостоянство. Достаточно вспомнить, как они вчера сбежали из подвала!

Я опустилась на диван. Сил не было. Здесь хотя бы появлялись люди, маячил администратор за стойкой регистрации. Если я поднимусь на свой десятый этаж, останусь одна.

Стоило мне сесть, как глаза снова стали закрываться. В мозгах красным пятном вспыхнула музыка. Джаз разливался по крови, делал тяжелыми руки и ноги. Голова горела желанием сна. И только остатки разбитого гарнизона Воли подавали слабые сигналы: «Не спи! Сражайся!»

Наверное, я все-таки уснула, потому что меня стали тормошить за плечо.

– Намбер? – вопрошал худой парень в фирменной курточке и тюбетейке. – Намбер? Руум?

Голос его уплывал, превращаясь в назойливый зуд комара.

– Руум? – заглядывал мне в лицо парень и тут же отшатывался.

Что-то щекотало шею, как будто стайка мушек выстроилась в цепочку и дружно побежала от скулы к ключице. Я мазнула рукой, прекращая эту вакханалию. Теплое, неприятное. Кровь.

В голове все плыло. Это сон? Или я уже проснулась? Почему парень из отеля так спокойно смотрит? Ему все равно? Почему он не орет? Почему не зовет на помощь?

Не зовет. Улыбается. Из-под белесых ресниц на меня смотрят красные глаза.

– Хоум, – звал он меня.

– Домой, – согласилась я, пытаясь подняться.

Это оказалось тяжело. Я несколько раз падала обратно на диван. От неловкости хотелось смеяться. Холодные костлявые пальцы вцепились в локоть, сильная рука дернула вверх.

– Домой, – выдохнули мне в шею.

Его губы были тверды как лед и как лед же остры.

В лифте я сразу же осела на пол и бессильно хихикнула. Глупо как-то все получается. Струйка крови бежала из нового укуса, было щекотно. Если кровь попадет на одежду, отстирывай ее потом. И если меня увидят с пятнами на сарафане – это же крику не оберешься. Особенно от Солидного Начальника. Он меня съест.

Снова стало смешно. Какая разница, кто съест – Солидный Начальник или вурдалак. Или Великий Поэт своими рассуждениями кровь из меня выпьет.

Вампир стоял ко мне спиной, задрав голову, смотрел на бегущую сверху лампочку, освещавшую цифры. Третий этаж, четвертый, пятый. Чем выше мы поднимались, тем в голове становилось яснее. Холодными укольчиками в шее проявлялась боль. Тело заломило. Я почувствовала, что сижу очень неудобно, что подвернутая нога ноет, что пульсирует локоть, на котором железные пальцы оставили синяки. И что вообще все это как-то глупо – не сопротивляться.

Я завозилась, заставив вампира обернуться.

У него были наполовину переломанные старые зубы, он их щерил в некрасивом оскале. Еще недавно серая кожа стала заметно белее, сквозь нее стали видны голубые жилки вен.

Мгновенный взгляд – и вампир снова повернулся к линейке с номерами этажей.

Он боялся. Это было видно. Замкнутое пространство! Еще бы! Память предков – гробы там всякие, склепы. То, откуда вампир самостоятельно выбраться не может.

Лифт пискнул.

– Идем!

Вампир стремительно вышел в холл.

ОН уходил, а мне с каждым его шагом становилось все страшнее. Вялость улетучивалась. По мозгам прошел ветерок, выдувая лишнее.

Это ОН заставил меня из ресторана вернуться в гостиницу. ОН посадил меня на диваны. ЕМУ зачем-то понадобилось, чтобы теперь я пошла в номер. Может, он ждал, когда Пеппино с Луизой, утомленные ожиданием, отправятся восвояси? Наверняка, как только мы ушли, они поднялись на мой этаж, спрятались, ждали. И вот теперь они спускаются на первый этаж, а мы приехали наверх.

• Предыдущая
• 43/66
• Следующая