Хроники Нарнии (сборник) - Льюис Клайв Стейплз - Страница 52
- Предыдущая
- 52/198
- Следующая
— Что ты там говорил насчет завтрака? — весело спросил он, поворачиваясь к Бри.
Конь одобрительно фыркнул.
— Поройся в седельных сумках — думаю, там найдется человеческая еда. Вон они, на дереве. Ты их сам туда повесил вчера ночью — или сегодня утром, уж кому как нравится.
Шаста последовал совету Бри и взялся рыться в сумках. Ему несказанно повезло — в одной из сумок нашелся пирог с мясом, чуть-чуть зачерствевший, но вполне съедобный; а еще сушеные фиги, ломоть зеленого сыра и фляжка с вином. А в другой сумке обнаружилось целое состояние — почти сорок мин серебром! Этаких денег Шаста в жизни не держал в руках!
Морщась от боли, мальчик сел наземь, прислонился спиной к дереву и принялся за пирог. Конь решил составить компанию своему всаднику и вновь пустился щипать траву.
— Выходит, мы — воры, раз взяли чужие деньги? — неожиданно спросил Шаста.
— Ум? — проговорил конь, поднимая голову. Дожевав, он задумчиво посмотрел на мальчика. — Как тебе сказать, малыш… Конечно, вольной лошади, к тому же говорящей, красть не пристало. Но я бы рассудил так. Мы с тобой — пленники в чужой стране. Вокруг нас враги. Потому эти деньги — военная добыча, трофей, дуван. Вдобавок без денег нам не найти еды для тебя. Ведь ты, к несчастью, не ешь ни травы, ни овса, как подобает разумным существам.
— Не ем, — согласился Шаста.
— А пробовал?
— Угу. И не сумел даже проглотить. Да и ты не смог бы на моем месте.
— Забавные вы все-таки, люди, — сдержанно произнес Бри.
Наконец Шаста покончил с завтраком (самым вкусным в его жизни). Бри, терпеливо дожидавшийся, пока мальчик наестся, заявил, что перед дорогой намерен как следует размяться. «Отлично! Отлично! — приговаривал он, катаясь по траве и дрыгая всеми четырьмя ногами. — Иди сюда, Шаста! Весьма полезное занятие».
Но мальчик только расхохотался.
— Ты такой смешной, когда лежишь на спине! — воскликнул он.
— Ничего подобного! — важно возразил Бри. Но затем конь перекатился на бок, вскинул голову и пристально поглядел на Шасту. — Правда? — встревоженно спросил он.
— Ага, — со смехом подтвердил мальчик, — Такой большой, а ведешь себя как жеребенок.
— Какой ужас! — проговорил Бри, — Это здешние безмозглые коняги виноваты! Это у них я научился всяким глупым выходкам! Страшно даже представить, как на меня посмотрят в Нарнии, когда узнают, сколько дурных привычек я приобрел! Что скажешь, Шаста? Только честно. Не щади моих чувств. Как по-твоему, говорящие лошади в Нарнии катаются по траве?
— Откуда мне знать? — удивился мальчик. — Коли уж на то пошло, на твоем месте я бы сначала попал в эту самую Нарнию, а там бы уж беспокоился обо всем прочем. Ты дорогу-то ведаешь?
— Я знаю, как добраться до Ташбаана. За городом начинается пустыня. Не бойся, пустыню мы одолеем! Пустыня упирается в Северные горы… Север, Шаста! Север и Нарния! Лишь бы Ташбаан миновать, а там нас уже никто не остановит.
— А обойти его нельзя?
— Обойти-то, конечно, можно… Но, во-первых, придется уйти от моря в глубь страны, во-вторых, нас почти наверняка задержат, а в-третьих, я не знаю той дороги. Нет, мы двинемся по берегу. В холмах нам попадутся разве что кролики да овцы, а они никому ничего не расскажут. Ну что, в путь?
На негнущихся ногах Шаста оседлал Бри и кое-как взобрался коню на спину. Весь день напролет Бри шел легкой рысью; его так и подмывало пуститься в галоп, но он понимал, что Шаста не выдержит скачки. Под вечер они спустились по крутому склону в долину, где пряталась приморская деревушка. На околице Шаста спешился и отправился за снедью; пока он покупал хлеб, лук и редис, Бри обошел деревню и встретил мальчика на дальней стороне. Еды мальчику хватило на два дня; вечером второго они с Бри вновь разделились — один пошел за провизией, другой пустился в обход. И с тех пор они поступали так всякий раз, когда Шасте требовалась еда.
Каждый новый день казался мальчику лучше предыдущего. О прежней жизни он почти не вспоминал, его мышцы становились все тверже, и с коня он падал все реже и реже. Впрочем, Бри продолжал ворчать — мол, как сидел ты на мне мешком с мукой, так и сидишь. «С тобою на спине, — прибавлял конь, — я бы постыдился выйти на тракт». Однако, несмотря на свое ворчание, Бри оказался неплохим наставником. И то сказать — кто как не лошадь может научить верховой езде? Они скакали рысью и галопом, Шаста научился держаться в седле, даже когда конь резко останавливался или вдруг кидался в сторону (Бри твердил мальчику, что в бою надо быть готовым ко всему). И конечно же, Шаста просил Бри поведать о битвах, в которые конь носил своего хозяина-таркаана. И Бри рассказывал — о марш-бросках, о переправах через бурные реки, об атаках пехоты и жестоких кавалерийских сечах, в которых лошади дерутся наравне с людьми: кусают, бьют копытами, топчут, встают на дыбы, чтобы их всадники обрушили на врагов свои мечи и топоры с удвоенной силой. Правда, обо всем этом Бри рассказывал вовсе не так часто, как хотелось бы Шасте.
— Не приставай ко мне, — отвечал обычно конь, когда мальчик особенно допекал его своими просьбами. — То были войны тисрока, и я сражался в них как бессловесный раб. Другое дело — войны в Нарнии, там я буду биться вольным конем и среди своего народа! Вот об этих войнах можно рассказывать сколь угодно долго. На север, в Нарнию! Иго-го! Иго-го-го!
Шаста быстро усвоил, что после этого клича Бри пускается вскачь.
Путешествие продолжалось уже которую неделю. Бухта за бухтой, долина за долиной, река за рекой, деревня за деревней оставались позади, и сколько их было, Шаста просто не помнил. Зато он крепко-накрепко запомнил ту ночь… День напролет спали, выехали вечером. Холмы остались за спиной, впереди лежала равнина, освещенная луной, в полумиле слева виднелся лес. Море пряталось за песчаными дюнами справа. Бри то шел рысью, то переходил на шаг. Внезапно конь замер.
— Что такое? — спросил Шаста.
— Тсс! — прошипел Бри, выгибая шею и прижимая уши. — Ты ничего не слышишь?
Мальчик прислушался.
— Ба! Другая лошадь, между нами и лесом! — воскликнул он.
— Вот именно, — подтвердил Бри. — И мне это не нравится.
— Верно, крестьянин какой-нибудь домой едет, — Шаста зевнул.
— Не глупи! — одернул мальчика Бри, — А то я не отличу крестьянскую клячу от настоящего коня! Уж мне ли не отличить?! Это настоящий конь, и скачет на нем настоящий всадник! Вот что я тебе скажу, Шаста: там, на опушке, таркаан. И под ним, конечно, не боевой конь — слишком легкая поступь для такого, как я, — но резвая кобылка самых чистых кровей.
— IIo-моему, они остановились, — сказал Шаста.
— Ты прав. Скажи на милость, почему он остановился, когда мы стали? Эх, Шаста, похоже, нас преследуют.
— Что же нам делать? — прошептал Шаста. — Думаешь, он нас видит?
— Вряд ли, — ответил Бри. — Но наверняка увидит, когда мы поскачем дальше. Эй, гляди-ка — к луне ползет облако! Сделаем так: едва оно закроет луну, мы с тобой двинемся к берегу. В случае чего, если уж совсем деваться некуда будет, спрячемся в дюнах.
Как только облако, о котором говорил Бри, подползло к луне, конь крадучись направился к берегу. Шаста застыл в седле, боясь шелохнуться.
Вскоре луна исчезла, словно проглоченная зловещим облаком, и пала непроглядная тьма. Шаста тщетно вглядывался во мрак — разглядеть хоть что-нибудь было попросту невозможно. «Надеюсь, мы уже в дюнах», — пробормотал он, и в этот самый миг раздался звук, от которого сердце мальчика ушло в пятки: из темноты донесся протяжный, скорбный и дикий рык. Бри шарахнулся в сторону и во весь опор помчался прочь от моря.
— Что это было? — крикнул Шаста.
— Лев! — И Бри понесся резвее прежнего, будто у него выросли крылья.
Сколько продолжалась эта бешеная скачка, Шаста не знал. Вряд ли долго. Наконец Бри пересек вброд широкую, но мелкую реку и остановился на дальнем берегу. Он был весь в мыле и дрожал с головы до ног.
— Вода должна сбить его с нашего следа, — выговорил конь, тяжело дыша. — Дальше пойдем шагом, — помолчав, он прибавил: — Шаста, мне очень стыдно. Я испугался, испугался до полусмерти, словно бестолковая калорменская коняга! Ужасно, правда? Я не боюсь мечей, пик и стрел, но эти зверюги, они… Пожалуй, перейду-ка я на рысь.
- Предыдущая
- 52/198
- Следующая
