Последний единорог (сборник) - Бигл Питер Сойер - Страница 28

Леди Амальтея сказала:

– Я должна идти к нему. Другого пути нет, и нельзя больше терять время. В этом ли виде или в истинном, я должна снова встретиться с ним лицом к лицу, даже если весь мой народ погиб и спасти его уже нельзя. Я должна идти к нему, пока я еще не забыла себя навсегда, но я не знаю дороги и мне одиноко. – Котик шевельнул хвостом и издал странный звук – не мяукнул и не замурлыкал.

– Я пойду с вами, – сказала Молли. – Я тоже не знаю дороги вниз, к Быку, но должна же она где-то быть, и Шмендрика тоже возьмем. Он может пригодиться нам, если мы найдем путь.

– От такого волшебника толку мало, – презрительно ответила Леди Амальтея. – Я вижу, как каждый день он валяет дурака при Короле Хаггарде, развлекая его своими неудачами, неумением сделать самый простой трюк. Он говорит, что не сможет ничего другого, пока сила вновь не проснется в нем, но этого никогда не случится. Он сейчас не волшебник, а шут короля.

Повернувшись к котлу, чтобы скрыть лицо, Молли резко ответила:

– Он делает это ради вас. Пока вы хандрите, лелеете свою печаль и изменяетесь, он кривляется перед Королем Хагтардом, отвлекает его, чтобы вы могли искать свой народ, если его еще можно найти. Но он скоро надоест Королю, как надоело ему все на свете, и Король заточит его в своих темницах или в каком-нибудь еще более ужасном месте. Зря вы смеетесь над ним, – слышался ее печальный и по-детски тонкий голос.

Мгновение они смотрели друг на друга, две женщины: одна прекрасная и чужая в холодной низкой комнатенке, другая – вполне на своем месте – сердитый жучок во всей своей кухонной красе. Но тут с лестницы донеслись скрежет металла, позвякивание брони и полные предвкушения голоса голодных стариков. В кухню вошли четверо солдат Короля Хаггарда.

Им было по меньшей мере лет по семьдесят, но изможденные, прихрамывающие, хрупкие, как наст, старческие фигуры были с головы до пят облачены в нищенскую броню Короля Хаггарда, их руки сжимали его жалкое оружие. Войдя, они оживленно поздоровались с Молли Отравой, осведомились об ужине, но, завидев Леди Амальтею, тут же присмирели и с трудом, задыхаясь, отвесили ей по глубокому по-клону.

– Миледи, – сказал старший, – мы к вашим услугам. Хоть мы люди старые, изношенные, но, если вы захотите увидеть чудо, только потребуйте – и мы сделаем невозможное. Мы снова станем молодыми, стоит вам только пожелать. – Трое его товарищей пробормотали что-то в знак согласия. Но Леди Амальтея прошептала в ответ: – Нет-нет, вы никогда не станете вновь молодыми. – И, пряча лицо в распущенных волосах и прошелестев сатиновым плащом, она выбежала из комнаты.

– Как она мудра, – объявил старший стражник. – она понимает, что даже ее красота не может бороться со временем. Сколь печальна эта редкая мудрость в столь молодом существе. Как пахнет суп, Молли! – Он слишком ароматен для этого замка, – проворчал второй стражник, пока все рассаживались у стола. – Хаггард терпеть не может хорошей пищи. Он говорит, что никакое блюдо не стоит усилий и денег, затраченных на его приготовление. Он говорит, что это иллюзия и притом дорогая. Живите, как живет ваш Король, не обольщаясь ею. Брр!.. – Стражник притворно вздрогнул и скорчил гримасу, все остальные рассмеялись.

– Живите, как он… – продолжил третий стражник, пока Молли наливала в его миску дымящийся суп. – Жить, как Хаггард, можно только за грехи в предыдущем воплощении.

– Почему же тогда вы остаетесь у него на службе? – поинтересовалась Молли. Она села рядом с ними, подперев голову руками. – Он не платит вам и кормит так плохо, как только возможно. Когда портится погода, он посылает вас в Хагсгейт красть, потому что скорее умрет, чем расстанется хоть с одним пенни из своей кладовой. Он запрещает все: от света до свирели, от пламени до пляски, от меха до смеха, от чтива до пива, от разговоров о весне до игры в веревочку. Почему вы не уйдете от него? Что держит вас здесь?

Вздыхая и кашляя, старики беспокойно переглянулись. Первый сказал:

– Старость. Куда же мы пойдем? Мы слишком стары, чтобы скитаться по дорогам в поисках работы и крыши над головой.

– Старость, – подхватил второй. – Когда ты стар, удобно все, что не беспокоит. Холод, темнота и скука – они для пас уже привычны, а вот тепло, весна, песни – они будут мешать и тревожить. Есть вещи и похуже, чем жить с Хаггардом. Третий сказал:

– Хаггард старше нас. Со временем в этой стране будет править Принц Лир, и я хочу дожить до этого дня. Мальчик нравился мне с малых лет.

Молли вдруг поняла, что вовсе не голодна. Она смотрела на стариков, на их морщинистые лица и шеи, прислушивалась к звукам, с которыми они поглощали суп, и вдруг обрадовалась, что Король Хаггард всегда ест в одиночестве. Молли неизбежно начинала заботиться о тех, кого кормила. Она осторожно спросила их: – А вы слышали, что Принц Лир вовсе не усыновленный племянник Хаггарда?

Ни один из стражников не выказал ни малейшего удивления.

– Э, – ответил старший, – мы слыхали эту историю. Может, она и верна, ведь Принц Лир совсем непохож на Короля Хаггарда. Но что из того? Пусть лучше страной правит украденный подкидыш, чем истинный сын Хаггарда.

– Но если Принца выкрали из Хагсгейта, – воскликнула Молли, – тогда он может осуществить наложенное на замок проклятие! – И она повторила произнесенные Дринном в Хагсгейтской гостинице стихи:

Будет замок сокрушен

Тем, кто в Хагсгейте рожден>

Но старики затрясли головами, обнажив в улыбке зубы, столь же ржавые, как их шлемы и панцири.

– Кто угодно, только не Принц Лир, – сказал третий. – Принц может убить тысячу драконов, но сравнять замок с землей, низвергнусь Короля – нет, это не в его натуре. Он почтительный сын и хочет, увы, лишь быть достойным человека, которого зовет отцом. Только не Принц Лир. В пророчестве имеется в виду кто-то другой.

– Но даже если Принц Лир и есть тот, – добавил второй, – тот, о котором говорится в пророчестве, все равно его ждет неудача – ведь от печальной участи Короля Хаггарда хранит Красный Бык.

С этими словами, накрыв лица своей дикой тенью и остудив своим дыханием добрый горячий суп, в комнату влетело молчание, котик в осенней шубе перестал мурлыкать на коленях у Молли, съежился огонь в очаге. Холодные стены кухни, казалось, сошлись совсем близко.

До сих пор молчавший четвертый стражник проговорил:

– В нем-то и заключается настоящая причина того, что мы остаемся у Хаггарда. Он не хочет, чтобы мы ушли, а желания Короля Хаггарда – закон для Красного Быка. Мы в услужении у Хаггарда и в заточении у Красного Быка.

Молли, все так же продолжая гладить кота, внезапно сдавленным голосом спросила: – Как связаны Красный Бык и Король Хаггард? Ответил старший:

– Мы не знаем. Бык был здесь всегда. Он – армия Хаггарда и крепость, его сила и источник ее и, должно быть, его единственный товарищ, ибо, уверен я, Король спускается по тайной лестнице в логово Быка. Но повинуется ли Бык Хаггарду из сочувствия или по желанию и кто хозяин – король или бык, этого мы не знаем.

Четвертый стражник, самый молодой из всех, наклонился к Молли, его слезящиеся розовые глаза внезапно ожили. Он сказал:

– Красный Бык – это демон, и когда-нибудь он получит плату за службу Хаггарду – его самого.

Его прервал другой, утверждавший, что наиболее достоверные свидетельства гласят, будто Красный Бык – это заколдованный раб Короля Хаггарда и останется им, пока не разорвет чары и не уничтожит своего повелителя. Они начали спорить, расплескивая суп из тарелок.

Потом Молли спросила негромко, но все застыли: – А вы знаете, что такое единорог? Вы когда-нибудь видели хоть одного?

Из всего живого в комнате лишь кот и молчание смотрели на нее с каким-то пониманием. Четверо стариков моргали, рыгали, терли глаза. Где-то в глубине беспокойно заворочался спящий Бык.

Когда обед закончился, солдаты отсалютовали Молли Отраве и покинули кухню, двое отправились спать, а двое под дождь – нести ночной караул. Старший подождал, пока не вышли остальные, и тихо сказал Молли: