Неорационализм - Воин Александр Миронович - Страница 30

Коль скоро общество, как система, может быть описано вышеупомянутой моделью, и существует вышеупомянутая це­левая функция, то существует такое значение интересующих нас изменяемых этических параметров, которое при неизмен­ном значении всех прочих параметров системы максимизи­рует указанную целевую функцию. Оговорка «при неизмен­ном значении всех прочих параметров системы» существенна и в то же время не совсем точна. Поскольку между этическими и прочими параметрами модели (по крайней мере, частью их) есть связи, мы не можем варьировать пер­вые, не изменяя последних. Особенно существенны и очевид­ны связи между этическими параметрами и соответствующи­ми свободами, так как этические нормы служат непосред­ственными ограничениями для некоторых свобод. Таким образом, речь идет о том, что существует оптимальное зна­чение этических параметров и связанных с ними свобод, при фиксированном значении всех прочих условий, например, природных, уровня технического развития и пр. и в част­ности также и свобод, которые не связаны с моралью, а обусловлены, скажем, техническим развитием.

Из вышесказанного очевидно, что максимум функции ин­тегральной свободы общества не совпадает с максимумом функции качества жизни и, если мы хотим максимизировать именно последнюю, то придем к еще большим ограничениям на отдельные свободы, чем исходя из критерия интегральной свободы.

Строго говоря, для того, чтобы утверждать существование максимума целевой функции, нужно доказать ее ограниченность в области ее существования. Не ограничи­вая области существования, этого нельзя сделать, так как трудно себе даже представить, какие улучшения качества жизни могут в принципе быть в будущем. Однако, если мы ограничимся современными условиями жизни общества или имевшими место в прошлом и примем фиксированными параметры душевно-духовного уровня, свобод, не связанных с моральными ограничениями, и т. д. (что и оговорено), то ограниченность целевой функции становится

очевидной: рая на земле пока что не построено и не предвидится.

Напомню, что есть две целевые функции, выражающие качество жизни: одна, построенная на соизмерении всех вхо­дящих в нее компонентов через внутреннюю природу чело­века, и, другая - через его сознательное отношение. В даль­нейшем, говоря об оптимальной этике и не оговаривая спе­циально, которую функцію я имею в виду, я буду подразумевать ту, которая соответствует внутренней природе человека. Кроме того, как известно из математики, оптимум может быть не единственным и бывают локальные и глобальные оптимумы. Поскольку это не влияет в принципе на те выводы, которые я хочу получить, то я ограничусь предположением единственности оптимума.

Из установления факта существования оптимальной этики не следует, конечно, что оптимальная мораль обязательна для общества, иначе оно погибнет. Также почти не следует пока что, как реально вырабатывается и изменяется мораль. Однако следует, что жизнь общества, при прочих равных, будет лучше или хуже в зависимости от того, руководствует­ся ли общество оптимальной моралью (или близкой к ней) или моралью, далекой от оптимальной. Это рассмотрение уже опровергает свойственную экзистенциализму предпосылку о полной произвольности этических норм и отсутствия в них какой-нибудь объективности. (Посылка эта вытекает из тео­рии познания экзистенциализма (см. Вступление) и под­тверждается практическим отношением его представителей, включая, вождей и теоретиков, к этике. Так, например, Сартр и иже с ним добивались в свое время освобождения уголов­ника, убившего двух старух и написавшего книгу, цинично повествующую о других его преступлениях. Причина такой «заботы» была в том, что писатель-уголовник провозглашал общие с экзистенциалистами принципы: безграничная сво­бода, включая свободу преступления и относительность или необязательность морали).

Мы пришли к выводу о существовании оптимальной эти­ки, отправляясь только от рассуждений о принципиальной возможности построения функции качества жизни, но совер­шенно не строя ее. Если бы мы могли формально построить ее, то могли бы и вычислить этот оптимум, но, как уже сказано, отсутствие возможностей количественного измере­ния входящих в нее параметров не позволяет нам этого. Не ме­шает, однако, так сказать, пощупать эту функцию, т. е. пред­ставить какого рода параметры, помимо этических, входят в нее и как они связаны, хотя бы качественно, с этическими. Это поможет ответить на вопрос: в какой степени оптимальная этика устойчива и в какой изменяема, в связи с изменением условий жизни общества и самого человека, и на вопрос: как вырабатывается реальная этика.

Итак, какие параметры, помимо этических, должны вхо­дить в нашу модель? Во-первых, это параметры, задающие объективную природу человека, поскольку именно она яв­ляется основой возможности соизмерения различных компо­нент нашей целевой функции. Во-вторых, это должны быть параметры, обусловленные природой человеческого общества вообще, и его конкретным устройством в частности. В-треть­их, это окружающие человека природные условия жизни на земле, а также условия, сотворенные и творимые самим че­ловеком, среди которых, прежде всего, - количество и качество материальных благ.

О каких свойствах внутренней природы человека идет речь, хотя бы примерно? Это потребность в свободе, но так­же и потребность в человеческом общении, которая присуща человеку с самых древних краманьонских времен, с вытекаю­щими из этой потребности ограничениями на свободу. При­чем под потребностью общения я имею в виду не только утилитарную потребность взаимодействия при поимке мамон­та или реализации современного производства, но и потреб­ность в общении вообще, потребность в принадлежности к некой человеческой общности и потребность в эмоциональ­ном взаимодействии с другими людьми, каким бы примитив­ным или высококультурным это взаимодействие не было: от коллективных прыжков и гугуканий вокруг костра, через бутылку водки на троих и до сопереживания при восприятии высочайших произведений искусства.

Далее это наличие у человека сознания и памяти, кото­рые позволяют ему запоминать, когда, при каких обстоя­тельствах и по каким причинам ему было лучше или хуже, анализировать и делать выводы и поступать в соответствии с этими выводами. Наличие этих качеств делает связность, обусловленность всего происходящего в человеческом обще­житии гораздо более высокой, чем в животной стае, где так­же есть взаимодействие.

И, наконец, качества, которые можно назвать непосред­ственно этическими, связанные с эгоизмом и альтруизмом, одновременно присущими человеческой натуре. Первый, вы­работанный в результате борьбы за существование на еще до человеческом, животном этапе развития наших предков и унаследованный и закрепленный на собственно человеческом (а, возможно, и имманентно присущий всему живому), а второй, выработанный на раннем этапе собственно челове­ческого развития, который длился миллионы лет до появле­ния цивилизации с письменностью (или от Б-га). К этим качествам относятся, с одной стороны, прежде всего физиологические потребности (по самой природе своей эгоистичес­кие), затем жажда самоутверждения, успеха, власти и т. п. С другой стороны, потребность в человеческом тепле, друж­бе, любви, потребность в заботе о других, включая материн­ский и отцовский инстинкты, и, наконец, потребность в слу­жении надличному —некой абстрактной идее или Богу.