Глобальная культура коммуникаций - Макаревич Эдуард Федорович - Страница 62
- Предыдущая
- 62/126
- Следующая
В том же году Шульце (к тому времени уже член нацистской партии) написал незамысловатую лирическую мелодию на стихи гамбургского поэта Г. Лейпе и назвал песенку «Лили Марлен». Эта мелодия имела маршевый ритм, что придало песенке какое-то влекущее очарование. Лале Андерсен была третьей среди тех, кто пробовал ее спеть. Ее исполнение не вызвало интереса ни у музыкантов, ни у слушателей, но по настоянию Шульце песню все же записали на пластинку. И когда в 1941 г. в Загребе открылась немецкая солдатская радиостанция, потребовалось много музыки, и не только маршевой. Прокрутили и «Лили Марлен». Успех песни у солдат был ошеломляющий. На радио шли тысячи просьб с фронтов: «Повторить!» Песня звучала во всех немецких траншеях и блиндажах – под Сталинградом и в горах Югославии, в африканских песках и дюнах Нормандии. Это была самая популярная лирическая песня в Третьем рейхе, а дотоле безвестная Лале Андерсен в одночасье стала звездой, символом, мифом, была принята Гитлером. Хотя Геббельс от этой песни морщился.
Чем взяла «Лили Марлен» солдатскую массу? Щемящей мелодией, простыми словами, передающими грусть солдата о мирном времени, и женственным с хрипотцой голосом певицы… Слушая Лале Андерсен, немецкие солдаты вспоминали своих женщин, что вечерами приходили к казарме. В 70-е годы XX в. И. Бродский так перевел слова этой песни:
Возле казармы
В свете фонаря
Кружатся попарно
Листья сентября.
Ах, как давно
У этих стен
Я там стоял,
Стоял и ждал
Тебя, Лили Марлен,
Тебя, Лили Марлен. <…>
Есть ли что банальней
Смерти на войне
И сентиментальней
Встречи при луне.
Есть ли что круглей
Твоих колен <…>
Моя Лили Марлен,
Моя Лили Марлен.
Так что же сделали для немецкого солдата эти женщины – певицы, актрисы? Своими непритязательными, но выразительными песнями и танцами, сами того не подозревая, они показали ему, за что он воюет, какие чувства, какую будущую мирную жизнь хотят у него отобрать «русские варвары».
ГЕРМАНСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ ДЛЯ НАЦИСТСКОЙ ПРОПАГАНДЫ
Гитлеровская пропаганда ежедневно держала в поле своего воздействия почти 70 миллионов немцев. Групп сопротивления было крайне мало, да и действовали они недолго. Последним актом протеста стал заговор генералов вермахта в 1944 году, который обернулся массовыми казнями и тюремным заключением его участников.
Интересно и другое. Судьба и участь тех групп сопротивления, что прошли через гестаповские застенки и нацистские суды (самая известная – профессорско-студенческая группа «Белая роза» из Мюнхенского университета), так и не всколыхнули немцев. «Предатели и есть предатели» – думало большинство. Отечество, Гитлер и нацизм оставались вне сомнений. Конечно, настроение немцев до 1941 года и после 1942-го было разное. До 41-го – безраздельная поддержка режима, зачастую переходящая в любовь, после 42-го накатывающаяся апатия, некоторое безразличие, в ряде случаев переходящее в раздражение. Но в массе своей это настроение никогда не становилось возмущенным, агрессивным по отношению к власти. Немцы верили и подчинялись власти до кончины режима.
Это самое выдающееся достижение Геббельса. Мир образов, мир пропаганды и массовой культуры держал немца лучше любого штыка. Да, радио и кино, газеты и митинги, воспитание и образование в школе и в «Гитлерюгенде», акции в стиле «паблик рилейшнз» – «Зимняя помощь», «Наши враги мешают нам жить», мероприятия организации «Сила через радость», и десятки других пропагандистских технологий – в наступлении на сознание и настроение немцев достигли наивысшей эффективности. Конечно, за счет мастерства пропагандистов, деятелей массовой культуры, и главного организатора доктора Геббельса. Но и за счет науки.
В 20-е и 30-е годы двадцатого века в Германии велись интенсивные исследования в сфере пропаганды. В этот период заметны работы профессора Э. Дофифата, автора двухтомного труда «Газетная наука», профессора О. Грота, автора четырехтомника «Газета». Эти издания были подготовлены в Институте Дофифата при Берлинском университете.
В 1937–1941 годах под покровительством этого Института публиковались десятки трудов по теории пропаганды, журналистики, общественного мнения. Они отражали и нацистские взгляды и запросы. Один из учеников Э. Дофифата тогда вывел основные законы публицистики: закон умственного упрощения, закон ограничения материала, закон вдалбливающего повторения, закон субъективности, закон эмоционального нагнетания. Эти законы неплохо соотносились с пропагандистскими постулатами, изложенными Гитлером в «Майн кампф».
В те же годы взошла звезда Элизабет Ноэль (после замужества Ноэль-Нойман), талантливого социолога, к тому времени прошедшей курс в Геттингенском, Кенигсбергском и Берлинском университетах. Ее общественная активность, а она была членом национал-социалистического профсоюза студенток, позволила ей получить стипендию Германской службы академических обменов. Как стипендиатка этой службы, в 1937 году она уехала в США изучать новые методы исследования общественного мнения. Там она знакомится с Уолтером Липпманом и Паулем Лазарсфельдом, лидерами американской социологии того времени, впитывает их идеи и суждения, касающиеся общественного мнения и влияния его. Результатом американской командировки стала ее диссертация «Изучение общественного мнения и массовые опросы в США», которую она с блеском защитила в июне 1940 года в Берлине. Некоторые методы, разработанные ею, она пробует в «Еженедельной газете Германии» («Wochenzeitung Das Reich») издаваемой Геббельсом, и во «Франкфуртской газете», где она позже работала.
В своей диссертации, что было замечено научным миром, а потом и Геббельсом, она доказывала, основываясь на американских исследованиях, что «без участия и поддержки общественности правительство не имеет права на существование». И поэтому общественное мнение необходимо изучать в целях более эффективного воздействия на него через прессу. Она доказывает, ссылаясь на Ф. Тенниса [209] , что общественное мнение – это морально окрашенное мнение и способ поведения, которые следует демонстрировать прилюдно, если не хочешь оказаться в изоляции. Поэтому здесь интересны взаимоотношения одной части общества, агрессивно уверенной в своей правоте, и другой части, боящейся оказаться в изоляции.
Потом уже, спустя годы она оформит эти подходы в стройную концепцию, ставшую основой ее монографии 1989 года «Общественное мнение. Открытие спирали молчания». В этой работе она подчеркивает, что как показывают современные эмпирические средства измерения общественного мнения, давление исходит не столько от чисто арифметического большинства, сколько от агрессивной уверенности одной стороны (вот она, практика третьего рейха – Авт.) и страха перед изоляцией в сочетании с боязливым наблюдением за окружением другой стороны [210] . Судя по этой концепции, индивид выстраивает свое поведение под влиянием двух источников: 1) окружающей среды и ее сигналами об одобрении и неодобрении этого поведения, 2) средств массовой информации, в которых проявляются взаимно подтверждающиеся сигналы [211] . Но окружающая среда воздействует на индивида своим общественным мнением, которое в свою очередь в значительной мере формируется средствами массовой информации.
Для практика вывод становится очевиден, – желательно, чтобы средства массовой информации находились в организующем поле системы управления ими, то есть были бы монополизированы. В той своей диссертации 1940 года она весьма парадоксально доказывает этот тезис – объясняет причины отрицательного имиджа Германии за рубежом, прежде всего, из-за искаженного отображения внутригерманских реалий в средствах массовой информации США. А происходит это вот почему: «С 1933 г. евреи, которые монополизировали большую часть интеллектуальной жизни Америки, концентрируют свои демагогические способности на травле немцев». Геббельс оценил это объяснение.
- Предыдущая
- 62/126
- Следующая
