Мемуары 1942–1943 - Муссолини Бенито - Страница 15

До сегодняшнего дня неприятель не совершал нападения на Аугусту. Англичане не заходили сюда. Несмотря на это, итальянский гарнизон взорвал свои орудия и боеприпасы и поджег большой топливный склад. Артиллеристы противовоздушной обороны в Аугусте и Приоло сбросили боеприпасы в море и взорвали свои орудия.

К полудню 11 июля рядом с бригадой Шмальца не находилось ни одного итальянского офицера или солдата.

В течение утра многие офицеры, уже покинули свои части и уехали на машинах в Катанию и в других направлениях. Значительное количество солдат, поодиночке или группами, бродят по окрестностям; некоторые побросали свое оружие и форму, надев гражданскую одежду.

В Италии враг открыл второй фронт, на котором Англия и Америка сконцентрируют свой огромный наступательный потенциал, с тем чтобы не только захватить Италию, но и открыть путь на Балканы, в тот момент, когда Германия задействована на русском фронте[36].

«Несмотря на некоторое возбужденное состояние духа сицилийцев, обусловленное внутренней ситуацией и войной, до 10 июля они с исключительным смирением терпели постоянную воздушную активность неприятеля, испытывая ненависть по отношению к американцам за их жестокость, и были твердо уверены в конечном итоге войны. Находясь под угрозой возможного вторжения, можно сказать, что нет ни одного сицилийца, который не выражал бы уверенности, что любая попытка подобного рода очень скоро обернется провалом и что вся Италия объединится, помогая Сицилии и громя врага на нашей земле. В Палермо о вторжении стало известно еще утром: сначала было сделано официальное объявление военных властей, а затем сообщения были расклеены на стенах и напечатаны в газетах. Можно заявить вполне серьезно, что в целом население остается спокойным, абсолютно уверенным в том, что эта попытка скоро будет отражена. Что действительно вызвало определенные волнения – так это введение военного положения».

«Заранее не было принято никаких конкретных мер с целью обеспечения нормального функционирования гражданских служб. Палермо был оставлен практически без хлеба, так как булочники не могли добраться в город – их задерживали в центрах эвакуации. Все оставшиеся в городе транспортные средства были задержаны. Позднее, принимая во внимание множество неудобств, военные договорились с гражданскими властями о специальных пропусках для въезда и выезда из города.

На третий день было наконец решено объявить об от мене чрезвычайного положения с 5 утра до 5 вечера. Не тем не менее беспорядки и неразбериха, создавшиеся в результате его принятия, породили ощущение полного смятения. До 12 июля народ спокойно воспринимал возникшую ситуацию, но уже ощущалась нехватка информации вследствие недостатка средств телеграфной и телефонной связи. Палермо был действительно изолирован – никаких новостей за исключением официальных коммюнике. Но все с нетерпением ожидали объявления о том, что попытка врага сорвана. Вместо этого в коммюнике продолжали сообщать о «сдерживании» противника. Моральный дух населения начал падать[37]. Даже офицеры начали проявлять признаки сомнения. Устав ждать официальных сообщений, люди в поисках информации начали слушать передачи Би-би-си и Радио Алжира и с раздражением передавали друг другу эти новости».

«Утром мы прибыли в Мессину; порт был в огне, а город наполовину разрушен. Мы увидели, что люди находятся на пределе. У меня возникло ощущение внезапного и неожиданного несчастья. В префектуре и кабинетах комиссариата, как и на окраине города (которая не была разрушена врагом), люди говорили о том, что сдача Аугусты была предательством. Всех, даже солдат, переполняла тревога и дурные предчувствия. Между тем возобновился воздушный налет, под который мы попали по дороге в Пунта-дель-Фаро, куда мы отправились с целью получить более точные сведения от немцев. Приблизительно на половине пути, находясь на открытой местности, мы стали свидетелями по меньшей мере четырех налетов на Мессину, Вилла Сан-Джованни и Реджо. Можно сказать, что мы своими собственными глазами увидели, как разрушалась Мессина и что от нее осталось. Орудия противовоздушной обороны вели сильный огонь, но их залпы были неточными. Хотя мы видели, как было сбито несколько самолетов. При виде беспорядочных групп солдат, в том числе летчиков и моряков, которые в лохмотьях неорганизованно двигались по направлению к немецким паромам, мы тоже решили пересечь пролив, так как было невозможно ни продолжить путь, ни повернуть назад. Зрелище на железнодорожных станциях Сцилла и Багнара было еще более жалким. Толпы гражданских и орды солдат пытались взять штурмом пассажирские поезда и паромы. Моряки, летчики и солдаты, некоторые из Аугусты и Катании, частью из Рипосто и Мессины, гонимые голодом и усталостью, толкались, кричали и ругались. Царила атмосфера полного поражения. И в Мессине, и на Калабрийском побережье, даже среди офицеров, не обращавших внимания на ругательства и проклятия солдат, наблюдались те же настроения».

«Несмотря на двухгодичную подготовку, группировка войск Энны, которая располагалась на центральной и самой высокой точке острова, оказалась не в состоянии выдержать даже самый небольшой воздушный налет. Гарнизон Энны покинул город сразу же после первой и единственной бомбардировки. Этот факт и последующее блуждание группировки в районе Пелоританских гор породили сумятицу, имевшую пагубное воздействие на единство наших войск и организацию военных служб.

В этом же районе у нас появилось ощущение полного разгрома, так как повсюду были явные признаки полной дезорганизации частей: моряки и летчики беспорядочно тянулись по направлению к Мессине, чтобы погрузиться на суда и перебраться на материк. Ситуация в Аугусте, сданной без боя, положение с некоторыми дивизиями, которые рассеялись, не оказав никакого сопротивления, имели raison d'etre (право на существование – фр.) по причине отвратительной организации управления войсками. О поведении берсальеров и береговой дивизии Джелы говорилось уже достаточно. Ситуация с военно-воздушными и морскими формированиями, которые моментально растворились при одном виде вражеских сил, также имела пагубное воздействие».