Мемуары 1942–1943 - Муссолини Бенито - Страница 53

• Предыдущая
• 53/77
• Следующая

Черика отвечал за сухопутную часть путешествия, а я должен был перевезти его в Вентотене. Генерал очень опасался того, что сопровождающие на борту могут, как он выразился, струсить и заставить меня и капитана изменить курс. Я постарался изо всех сил убедить его, что этого не произойдет, я был полностью уверен в себе, в том, что так или иначе я смогу держать ситуацию под контролем и выполнить свою задачу.

Я вернулся в министерство, где министр де Куртен дал мне устные распоряжения. Мы вместе изучили карту Вентотене, чтобы разобраться, какие трудности могут ожидать нас при высадке из-за сирокко; и мы оба пришли к выводу, что капитан III ранга Тадзари, командир корвета «Персефона», подходит для выполнения этой деликатной миссии. К 8.45 вечера я уже был в машине на пути в Га-эту, куда заранее прибыл, чтобы помогать мне, капитан II ранга Марино Сальватори из министерства. Морскому штабу в Гаэте был дан приказ подготовить корвет к полуночи; я высказал пожелание генералу, чтобы кортеж машин прибыл не раньше полуночи, желательно полчаса спустя, и таким образом не было бы ни малейшей задержки между прибытием и отъездом Муссолини.

Мы быстро поехали по Аппиевой дороге, хотя нас часто останавливали очень строгие контрольные посты. В 11.15 я прибыл в морской штаб Гаэты. Я послал за командером Де Мартино, капитаном III ранга Тадзари, командиром «Персефоны», и капитаном II ранга Сальватори. Я сказал им, что мы отправимся в Вентотене, куда повезем важную персону, которая обвиняется в серьезном шпионаже. Позднее они рассказали мне, что, если бы своими глазами не увидели его на борту, они и подумать не могли бы, что речь идет о Муссолини, именно о нем! Один из них (славный капитан II ранга Фечиа ди Коссато, который находился в Гаэте с корветом и которого я позднее увидел на борту «Персефоны» перед нашей отправкой) подумал, что мне, вероятно, предстоит встретиться в море с посланником неприятеля, чтобы начать предварительную подготовку к переговорам о мире.

Я приказал буксирному судну «Тино» выйти в море и направиться к Вентотене, чтобы в случае необходимости оказать нужную помощь.

Мы поднялись на борт «Персефоны». Я отдал Тадзари строгие распоряжения, чтобы во время встречи ожидаемых нами людей на юте находились только он и его заместитель, весь экипаж должен был оставаться в кубрике. Как только мы подойдем к берегу, экипаж судна должен будет занять места по боевому распорядку.

Я выпил чашку кофе. В спешке я даже не успел поужинать. Теперь на это уже не было времени. Без пятнадцати двенадцать, половина первого, час. Я задыхался в духоте маленькой каюты. Из-за всех этих контрольных постов кортеж наверняка опоздает. Мы вышли на причал и, разговаривая, ходили по нему взад-вперед, затем сели в мою машину. Бесконечные сигареты, наши воспоминания о войне, разговоры о наших надеждах и трудностях.

Пошел третий час. Внезапно на дороге из Формии показались огни двух, четырех, шести машин. Я отослал свою машину и направил Сальватори встретить колонну и сопроводить ее к нам, на пристань Костанцо Чиано.

Передняя машина подъезжает ко мне и останавливается в нескольких метрах от трапа, ведущего на борт. Подходит подполковник карабинеров Пеладжи – мой старый знакомый. Из следующей машины появляются главный инспектор Полити и Муссолини. Я приветствую их, они приближаются ко мне, и я вижу, как блестят в темноте огромные глаза Муссолини.

– Сюда, пожалуйста, ваше превосходительство, я пойду первым.

Показывая дорогу, я довел его до порога каюты Тадзари, за нами шли Полити, Пеладжи и еще один офицер полиции. Муссолини останавливается и смотрит на гавань, я в это время иду на палубу. Там лейтенант корвета занимается эскортом – шесть карабинеров, вооруженных автоматами. Там же находится денщик – не Муссолини, а Полити.

Мы поднимаем якорь и оставляем Гаэту позади. Какие-то неполадки с двигателем правого борта; затем он включается, выбросив клубы дыма вместе с дождем искр, и это продолжается во время всей поездки. Я отметил, что Тадзари возбужден и настороже. Слабый сирокко, низкие тучи, духота и влажность, плохая видимость. Я счастлив вновь находиться на борту. Хотя, если будет воздушный или торпедный налет, бомбардировщики или субмарины, удовольствие небольшое.

Мы снижаем скорость перед Вентотене и ложимся на обратный курс, чтобы дождаться рассвета. В четверть шестого мы бросаем якорь в сотне метров от берега.

Полковник Пеладжи и главный инспектор Полити спускаются на берег, чтобы подобрать подходящее жилье.

Я остаюсь на палубе, из-за больших волн плохо видно, где пристанет моторка, очень сильный прибой. Мне удается рассмотреть маленький красный буй, который отмечает фарватер к крошечному входу, где море поспокойнее. Я думаю о том, что через час, когда я провожу Муссолини на берег, моя миссия завершится. Затем я спускаюсь вниз, чтобы убедиться, что все идет без осложнений. Мною также движет чувство любопытства. Я вхожу в каюту.

Муссолини поднимает на меня свои большие глаза, когда я говорю:

– Ваше превосходительство (как еще можно к нему обратиться?), Вам что-нибудь нужно – горячая еда или чашка кофе?

– Нет, спасибо, мне ничего не нужно. Только немного информации. Это большой остров?

Я сообщил ему то, что помнил, и затем попросил, чтобы принесли справочник.

– Да, маленький остров, – произнес он с улыбкой. Его мысли, да и мои тоже, обратились к другому маленькому острову[247].

Я стою перед ним, в то время как рядом сидит и дремлет полицейский. Муссолини выглядит отвратительно, он истощен.

– Это ведь корвет, верно?

И разговор перешел к корветам и нынешней программе строительства.

– Я знаю, – замечает Муссолини, – что адмирал де Куртен назначен министром. Я о нем очень высокого мнения, частично потому, что он хорошо знает немецкий язык и немцев, а как раз это сейчас очень важно. Я также планировал некоторые изменения в составе правительства, но я хотел дождаться более подходящего момента, когда ситуация улучшится.

Разговор протекает непринужденно, мы говорим о войне на море, об испытаниях, через которые нам пришлось пройти, о сражениях, в которых я участвовал. Мы признаем техническое превосходство английского флота, особенно в ночных боях – с помощью радиолокации – и их морской авиации. Я разъясняю преимущество ведения огня ночью с такого расстояния, когда цель еще не видна. Он вспоминает гибель конвоя Бривонези.

– Да, я читал доклад Бривонези, и я убежден, что он сделал все возможное[248].

Я говорю ему:

– В действительности, Ваше превосходительство, основная причина превосходства английского флота заключается в том, что они находятся в море двести шестьдесят пять дней в году из трехсот шестидесяти пяти. Вот и весь секрет. Все проблемы личного состава, управления, модернизации и обучения автоматически решаются с помощью этой формулы.

Он соглашается.

Когда я начал развивать мысль о том, что нам всегда не хватало авиаразведки и воздушной поддержки во время боя, он говорит мне:

– Вы правы, адмирал. Англичане, будь то на суше или на море, сумели достичь совершенной координации с воздушными силами. Я помню, как Каванари сказал мне: «Не могу понять, почему морские офицеры, выполняющие самые различные задачи, не могут вести наблюдения». А министр воздушных сил ответил: «Присылайте их к нам, мы их научим, и они станут абсолютно компетентными». Но, по всей видимости, решение было ошибочным, а последствия – серьезными.

Я в подробностях опирал сражение «Банде Нере»[249]. А затем битву у мыса Теулада.

– В целом это было блестящее предприятие, ведь верно? – говорит Муссолини.

Великолепная тактическая гибкость; Ютландское морское сражение.

– Я прочитал французскую книгу, примерно страниц двести, и наконец-то получил ясное представление о том, как все это происходило. Английский адмирал должен был решительнее использовать шанс.

• Предыдущая
• 53/77
• Следующая