Томка и блудный сын (СИ) - Грачев Роман - Страница 35
- Предыдущая
- 35/40
- Следующая
Сергей поджал губы. Я подумал, что он и в разговорах со мной ни разу не заикнулся о планах на будущее. – Были разные идеи… радикальные, так скажем. От гуманитарных дисциплин до программирования.
– И?
Он покачал головой.
– Ни к чему не пришел.
– Но ведь у вас не так много времени, согласитесь.
– Соглашусь. Но у меня нет ощущения, что это важно в данный момент.
Мать посмотрела на меня. Я заметил блеск в глазах.
– А что важно, если не секрет?
– Ну… сложно сказать. Я что-то умею, чего-то хочу, о чем-то мечтаю. Не знаю, чего хочу больше, поэтому не форсирую. Наверно, в семнадцать лет нельзя точно сказать, чего ты хочешь.
– Помилуйте, батенька, – улыбнулась мама, – уже через год вам могут вручить автомат Калашникова и разрешить стрелять по живым мишеням! Неужели рано?
– Хм, батенька, – хихикнула Томка. На протяжении всего ужина она молча потрошила перчики, вынимая из них фарш, а «зеленую овощную кожурку» откладывала на край тарелки. Кучка постепенно росла.
– Рано, – подтвердил Сергей. – Однозначно рано. Лицензия на убийство в 18 лет? Увольте… – А если враг у ворот? Родина в опасности? Кто защитит дом и семью, как не мужчина?
– Конечно, мужчина. Но, как говорил один классик, давайте не будем путать Родину с начальством. История знает немало примеров, когда государство, изображая Отечество, посылало своих граждан на смерть ради смутных идеалов или просто ради наживы. Я не пацифист, но не думаю, что буду полезен Родине с автоматом в руках.
Матушка задумалась, качнула головой.
– Что ж, чрезвычайно приятно в наше меркантильное время встретить молодого человека с принципами. – Она с довольной улыбкой окинула взглядом гостей. – Как насчет чая с вареньем?
Я все-таки вздремнул. Сделал несколько технических звонков в офис и агентам (Петя продолжал работать, обещая обновить информацию в ближайшее время), потом, перемигнувшись с матерью, прикорнул в ее спальне. Часа хватило. Когда я проснулся, за окном уже смеркалось. Сергей просидел на балконе с компьютером и чашкой чая, Тамара смотрела мультики. Мое появление встретили по-разному. Дочка возрадовалась, а Сергей нахмурился. Я заметил, что на коленях у него лежал не давешний ноутбук, а планшетник. Завидев меня, парень выключил дисплей.
– А ты крут, падаван! Это какой ай-пэд?
– Второй. Я им редко пользуюсь, ношу в сумке для резерва.
– Па-ап! Я хочу домой!
– Да, – согласился Серега, – мне бы тоже хоть душ принять и переодеться.
Я думал недолго. Наверно, следовало оставить здесь обоих – квартира матушки вполне годилась на роль тайного схрона – но что-то подсказывало, что ребят нужно держать ближе к себе.
– Ладно, собирайтесь.
Доехали быстро. Час-пик давно миновал, пробки рассосались. Мои подопечные явно устали, даже неугомонная болтушка Тамара сидела на заднем сиденье молча, о чем-то думала, глядя в окно. Пока мы ехали, тучи снова собрались на небе, закапал мелкий дождик.
– А у нас нет зонтиков, – задумчиво молвила Томка. – Пап, ты обещал купить мне зонтик…
Она не ждала ответа. А я не отвечал. Сам чертовски устал. Когда проводишь несколько дней с дочерью, у тебя устает не только язык – у тебя нарушаются все мыслительные процессы. Ты теряешь нить разговоров, внимание рассеивается, потому что все эти бесконечные часы превращаются в сеанс вопросов и ответов; ты должен реагировать на просьбы, предложения, размышления и просто невнятное бормотание; ты сконцентрирован, вынужден следить, чтобы дочь не залезла на высокий парапет и не рухнула с него на ступеньки подвальной лестницы, чтобы она не подавилась шоколадным батончиком, не приставала к прохожим с вопросами и не срывала загаженные собаками придорожные цветы. К концу такого марафона я похож даже не на выжатый лимон – на засушенный березовый веник, которым можно шлепать по спине.
К счастью, Сергей не доставлял хлопот. Я заметил, что за минувшие дни он не принял ни одного звонка.
Видимо, отключил обе трубки. Моя угроза подействовала.
Я загнал машину в гараж недалеко от дома. Вещи оставил в салоне. Не хотелось тащить весь скарб на руках.
Но Тамара уперлась: «Возьму ракетки и воланчик!». Так и не смог ее отговорить.
По дороге мы завернули в продуктовый магазин. Ракетки Томка тщетно пыталась засунуть в камеру хранения. Я посоветовал положить их на подоконник и попросить дядю охранника присмотреть. Охранник любезно согласился.
Вопреки ожиданиям, в магазине Томка почти не елозила. Мы с Сергеем молча наполнили корзину продуктами – молоком, хлебной нарезкой, сметаной, сосисками на завтрак, десятком яиц. Еще я прикупил стиральный порошок, пару баллонов чистящего средства для туалета и ванной, дезодорант, упаковку туалетной бумаги. Задумчиво постоял у холодильника с пивом, почитал наклейки на бутылках незнакомых сортов, задал немой вопрос Сергею, но тот отрицательно покачал головой. В итоге я тоже передумал пить, лучше лягу пораньше со свежей головой. Томка ограничилась небольшой беседой с кассиршей Юлей, высокой молодой женщиной с длинной рыжей косой. Юля к вечеру едва шевелила губами, отпуская оригинальную реплику: «Здравствуйте, пакет нужен?».
– Привет! – ответила Томка, натягивая улыбку.
– Как дела? – спросила Юля, пропуская товар через сканер.
– Мы с папой ездили на озеро. Познакомились с классным парнем, он научил меня играть в бадминтон. Я теперь здорово могу играть!
– Молодец, – улыбнулась Юля. – Наверно, чемпионом станешь?
– Конечно! Приходите к нам на школьный стадион завтра, я вам обязательно покажу, как мы с Сережкой умеем играть.
– Обязательно выберусь, Том. – Юля с улыбкой кивнула, назвала сумму к оплате.
Домой от магазина мы уже не шли – ползли. Дождь ограничился мелкими брызгами, но успел освежить зелень. Мы шли под развесистыми цветущими яблонями, вдыхали аромат весны. Листва на деревьях уже стала зрелой, темно-зеленой. Началось ее медленное увядание. Как рождение человека – первый маленький шаг к будущей смерти, которой никому из нас не удастся избежать, так начало лета – это шаг к осени. Быстротечное майское счастье подошло к концу.
– Пап, а что такое разум? – спросила Томка. Ракетки для бадминтона норовили выпасть из-под мышек. – Как тебе сказать… – Как есть.
– Ну, понимаешь, человек состоит из двух частей…
– Из шести! – с пылом возразила дочь. – Сам посчитай: две руки, две ноги, голова и туловище!
– Все это так, Томыч, но я не об этом. Кроме тела есть еще кое-что – то, чем ты чувствуешь, например. Вот я накричал на тебя, ты расстроилась, заплакала… или мальчик тебя в садике какой-нибудь обидел, или, наоборот, ты радуешься какой-нибудь новой игрушке или мультику – за все это отвечает твоя душа, сердце. Это у тебя в груди. Вот ты меня любишь?
– Без вопросов даже.
Я хихикнул.
– Я тебя тоже, милая. Так вот, мы любим сердцем, душой. Переживаем, радуемся, плачем, злимся. А есть еще такая штука, о которой ты спросила.
– Ага, разум.
– Разум – в голове. Он отвечает за то, как ты повяжешь шнурки на ботинках, как ты наденешь куртку, куда пойдешь, где сядешь. Это такой маленький компьютер, который управляет твоими действиями. Понимаешь?
Томка молчала. Я взглядом обратился за помощью к Сергею. Он ничего не сказал, только выставил большой палец: «Круто!».
– А перхоть? – спросила Тамара.
– Чего? – не понял я.
– Перхоть – она же на голове?
– Ну…
– Вот откуда берется перхоть?
Серега как-то нервно рассмеялся.
– А перхоть, родная моя, у тебя появится, если ты не будешь мыть свои роскошные волосы хотя бы раз в несколько дней!
– Понятно, пап.
Мы вошли в родной двор. Я увидел горящие окна на втором этаже, в квартире Олеси Лыковой. Я ведь так и не позвонил ей, не поинтересовался самочувствием. Черствый болван! Зазвонил мой телефон в узком кармане джинсов.
– Черт….
Обе руки были заняты тяжелыми пакетами. Телефон надрывался секунд двадцать.
- Предыдущая
- 35/40
- Следующая