Томка и блудный сын (СИ) - Грачев Роман - Страница 36

• Предыдущая
• 36/40
• Следующая

– Ладно, из дома перезвоню.

У дверей подъезда я снова замешкался. Пакеты не позволяли отпереть кодовый замок.

– Сереж, набери, пожалуйста, «142» и нажми кнопку звонка. Это соседка.

Пока Сергей возился с панелью домофона, мой мобильник в кармане вновь завибрировал. На этот раз от сообщения.

– Кто-то вас домогается, – заметил юноша.

– Да ничего, – отмахнулся я, – до дома две минуты, войдем в прихожую, отвечу.

Домофон пиликнул, отпирая замок. Сергей потянул тяжелую железную дверь, пропуская меня вперед. Я шагнул в темноту. Лампочки опять перегорели. Я неоднократно звонил в управляющую компанию с предложением поставить нормальные жестяные плафоны, но, как у нас повсеместно случается, качество услуг не имело прямой зависимости от постоянного повышения тарифов.

Вслед за мной шагнула Томка. Сергей придерживал дверь, чтобы осветить путь до лифта. Впереди уже маячила короткая лестница с перилами, ведущая на площадку первого этажа…

Я слишком поздно заметил темное пятно в углу. Впрочем, все равно не успел бы отреагировать. Пятно было слишком большое и подвижное, а мои пакеты не позволяли совершить маневр уклонения. Я понял, что мы попали впросак, лишь после тяжелого удара.

В голове будто взорвали гранату. Я отшатнулся, ударился плечом о дверь электрощитового шкафа. Раздался треск полиэтилена, пакеты выпали из рук. В ту же секунду входная дверь подъезда с оглушительным грохотом захлопнулась. Сначала я не сообразил, успели ли Серега с дочкой выскочить наружу, но вскоре получил ответ на этот вопрос: в темноте раздался детский вопль ужаса – кто-то подхватил мою дочь на руки.

«Сколько же их тут?!».

Мне врезали еще раз, теперь уже в живот. Не скажу, что сильно, но довольно неприятно. Я согнулся пополам, сделал несколько глубоких вдохов. Все, что меня сейчас интересовало, – это безопасность дочери. Разбор полетов будем проводить потом, а сейчас надо уматывать… черт, мы опять влипли! – Тома! – позвал я в темноту. Не очень громко, чтобы не напугать.

– Пап! – всхлипнула девочка.

С ней все в порядке. Просто ее крепко держали в руках. Но она была напугана.

Отпустите ребят, олухи, и я весь ваш! – сказал я как можно увереннее. В ответ мне в бок впилось что-то острое, невидимая рука обхватила шею. Похоже, нападавшие давно торчали в подъезде, и их глаза успели привыкнуть к темноте. Мы сражались на чужой территории.

– Условия наши, – продышали мне прямо в ухо. И тут же снова ударили.

Вообще-то я не мачо, если честно. Те, кто знает меня много лет, могут подтвердить: драться я никогда не любил. Удивительное откровение для человека, много лет прослужившего в уголовном розыске, не правда ли? Тем не менее, это так. Если есть возможность не бить человека, я стараюсь не бить. Не дай бог, сломаешь ему нос, челюсть или выведешь из строя какие-то более важные органы. Даже на оперативной работе, во время задержаний, я старался действовать аккуратно, чтобы никого не покалечить. Но это совсем не значит, что мне нравится валяться на татами прижатым к полу обеими лопатками. Отнюдь. В обстоятельствах, угрожающих мне поражением, я стараюсь отбросить природную застенчивость.

Однако в этот вечер меня все-таки уложили. Гады напали в темноте, из засады, как трусы. Схватили моего ребенка и подростка, которого я обязан был защищать. Я потерпел поражение, последствия которого еще предстояло оценить.

Я сидел на полу в углу возле электрощитового шкафа. Чья-то крепкая рука по-прежнему стискивала мне плечо, придавив к стене и не позволяя двинуться. Глаза к темноте не привыкли, и о габаритах нападавшего я мог только догадываться. Судя по крепости руки, он превосходил меня раза в полтора. Я попробовал подняться, но рука отпихнула обратно.

Это не могло продолжаться вечно. Рано или поздно кто-то из соседей откроет дверь подъезда и впустит вечерний свет улицы, либо кто-нибудь выйдет из лифта. Стало быть, у нас есть пара минут от силы. Подъезд наш очень людный и густонаселенный, по четыре квартиры на площадке. У нападавших нет шансов сохранить статус-кво.

Но в какое-то мгновение я перестал думать о счастливом спасении. Я стал прислушиваться.

Молчание было гнетущим. От меня ничего не требовали и ничем не угрожали. Дочь продолжала шмыгать носом. Темноты она не боялась, но хрупкая детская психика могла сломаться от страха за папу. – Тома, – осторожно сказал я, – все хорошо, не пугайся. – Пап-чка, – прохныкала она. – Пап-чка… – Сергей?

Парень не отозвался. Вместо ответа где-то справа от меня началось шевеление. Гулкие шаги. – Сергей! – Я повысил голос. Но программист так и не вышел на связь.

– Да что тут, черт вас!..

Я снова предпринял попытку подняться, но тут же невидимая рука оторвалась от моего плеча.

Бббуххх!!!

Я пропустил мощный хук слева. В других обстоятельствах я бы мог использовать клише «и в глазах моих потемнело», но поскольку мы и так находились в кромешной тьме, то перед глазами у меня закружились ярко-белые шары. Я завалился набок. Голова будто снова взорвалась. О сопротивлении в ближайшие несколько минут можно было забыть.

Этими минутами и воспользовались наши невидимые враги. Пока я встряхивал головой, пытаясь прекратить фейерверк, в тишине раздался зуммер открываемой железной двери подъезда. Кто-то пнул дверь ногой. Вечерний полумрак двора лишь слегка подсветил площадку, но я сумел разглядеть два силуэта, юркнувшие в дверной проем.

Две фигуры, очень большие и крепкие. Пожалуй, даже при ярком свете дня и относительной готовности к бою мои шансы едва ли бы сильно отстояли от нуля. Не говоря ни слова на прощанье, они исчезли за дверью, затем раздался стальной удар, и мир снова погрузился во мрак.

Их было только двое! Сергей даже не вошел в подъезд!

– Пап-чка, – донеслось до меня из темноты.

Я нащупал в кармане телефон. Дрожащими руками включил дисплей, на котором увидел иконки пропущенного вызова и непрочитанного смс-сообщения. Направил его вверх. В подъезде стало чуть светлее. Я увидел Томку. Она сидела на ступеньках лестницы, ведущей на площадку первого этажа, и, прижав руку к груди, смотрела на меня. Глаза блестели слезами.

– Все хорошо, родная. Ты в порядке?

– Да. А ты?

– Я тоже. Немножко подрались с плохими дядьками. Такая уж у меня работа. – Плохая работа, пап. Смени!

– Я подумаю, милая. Погоди…

Грудь мою пробил кашель. От него голова еще сильнее стала пульсировать. Я с трудом удержался, чтобы не взвыть.

– Сейчас, малыш, посиди там.

Я повернул телефон дисплеем к себе.

Звонил Петя. Сообщение также прислалон. Увидев текст, я пожалел, что не удосужился прочесть его пятью минутами раньше.

«Круглов – троян! Будь осторожнее!».

И дисплей с троекратным писком отключился. У телефона села батарея.

Я нажимал кнопку дверного звонка, наверно, целую вечность. Я уже отчаялся застать дома кого-нибудь из Лыковых, хотя точно помнил, что свет в их окнах горел. Наконец, замок щелкнул. В проеме двери появилось заспанное лицо Олеси. Затем лицо стало удивленным, а дверь открылась шире. Олеся была в распахнутом домашнем халате, из-под которого виднелись плотные черные бриджи и футболка с большим вырезом на груди.

Такой я нашу воспитательницу еще не видал.

– Ой, Антон, привет. – Она провела ладонью по глазам. – Ты что-то без звонка… а я тут задремала маленько.

Что-то случи…

Я не дал ей договорить, решительно пересек порог.

– Телефон, – выдавил я.

К счастью, Олеся не принадлежала к числу кумушек, способных лишь причитать, когда требуются решительные действия. Ни слова не говоря, она побежала в конец коридора, взяла с полки трубку, принесла мне. Пока я набирал номер, она отошла к двери гостиной, запахнула халат и испуганно глазела то на меня, то на Томку, прижавшуюся к моей ноге.

Настоящая боевая подруга.

– Алло! – воскликнул я, когда абонент ответил. – Петя, что это было?!

• Предыдущая
• 36/40
• Следующая