Ваш покорный слуга кот - Нацумэ Сосэки - Страница 74
- Предыдущая
- 74/141
- Следующая
— О!
— Начну с декораций, они тоже должны быть предельно простыми. На середину сцены ставим огромную иву. От ствола в правую сторону отходит ветка, на ветку сажаем птицу.
— Хорошо, если твоя птица будет сидеть смирно, — забеспокоился хозяин.
— Ничего страшного, привязать ее за ногу к ветке — и вся недолга. Под деревом — лохань с водой. В ней, сидя к зрителям вполоборота, купается красавица.
— Это типичный декаданс. Главное, кто согласится играть роль женщины? — спросил Мэйтэй.
— За этим дело не станет. Наймем натурщицу из художественной школы.
— А что скажет департамент полиции? — снова забеспокоился хозяин.
— Но мы ведь не будем показывать пьесу широкой публике. Если так рассуждать, то студентам художественной школы тоже нельзя разрешать писать с натуры.
— Они учатся, а не просто разглядывают натуру.
— Сэнсэй, пока вы будете придерживаться таких взглядов, Япония не достигнет прогресса. Театр такое же искусство, как и живопись, — горячо защищал свои позиции Кангэцу-кун.
— Прекрати спор. Скажи лучше, что у тебя там дальше, — Тофу-кун очень заинтересовался сюжетом пьесы, очевидно со временем он собирался поставить ее.
— На сцену по ханамити [111] выходит с тростью поэт Такахама Кёси. На голове у него тропический шлем, на плечах шелковое хаори, подол полотняного кимоно заткнут за пояс, на ногах полуботинки. Хотя он и одет, как армейский подрядчик, но держаться должен как поэт. Когда он по ханамити сходит на сцену, то поднимает голову, устремляет вперед вдохновенный взгляд и видит огромную иву, под сенью ивы купается светлокожая женщина. Пораженный Кёси смотрит вверх. На длинной ветке ивы сидит ворон и неотрывно следит, как купается женщина. В течение пятидесяти секунд продолжается восторженное созерцание этого зрелища. Затем он громко читает: «И ворон влюбился в прекрасную купальщицу». В это время раздается стук колотушек и дают занавес… Как вы находите? Что, не понравилось? Ну, знаешь, гораздо лучше играть роль Кёси, чем Омии.
Тофу— кун почувствовал неудовлетворенность.
— Очень уж сухо. Хотелось бы поставить более проникновенную пьесу.
До сих пор Мэйтэй сидел спокойно, но он не такой человек, чтобы долго молчать.
— Только и всего? Смешно! И это ты называешь хай-пьесой.
— По мнению Уэда Бин-куна, стихи в стиле хайку и юмор — явления отрицательные, это признаки гибнущей страны. Хорошо сказано, достойные Бин-куна слова. Попробуй поставить свою нелепую вещь. Только подвергнешься насмешкам Уэда-куна. Главное, так мало действия, что не поймешь, пьеса это или фарс. Извини, Кангэцу-кун, но ты лучше точи шарики в своей лаборатории. Сколько бы сот хай-пьес ты ни сочинил, они останутся признаком гибнущей страны, и только.
Кангэцу— кун вспылил и пустился в ненужные объяснения:
— Вы считаете мою пьесу нединамичной? А я думал, что она как раз очень динамична. Вот когда Кёси-сэнсей заставляет ворона влюбиться в женщину, — «И ворон влюбился в прекрасную купальщицу», — это место я считаю очень динамичным.
— Оригинальная теория. Очень бы хотелось услышать ваши объяснения.
— С точки зрения физика нелогично, когда ворон влюбляется в женщину.
— Совершенно верно.
— Но когда эту нелогичность выражают столь непосредственно, она звучит вполне естественно.
— Разве? — усомнился хозяин, но Кангэцу-кун не обратил на эту реплику никакого внимания.
— Почему естественно? Психологически это объясняется очень просто. По правде говоря, любовь живет в самом поэте и к ворону никакого отношения не имеет. Поэт сам влюблен, и ему кажется, что ворон тоже влюблен, а ворон тут ни при чем. Несомненно, сам Кёси, едва увидев прекрасную купальщицу, тотчас же в нее влюбился. Кёси подумал, что ворон, который неподвижно сидел на ветке и смотрел на красавицу, так же влюблен в нее, как и он сам. Несомненно, он ошибался, но в литературе подобный домысел вполне оправдан. И разве это не авторская находка, когда птица наделяется человеческими качествами? Ну, что вы теперь скажете, сэнсэй?
— Великолепное обоснование. Кёси был бы очень удивлен. Во всяком случае, объяснение очень динамичное, а вот в сердцах зрителя пьеса наверняка не найдет отклика. Она их не взволнует. А, Тофу-кун, как вы считаете?
Тофу— кун серьезно ответил:
— Да, слишком пассивная пьеса.
Хозяин, видимо, решил попытаться вывести разговор из тупика.
— Тофу-кун, вы за последнее время что-нибудь сочинили? — спросил он.
— Ничего достойного вашего внимания, но в ближайшее время я предполагаю издать сборник стихов… Как хорошо, что я захватил рукопись с собой, мне бы очень хотелось услышать ваше мнение.
Он достал из-за пазухи фиолетовый сверток, извлек из него рукопись, листов в пятьдесят-шестьдесят, и положил ее перед хозяином. Хозяин с видом знатока поднес к глазам заглавный листок и прочитал:
Хозяин с таинственным видом молча разглядывал эту страницу до тех пор, пока не вмешался Мэйтэй.
— Что, синтайси? — сказал он, заглянув в рукопись. — С посвящением даже. Молодец, Тофу-кун, что решился посвятить их барышне Томико.
Хозяин, все еще ни о чем не догадываясь, спросил:
— Скажите, пожалуйста, Тофу-сан, дама, которую вы называете Томико, реально существующая личность или нет?
Тофу с серьезным видом ответил:
— Да, одна из тех дам, которых я недавно приглашал вместе с Мэйтэй-сэнсэем на собрание кружка декламации. Она живет недалеко отсюда. Я только что заходил к ней, хотел показать этот сборник стихов, но ее не оказалось дома, она еще в прошлом месяце уехала на курорт в Оисо.
— Слушай, Кусями-кун, не делай такой мины, ведь сейчас двадцатый век. Лучше прочитай-ка нам эти шедевры. А посвящение у тебя, Тофу-кун, неудачное. Что ты подразумеваешь под этим изящным словом «аэка»?
— Я думаю, что оно означает рафинированную утонченность или болезненную утонченность.
— Конечно, с таким толкованием согласиться можно, но истинное значение этого слова: «опасный». Поэтому я бы так не написал.
- Предыдущая
- 74/141
- Следующая