Зерно А (СИ) - Павлик Анастасия - Страница 24

  - Я уже позаботилась об этом.

  - Об обширном заказе на похороны?

  - Не говори глупостей. О хорошей линии защиты. У меня встреча с Юлием Морозовым в два часа дня.

  Гранин присвистнул:

  - Мужик берет за свои услуги горшочками с дерьмом единорогов, не иначе. Его сладкие речи влетят нам в копеечку!

  - Не будь скупердяем. Его сладкие речи могут помочь нам. И вообще, вначале он должен согласиться вести дело. - Я вспомнила об отсутствии машины и спросила: - Подбросишь меня к его конторе?

  Из глаз Федора словно вылетели десятки невидимых крючков и впились в мое лицо.

  - Подброшу, куда я денусь. И все же, Рита, что у тебя вчера стряслось?

  По его взгляду я поняла, что вопрос включает в себя и пальбу в 'Сладком Зубе', и смерть Агнии, и 'угнанную' машину. Антон, трепло, рассказал ему о том, что я собиралась к Агнии. Ладно, сознаюсь, на месте Гранина я бы тоже была подозрительной.

  Я сидела с пустым лицом, и вместо того, чтобы потупить взгляд, отвела его в сторону.

  Интересно, как Гранин отреагирует на мою коматозность? Наверное, как и все здравомыслящие люди - негативно. Но дело в том, что без зерна не сидеть мне сейчас здесь и не чувствовать солнце, напекающее щеку. Иной вопрос: сколько еще бед это зерно принесет мне, если лишь за одну ночь я проглотила с десяток горьких пилюль опыта? Я подумала о Константине, и мне захотелось съежиться. 'Мы еще обсудим ваше нынешнее положение', - сказал Стефан. Значит ли это, что скоро мне принесут счет?

  - Рита? - Гранин помахал рукой перед моим носом, и я сфокусировала взгляд.

  - Я говорила тебе уже сто раз, и снова скажу: не твое дело.

  - Ладно, ладно, больше не пристаю.

  - Замечательно, что мы поняли друг друга.

  - Есть какие-то планы до двух дня? - спросил он, идя на попятную. Он поправил горловину свитера сомнительного качества. Зато шнурки ботинок сегодня чудесным образом совпадали по цвету. Я покачала головой. - Тогда как на счет перекусить?

  Меня не надо было уламывать - в отличие от Антона, который согласился поехать домой только после долгих уговоров. Уговоров, которые, если судить по моему постепенно ожесточающемуся тону, грозились перейти на уровень 'начальник-подчиненный'. Гранин вызвался подвезти Антона, на этом и порешили. Толкунова как ветром сдуло; я не стала проверять его кабинет, зная, что там его нет. Наверное, петушится сейчас перед воротами 'Темной стороны', наслаждаясь долгожданным вниманием к своей персоне.

  Нонна Федорова мерила шагами приемную; она спросила, чем может помочь. Без лишних слов я обняла ее.

  - Я верю тебе, - сказала она, гладя меня по волосам.

  Я была благодарна ей за это, действительно благодарна.

  Как бы там ни было, а 'Темная сторона' закрылась на неопределенный срок.

   Глава 18

  Идя к калитке, я рассудила: хотя холодно мне не было (чертовски странное ощущение), щеголянье в одной блузе в десятиградусный мороз вызовет косые взгляды. А мне ни к чему косые взгляды. Всем известно, кому зимой не холодно.

  Я держу в своем кабинете кое-какую одежду на случай, если остаюсь ночевать в офисе. Брючный костюм, юбочный костюм, джинсы, две блузы, а также куртку на меху. Именно куртку я и накинула куртку, а по карманам рассовала ключи от квартиры, деньги, сигареты и зажигалку. Ключи от машины, как и сама машина, канули в Лету, поэтому психологически в карманах, будто чего-то не хватало.

  Если вы что-то теряете, вы это теряете, и ни одна кроличья лапка (а их у меня на ключах к авто было аж две), не спасет вас.

  Мы забросили Антона домой, а сами поехали к ближайшей забегаловке. Настроение портилось по мере того, как небо затягивали плотные снежные облака. День тускнел. Обещали снег, помните такое? Синоптики в ударе. Не долог час начну верить им.

  - Как только ты вошла в офис, я сразу понял: в тебе что-то не так, - жизнеутверждающе сообщил Гранин, останавливаясь на светофоре.

  Я судорожно вцепилась в ремень безопасности по двум причинам: первая - мне показалось, что он раскусил меня, вторая - душа в пятки ушла из-за резкого торможения. Машин и снега на дорогах хватало, чтобы забыть о спокойной поездке.

  - Но все не мог решить, что именно, - продолжал он, то и дело зыркая на светофор. Зажегся зеленый, и он тронулся с места. - То ли ты прическу сменила, то ли помаду... Вот говнюк! Эй! Ты куда прешь, баран?! - Гранин снова шарахнул по тормозам, и ремень безопасности врезался мне в грудь. - А потом до меня дошло: ты без очков.

  - Я перешла на линзы.

  Ложь скатилась с языка и провалилась в его уши, словно мячик для гольфа в лунку. Он пожал плечами. Я начинала потихоньку презирать Гранина за то, что так легко купился, а себя - за вранье.

  Гранин припарковался у обочины. Последняя буква вывески пиццерии 'Вояж' перегорела. Над вывеской болталась тусклая в свете дня голограмма крепко сбитого мужчины в белом поварском колпаке и фартуке. Мы прошли под голограммой. Сквозь нее были видны клубящиеся тучи. Псевдоразумный колокольчик над дверью прозвенел сокращенный вариант 'Танец Феи Драже' Чайковского.

  Никого похожего на мужчину на голограмме внутри пиццерии не оказалось, зато за прилавком скучала молоденькая опрятная девчушка, которой Гранин просто не мог ни построить глазки. Девчушка хихикала и крутила кольцо на пальце, пока Гранин моросил то о заказе, то о ее 'волшебных глазах'. Меня начало подташнивать. Абсолютно гнусный тип, этот Гранин.

  Так или иначе, мы заказали большую пиццу и сели за столик ждать.

  Я думала сразу обо всем и ни о чем; стоило мне ухватиться за какую-то мысль, как что-то - то ли стук вилки о тарелку, то ли разговор за соседним столиком - на черепки разбивало мою концентрацию. Вот и теперь: я прикидывала, что скажу Морозову, когда что-то буквально вынудило меня повернуть голову и посмотреть на улицу.

  За машиной Гранина припарковалась темно-синяя 'альфа-ромео'; из нее вышли трое, подошли к его машине и стали о чем-то совещаться. Я дернула Гранина за рукав и указала в том направлении.

  - Дружки?

  - Пирожки, - рявкнул Гранин, напрягаясь.

  - Не нравится мне это, - покачала я головой.

  Как раз в это время девчушка вынесла наш заказ. Гранин не растерялся: попросил переложить дымящуюся, только из духовки пиццу в коробку, расплатился и, взяв меня на буксир, с кислой физиономией потащил к выходу. По-моему, ему это тоже не шибко нравилось.

  Троица из 'альфа-ромео' как по команде обернулась на звон псевдоразумного колокольчика. Тот, что был с фотоаппаратом, уже смотрел на нас сквозь объектив. Вспышка. Щелчок. Вспышка. Щелчок. У него выпирали скулы - казалось, дотронешься до них и обязательно порежешься. Как он еще сам себя не порезал?

  - Убери камеру, мужик, - гаркнул Гранин, держа коробку с пиццей так, словно собирался швырнуть ее в кого-то.

  Вообще-то Гранин едой не расшвыривается, более того, и не видит ничего постыдно в том, чтобы облизать тарелку после сытного обеда. Но кто знает, может, он пойдет на такие жертвы ради меня?

  - Повежливее, ладно? - попросил мордоворот в сером гольфе.

  Сразу становилось понятно: Серый Гольф здесь исключительно для антуража. Выражение его лица не свидетельствовало в пользу наполнения его черепной коробки; на затылке торчал мальчишеский вихор.

  - С такими, как ты, Герасим? Не смеши дядю.

  Брови мордоворота сцепились на переносице, обозначив отчаянную работу мысли. Двое других - скуластый и поджарый типы, - не смотря на уступающие габариты, впрочем, не выглядели как 'парни из массовки' - все из-за светящегося в глазах интеллекта.

  Троица стояла в стороне, и наблюдала, как мы садимся в машину, не делая попыток помешать нам. Я позволила себе оглянуться, когда Гранин вырулил на дорогу и вклинился в поток машин. Скуластый - тот, что с камерой, - наклонился и что-то говорил поджарому типу. Поджарый усмехался. Мордоворот потерял ко всему интерес и был занят ввинчиванием своего грузного тела на переднее сиденье 'альфа-ромео'. Жизнь определенно поставила перед ним задачку не из легких.