Приключения Веллингфорда. Хижина на холме. Морские львы - Купер Джеймс Фенимор - Страница 7

• Предыдущая
• 7/9
• Следующая

– Но, мистер, это так неожиданно… посмотрите, вон старый Ник!

Действительно, вдали показался Ник. Целых два года он уже не заглядывал в хижину на холме.

– Вероятно, есть что-нибудь важное, он так быстро бежит, – сказал капитан. – Два года мы не видели его. Он рассердился на меня за то, что я не купил у него другого бобрового пруда, за который он просил бочонок пороха.

– Может быть, Гуг, он серьезно рассердился на нас за это? Не лучше ли будет дать ему этот порох? – спросила встревоженная госпожа Вилугби.

– Нисколько, моя дорогая. Я его знаю уже больше двадцати лет. Три раза я вынужден был побить его за это время; но это было раньше, в последние же десять лет я пальцем не тронул его.

– Но ведь дикие никогда не прощают побоев! – сказал с некоторым страхом капеллан.

– Их бьют так же, как солдат.

– Сколько лет ему, капитан?

– Ему за пятьдесят; это был храбрый и искусный воин.

В это время Ник уже подходил к ним, и разговор прекратился. Несмотря на то что индеец только что быстро поднялся на холм, он стоял бодрый и спокойный, точно он не бежал перед тем, а тихо прогуливался.

– Саго, саго, – начал капитан, – очень рад видеть тебя, Ник, таким бодрым!

– Саго, – ответил индеец, склоняя голову.

– Не хочешь ли освежиться с дороги сидром?

– Ром лучше, – ответил тускарор.

– Ром крепче, оттого он и нравится тебе больше. Хорошо, ты получишь стакан рома. Какие вести ты принес мне?

– Стакана мало за те вести, что я принес. Госпожа даст за них мне два графина.

– Я? Но что же ты можешь сказать мне? Мои две дочери со мной, слава Богу, они здоровы.

– Разве у вас только дочери? А сын, офицер, великий начальник? Он там – он здесь.

– Роберт! Что же ты знаешь о нем?

– Я все скажу за графин. Ром в доме, новость у Ника. Одно стоит другого.

– Хорошо, ты все получишь. Скажи же скорее, что знаешь о моем сыне.

– Вы его сейчас увидите, через десять, пять минут. Он послал Ника вперед, чтобы предупредить мать.

Мод вскрикнула и побежала навстречу Роберту, уже показавшемуся из леса. Шляпа съехала у нее на затылок, золотистые волосы развевались по ветру; вдруг она остановилась и закрыла лицо руками, а через минуту была уже в объятиях брата. Десять минут спустя Роберт был уже среди своих, переходя из одних объятий в другие. Подошли слуги, всем хотелось поздороваться с ним. Только полчаса спустя все понемногу стихло и успокоилось; все разошлись по своим делам, и семья Вилугби одна собралась в столовой. Вудс хотел было уйти, но капитан остановил его, желая, чтобы все шло своим порядком.

После приветствий и расспросов о родных и знакомых капитан спросил:

– Где ты встретил Ника?

– Я встретил его возле Каньюгари. Ник мне сказал, что он идет по тропе войны. Кажется, эти индейцы дерутся между собой время от времени, а он пристает то к тем, то к другим, смотря по тому, что выгоднее. Я взял его проводником, но он говорил, что и без того собрался идти к нам.

– Я уверен, что он сказал об этом, получив прежде с тебя деньги.

– Совершенно верно.

– Ник не рассказывал, сколько скальпов он взял у неприятелей?

– Кажется, три, хотя я не видел у него ни одного.

– О, несчастный! А раньше я знал Ника отличным воином. Он дрался против нас в первые годы моей службы, и наше знакомство началось тем, что я спас его от штыка одного моего гренадера. В продолжение нескольких лет он питал ко мне чувство благодарности, но, кажется, после побоев, полученных от меня, он забыл о ней, и теперь все его помыслы направлены на ром.

– Вон он там, – сказала Мод, наклоняясь в окно, – сидит с Миком на берегу ручья и о чем-то рассказывает. Кружка стоит между ними.

– Я помню, Мик сначала всерьез принял Ника за дьявола, но потом они сошлись и теперь хорошие друзья. Я думаю, это оттого, что они оба очень любят ром.

Все общество подошло к окну и могло видеть, как Мик и Ник потягивали из кружки, и по мере того, как в ней пустело, разговор становился оживленнее.

– Все здесь идет по-старому? – спросил Ник.

– О! Да. Здесь все постарело – и капитан, и госпожа, а жене Джоэля можно дать сто лет, хотя ей всего тридцать, да и сам Джоэль, этот плут, кажется старше своих лет.

Ник пристально посмотрел на ирландца.

– Почему, – спросил он, – один белолицый ненавидит другого, почему ирландец не любит американца?

– Черт возьми! Любить подобную тварь!

– Кого же любит ирландец?

– Я люблю капитана, он такой справедливый, люблю госпожу, она такая добрая, люблю мисс Беллу, мисс Мод; не правда ли, она восхитительна?

Индеец ничего не ответил, но казался недовольным. Помолчав несколько минут, Мик спросил:

– Ты был на войне, Ник?

– Да. Ник опять был начальником и взял скальпы.

– Но ведь это ужасно! Если рассказать об этом в Ирландии, то не поверили бы.

– Там не любят войны? Да?

– Нет, не то, у нас тоже бывают войны, но мы бьем по голове, а не сдираем кожу.

– Я скальпирую, вы бьете, что же лучше?

– Ах, но скальпировать – ведь это ужасно! Сколько скальпов взял ты в последнюю войну?

– Три с мужчин и женщин. Один такой большой, что может сойти за два, так что я считаю четыре.

– Фу! Ник, ты просто дьявол. Тебе мало трех скальпов, ты готов обманывать самого себя и один скальп считаешь за два. Ты никогда, верно, не думаешь о смерти? Исповедуешься ли ты когда-нибудь?

– Я всегда думаю о смерти, но до тех пор я надеюсь еще много найти скальпов. Мик, здесь их много есть!

Эти неосторожные слова сорвались у Ника, но Мик настолько уже опьянел, что не понял их смысла. Кружка уже опустела, друзья сердечно расстались и отправились спать каждый в свой угол.

Быстро спустилась на землю ночь. Кругом хижины царила тишина, и среди этой тишины она казалась еще более уединенной, отдаленной от всего света.

Эти мысли пришли в голову Роберту, когда поздним вечером в день своего приезда он стоял у раскрытого окна со своими сестрами.

– Здесь очень уединенно, милые сестры. Отчего вас не вывозят в свет?

– Мы каждую зиму ездим в Нью-Йорк, с тех пор как папу выбрали депутатом. Отчего мы не встретились там с тобой прошлую зиму? Мы так надеялись на это.

– Мой полк стоял тогда в западных провинциях, а отпуск неудобно было брать, так как я только что был произведен в майоры. Бывает ли у вас кто-нибудь здесь?

– Конечно, – живо вскрикнула Мод, потом, как бы раскаявшись, что вмешалась в разговор, тихо проговорила: – Я хочу сказать, что изредка. Здесь мы так далеко от всех.

– Кто же это? Охотники, трапперы, дикие или путешественники?

– Охотники чаще других заходят к нам, – отвечала Белла, – а индейцы с тех пор, как ушел Ник, редко заглядывают; зато при нем их бывало много, они приходили всегда большими толпами. Что касается путешественников, то это – самые редкие гости. Не так давно к нам заходили два землевладельца; они отыскивали свои земли.

– Странно. Впрочем, в этой бесконечной степи действительно трудно отыскать свою землю. Кто же эти землевладельцы?

– Один старик, кажется, товарищ покойного сэра Вильяма; его зовут Фонда; другой – молодой, он получил наследство, которое и отыскивал. Говорят, у

– него сто тысяч акров земли. Это – Бекман.

– Что же, нашел он свою землю? В этой местности и тысячи акров могут затеряться.

– Да, нашел. Он заходил к нам и на обратном пути, зимой, и пробыл из-за урагана несколько дней. В ту же зиму мы часто встречались с ним в городе.

– Отчего же, Мод, ты ничего не писала мне об этом?

– Неужели не писала? Ну, Белла не простит мне, что я не нашла местечка в письме для Эверта Бекмана.

– Да, я его нахожу очень милым и умным, – проговорила спокойно Белла, а яркий румянец, вспыхнувший на ее щеках, многое сказал бы еще Роберту, но было темно, и никто не заметил этого. – Я не знаю, нужно ли было писать о нем?

• Предыдущая
• 7/9
• Следующая