Выбери любимый жанр

Личный демон. Книга 1 (СИ) - Ципоркина Инесса Владимировна - Страница 12


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

12

— Извините, — осторожно начала Катерина, — вы Апрель?

— Ну да, это мое прозвище, — качнулось эспри. — А разве мы знакомы?

— Знакомы заочно, — ухмыльнулась Наама. — Лисси ей являлась. Во сне.

— Мой демон? — недоверчиво поинтересовалась Апрель. — Я думала, Лисси без меня уже давно никому не является. Она, — Апрель понизила голос до чисто кухонной интимности, достижимой только в присутствии большого количества продуктов, — говорит, это я навожу на окружающих безумие, а она лишь придает ему божественный вид. — И орудие богини безумия прыснуло девчоночьим смешком. Кате тоже захотелось хихикнуть, прикрыв рот ладонью: божественное безумие на нашей стороне! правое наше дело или неправое — оно непобедимо!

И ледяной иголочкой ткнулось в ребро излучение желтого алмаза с черным зрачком внутри: не раскисай! не поддавайся умноженному обаянию демона безумия и прирожденной сумасбродки! сгоришь!

Гореть я уже горела, подумалось Кате. Мне не понравилось, но опыт, считай, приобрела. Пора испытать этот опыт в боевой обстановке.

— Я не приглашена на карнавал, — призналась Катерина, понимая, что непременно будет разоблачена таинственной Таточкой. — Но вы меня ужасно заинтриговали.

— Если Лисси предупреждала о скорой встрече — это лучше любого приглашения! — всплеснула руками Апрель. — Вы совсем, что ли, ничего не знаете о карнавале Бельтейна?

* * *

Бельтейн, значит. Вальпургиева ночь, День всех святых, сексуальная инициация викканских богов и праздник трудящихся на заедку. Катино воображение, разумеется, тут же нарисовало фонтаны горячительного и голых дам, марширующих по бесконечной лестнице к королеве, которая, как всегда, в восхищении. Что еще, спрашивается, может представить немолодая тетка, сызмальства мечтавшая о похищении себя нечистой силой? И ведь не корысти ради, а только чтобы развеять ощущение, будто стоишь ты на пригорке и видишь всю свою жизнь от края до края: плоская серая равнина, вместо гор — кочки, вместо морей — лужи, вместо джунглей — заросли крапивы… Мелко и безрадостно. Не то что у счастливицы Маргариты Николаевны, терявшей и обретавшей любовь и смысл жизни по три раза в сезон.

Припомнив собственные буйные фантазии, Катерина улыбнулась почти без горечи. Кто бы ей сказал тогда, как страшно обретать и терять, обретать и терять, зная: удержать ничего не удастся и вскоре придет неоплатный счет за то, что так и не стало твоим. Словно поманили тебя счастьем и свободой, подарили пробную версию, дали попользоваться, а после запросили жизнь в оплату — и ты, в опьянении, согласилась.

— Хорошенькое настроение для Бельтейна! — хмыкнула Наама, вглядываясь в поскучневшее катино лицо. — Чего тебе-то бояться? Теперь, когда ты все для себя решила?

— Разве?

— Конечно, — дернула носом кошка, уверенная в собственной правоте, как могут быть уверены только кошки. — Кабы не твердое намерение все получить и всем расплатиться, тебя бы не пригласили.

— Меня и не приглашали, — Катерина цеплялась за отговорки. — Может, это совпадение, что мы с Апрель познакомились? А что? Вполне могли бы разминуться.

Наама посмотрела на Катю скептически, развернулась и демонстративно последовала за Апрель.

Тело богини безумия бодро шагало к винному отделу. Магия магией, а создавать на вечеринке колдовскую атмосферу придется добрым старым способом. Катерина безропотно тащилась за этими двумя, чувствуя искушение потихоньку улизнуть. Ну какой, к чертям ирландским, бал-карнавал в потертом пиджаке и стоптанных ботфортах? Кто ее знает, эту Апрель, вдруг она подслеповата или чересчур увлечена собой, чтобы понять: Катя не в том виде, в каком ходят по балам. И если быть до конца откровенной, уже никогда не будет «в том виде». С внешностью вроде катиной надо сидеть дома, а не дефектами по тусовкам светить, народ пугать. Представляя себе неловкое молчание, которое воцарится среди наряженных гостей при ее появлении, Катерина ощутила стыд, тут же обернувшийся злостью на Апрель, Лисси, Таточку — на всю эту шарашку доморощенных сатанистов. Желание сбежать достигло апогея.

Катины способности к увиливанию можно было назвать выдающимися. Подобно многим людям, не умеющим отказывать, Катерина постоянно изощрялась в поисках благовидных предлогов. Сетуя на болезни и занятость, она могла избавиться практически от любой напасти — от визита свекрови, от встречи школьных друзей, от шопинга с подругами, от корпоративной вечеринки… Без сомнения, она бы сбежала и от Таточки с ее пародией на Бельтейн. Стоило сослаться на умирающих от голода Витьку и Анджея, нервно ожидающих обеда, наезда родни, явления сантехника — и Катю отпустили бы восвояси, посмеявшись над мужской беспомощностью перед бытовыми проблемами. Катин опыт увиливания гласил: случайные знакомцы легко проглатывают стандартную отмазку.

Катерина никогда не считала увиливание тяжким грехом. Но в то же время понимала: если обман раскроют, то каждый обманутый сочтет своим долгом надуться и поминать катино «преступление» до скончания веков. А еще наверняка возомнит, будто обманщица перед ним в долгу. И если однажды Катерина откажется ехать на чью-то дачу, копать чью-то картошку или стряпать салатики к шашлычкам, то непременно услышит саркастическое: что, болеешь? как в тот раз, да? Стараясь избегать подобных проблем, Катя неустанно совершенствовалась в обманах и достигла уровня виртуоза, способного успешно соврать собственной матери — причем не по телефону, а, что называется, глаза в глаза.

Словом, рассеянная малознакомая Апрель представляла собой нулевой уровень сложности. Но отчего-то Катерина не убегала, а наоборот, покорно следовала за Апрель, перебиравшей объемистые снаряды бутылок с видом амазонки, проверяющей вооружение.

От хрупкой женщины в карнавальном наряде исходила притягательная сила. Не подавляющая, но зачаровывающая. Извечная и соблазнительная мысль «Что если я…» (вместо многоточия подставьте самое запретное безобразие) не покидала сознание. Что если я покажусь всем такой, какая я есть, во всей неприбранности и неприглядности? Что если я буду одета не в жуткие розочки и долгополые юбки, а в пиратские бриджи, камзол и повязку? Что если я стану ругаться черными словами, в которых грохочет штормовое море и трещат сломанные мачты? Что если я украду бутылку дорогого коньяка, молниеносно сорвав с нее намагниченную метку и сунув добычу в ботфорт?

Последнее Катя проделала уже без всяких «если» — просто присела на корточки, якобы рассматривая товар на нижней полке, рука ее метнулась вглубь, вверх и за отворот сапога. Наама, проследив за происшествием, одобрительно подмигнула, но не Катерине, а ее спутнице: действует безумие, действует!

Поражаясь глубине своего морального падения, Катя и не заметила, как они с Апрель оказались возле дома Таточки, хозяйки Бельтейна. Кстати, как ее полное имя? Татьяна? Наталья? Таисия? Тамара? Или вообще Теодора?

* * *

Перед Катериной возвышалась пышная номенклатурная сталинка, до странности похожая на мрачное старинное палаццо, где из века в век травили, душили и резали друг друга представители безнравственного древнего рода. Квартира была под стать зданию, темной и длинной расселенной коммуналкой. Снаружи светило щедрое весеннее солнце, пенилась молодая зелень и лето стояло на пороге. Но в квартиру апрельская роскошь не проникала, многослойный серый тюль, пропитанный зимней пылью, и свет пропускал только зимний, скупой и пасмурный. В этом сером свете, точно души в мрачном Тартаре (а может, рыбы в нечищеном аквариуме), перемещались гости. Да и запах в квартире стоял аквариумный — болотистый, затхлый, запах гиблого места.

На веселую вечеринку обстановка походила так же, как ад на ночной клуб — разве что метафорически.

Катя озиралась по сторонам, испытывая, сколь ни странно, не ужас, а облегчение. Никто не обращал на нее внимания, никто не отворачивался с напряженно-равнодушным видом. Более того, Катерина была не самым странным здешним персонажем. Странными на этом Бельтейне были все.

12
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело