Золотой выстрел - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 38

• Предыдущая
• 38/71
• Следующая

Вячеслав Иванович Грязнов прибыл в Ильинскую уже в полной темноте. С приездом начальника Московского уголовного розыска дом Бессоновых вмиг заполнился народом. Вспыхнули лампы-переноски, загорелись голубыми огнями окна в мастерской – это приступил к работе эксперт-криминалист. Слесарный инструмент, детали, образцы металла, стружка и металлические опилки – все стало предметом особого и внимательного сбора и изучения.

Самохин, не спускавший глаз с дяди Вити, видел тщательно скрываемое им беспокойство и решил добавить со своей стороны. Словно забыв, с кем разговаривает, наклонился к Бессонову и заговорщицки зашептал на ухо:

– Этот Разумовский – во специалист! – Он сунул дяде Вите под нос большой палец. – Ничего не упустит! И если тут, к примеру, те же костыли или «винторез» доводили до ума, детальку найдет либо стружку какую – и вопрос закрыт, ага. Ас, одно слово!

– Это что ж получается? – так же доверительно зашептал в ответ дядя Витя. – Значит, если я автомобиль кому починил, а тот человека задавил, я, выходит, виноватый?

Самохин в упор посмотрел на старика и с улыбкой покачал головой.

– Гляди-ка, а ты, дед, оказывается, философ?.. Ну пойдем, вон начальник зовет. А если желаешь мой совет, – снова добавил шепотом, – колись, пока не поздно. Тут тебе столько пришить можно, что ты так на зоне и помрешь, век свободы не увидишь. Да и бабку свою пожалел бы...

– Иди... советчик, – пробурчал дядя Витя. Но, как показалось Самохину, без злобы.

Когда эксперт-криминалист Разумовский сказал Грязнову, что наличие точнейших инструментов и приспособлений в данной мастерской свидетельствует об очень высокой степени квалификации ее хозяина и рассуждать о пайке кастрюль и чайников можно лишь с изрядной долей юмора, Вячеслав Иванович убедился, что попали, как говорится, в десятку. Ну, во-первых, само по себе мнение Иосифа Ильича было для большинства знавших его непререкаемым. А во-вторых, тут не могло быть совпадений, слишком многое сходилось в одной точке. Которую и поставил оперативник из бригады Грязнова, принесший со двора, из кучи хлама, предназначенного к сожжению, приклад, снятый с «винтореза». Ну что он именно с этой винтовки, требовалось еще доказать, однако по одному взгляду хозяина мастерской было красноречиво ясно, что никаких сомнений тут быть не может.

И откладывавший допрос Бессонова до этой минуты Вячеслав Иванович понял, что можно начинать. Находка полностью изобличала мастера. Да и сам он не был таким уж дураком, чтобы не соображать, что теперь уже влип окончательно. Если всякого рода записи телефонного разговора еще как-то можно было трактовать и так, и этак, то последняя найденная улика исключала любую двусмысленность.

– Итак, Виктор Ильич Бессонов... – Грязнов пожевал губами, будто распробовал сказанное на вкус. – Допрашивать вас будут завтра утром. По ночам мы предпочитаем допросов не вести, да и не положено по закону. Но просто побеседовать с вами, раз уж такая встреча неожиданно состоялась, я бы хотел. Надеюсь, и вы не против?

– Ну когда к хозяину дома приходят такие люди да переворачивают все с ног на голову, а потом интересуются: не прочь ли он побеседовать, что ж ему остается?

– Вроде бы логично, – хмыкнул Грязнов. – Одна только деталь. Хозяин не возмущается вторжением в его дом чужих людей. Из этого следует вывод, что хозяин внутренне уже готов к появлению представителей закона. Верно?

– А кто из нас всех, проживающих в России, не готов?

– Не стоит вот так сразу – за всех. Да перед большинством из здесь присутствующих, включая и вон тех ваших перепуганных соседей – понятых, этот вопрос даже не встает. Почему? А у них нет причины бояться. Они ведь оружия для киллеров не производят и не совершенствуют.

– Вячеслав Иванович, – в дом снова заглянул оперативник, обнаруживший приклад «винтореза», – там вас Иосиф Ильич срочно зовет. И понятых тоже надо.

– Еще чего нашли?

– Сейчас увидите, – кивнул оперативник.

– Ну что ж, если что любопытное, так мы вместе и пройдем, поглядим. Прошу, Виктор Ильич. И вы тоже пройдите с нами, – повернулся он к двум пожилым людям, робко сидящим у стены на стульях.

В мастерской было светло, как в киностудии во время съемок. Бессонов, едва вошел и взглянул, сразу словно осел. Сгорбился. Его даже качнуло. Но Грязнов, шедший сзади, успел подхватить под локоть.

– Вам нехорошо? – с участием спросил он. – Подайте ему вон ту табуретку... Садитесь. Ну так что у вас, Иосиф Ильич?

– Что я вам могу сказать... Удалось обнаружить очень много чрезвычайно любопытного. В самое ближайшее время проведем анализы образцов найденного металла и сможем с уверенностью сказать, что здесь производилось. Но это будет то, что касается собственно оружия. А вот сейчас мы нашли любопытный тайничок. Попрошу подойти сюда.

И Разумовский направился к верстаку, взял лежащую на нем фотокамеру со вспышкой. Грязнов жестом предложил Бессонову подойти к верстаку, но тот лишь протестующе замотал головой.

– Понятые, поближе, пожалуйста, – поторопил оперативник.

– Итак, смотрите. Обычный верстак – металлическое основание и дощатое покрытие с привинченным к нему инструментарием.

Вспышка и щелчок камеры.

– Наклоняемся ниже, – продолжал Разумовский, – вот я беру обычную отвертку, вставляю ее в этот паз, поворачиваю винт на его дне... Оп! Пожалуйста!

Из днища верстака в руки эксперта-криминалиста опустился плоский металлический ящичек. Разумовский поставил его на верстак.

– Эва! – с восхищением заметил оперативник.

– Не эва, молодой человек, – поправил его Разумовский, – а валюта иностранного государства, именуемая долларами. И она способна нести на себе отпечатки пальцев тех людей, которые передавали ее и принимали.

Раздался стон. Грязнов резко обернулся и увидел, как с табуретки медленно заваливается на пол Бессонов. Едва успел подхватить.

– Все ясно, – сказал он Разумовскому, – считайте и вносите в протокол обыска. И врача позовите из машины. Подозреваемому плохо.

Судмедэксперт в составе дежурной оперативно-следственной бригады прибыл вместе с Грязновым, но, поскольку ему не нашлось работы, спокойно дремал в машине. Он проверил пульс старика и дал ему капсулку нитроглицерина, которую достал из собственного кармана. Сказал:

– Сейчас оклемается.

Впопыхах как-то не очень обращали внимание на хозяйку, а она тоже сунулась со всеми в мастерскую мужа и, когда увидела целую кучу деньжищ, о которых не ведала ни сном ни духом, словно с цепи сорвалась.

– Паразит старый! – завопила она. – Гадина подколодная! Сраные портки свои стирать заставлял, а сам копил?! Чтоб ты подох, изверг проклятый, мучитель поганый! За что, Господи?!

И эту потрясло. Но совсем иначе, потому что она вдруг увидела всю свою тошнотворную, проклятущую жизнь, из которой не было для нее выхода. А оказалось, что был он, и совсем рядом, только руку протяни, ткни отверткой – и вот она, настоящая спокойная жизнь на старости лет. Так нет же! Убил, мерзавец старый. И себя убил, и ее – дуру несчастную...

То ли лекарство подействовало, то ли от ее истошных криков, но Бессонов пришел в себя. Равнодушно оглядел стены, потолок, попытался приподняться. Грязнов, находившийся рядом, помог, подсунул под спину подушку, присел на край постели, сбоку.

– Ну теперь, я думаю, у вас больше нет причины молчать, Виктор Ильич, так? Давайте не будем тянуть зря время. Кто он – этот ваш Сергей? Фамилию его назовите и прочее, что вам о нем известно. Я не стану утомлять вас вопросами, ответьте лишь на главное.

– Зовут Сергей Николаевич Светличный. Пятьдесят пятого года. Прописан в Москве на Старой Басманной, тридцать шесть, квартира одиннадцать. Все, больше ничего не знаю, – сказал бесстрастным голосом Бессонов и закрыл глаза.

– Откуда вам известны такие детали? Я имею в виду прописку?

– Паспорт его видел. Забыл однажды в одежке. А может, нарочно оставил. Для меня, любопытного.

– Хорошо, проверим. А вы знаете, что из вашего оружия он совершил два убийства? Одно в Петербурге, а второе – в Москве?

• Предыдущая
• 38/71
• Следующая