И нет любви иной… (Путеводная звезда) - Туманова Анастасия - Страница 31

• Предыдущая
• 31/74
• Следующая

– Ваша милость… вы? И вы здесь?

– Да, я, здравствуй. – Сбежнев подошёл ближе. Илья, не зная, что сказать, растерянно оглядывал князя. Тот был в светлом летнем костюме, не скрывавшем, впрочем, военной выправки, держал в руке шляпу, чуть заметно улыбался, но по чуть сощуренным глазам Илья догадался: Сбежнев взволнован не меньше, чем он.

– Чего изволите, Сергей Александрович? – с нарочитой любезностью осведомился Илья.

– «Очи чёрные» под мадеру, – в тон ему ответил князь. – Что с тобой, Илья, мы ведь не в ресторане!

– А коль не в ресторане, то дайте пройти! – грубо буркнул Илья. В голове уже вертелись слова Варьки: «Настька за князя выходит…» Выходит? Ну так чёрта с два выйдет! – Пустите, ваша милость… Дайте пройти, говорят вам! Дорога не купленная!

– Илья, стой! – вдруг резко приказал Сбежнев, и Илья, впервые услышавший, как князь повышает голос, невольно подчинился. Тут же разозлившись на себя за этот испуг, зло процедил:

– Да чего вам надо-то? Ещё бы городового позвали, в каталажку сдали меня!

– Это ты вторил Насте? – поинтересовался князь.

– Вам что? Ну, я…

– Гм… Стало быть, ты здесь. Как, однако, шутит судьба… И куда же ты спешишь?

– Сами, поди, знаете, – мрачно сказал Илья. – А то б наперерез не помчались… Что – так и будем стоять посредь дороги?

– Илья… – Князь умолк на минуту, словно обдумывая что-то, а потом решительно произнёс: – Тебе к ней лучше не ходить. Я думаю…

– Отойдите с дороги, ваша милость! – перебил Илья.

– Илья, послушай меня…

– Да отойдите, говорят вам! – взорвался он. – Что мешаешься под ногами, ваше благородие? Это цыганские дела! Она жена мне, была и есть! Князь, не вводи в грех… Не отойдёшь – клянусь, зарежу!

– Ого… – Сбежнев вдруг улыбнулся, и рука Ильи, дёрнувшаяся было к голенищу, замерла на полпути. Так и не достав ножа, он выпрямился, сдавленно попросил:

– Христом Богом прошу – уйдите.

– Выслушай меня, и я уйду. – Сбежнев шагнул с освещённой аллеи в тень, и Илье поневоле пришлось последовать за ним.

В двух шагах от дороги, в темноте ветвей они остановились. Илья прислонился спиной к стволу, пользуясь кромешной тьмой, закрыл глаза. Та отчаянная смелость, накатившая на него несколько минут назад, уже схлынула, снова подступил озноб. Илья с трудом заставлял себя слушать слова Сбежнева.

– Илья, поверь, я хочу только её счастья… Я знаю, Настя любила тебя. Возможно, любит до сих пор. За эти годы я трижды просил её руки, и трижды она мне наотрез отказывала. Весной я попытал удачи в четвёртый раз, и Настя согласилась подумать. Вчера… – князь запнулся на миг, но Илья не заметил этого, – вчера она дала окончательное согласие.

– Вон как… – попытался усмехнуться Илья. – И что – все наши слышали?

– Да, это было при цыганах.

Илья молчал. Говорить было нечего. Жалел об одном: что не сделал, как велела Варька, не остался дома.

– Илья, я сидел сейчас за столиком, слушал Настю. Я видел её лицо, когда ты запел. Она чуть не лишилась чувств. С твоей стороны это было не очень уместно… Чёрт возьми, почему ты, сукин сын, никогда не думал о ней?! – выругался вдруг князь.

Илья поморщился. Хрипло, с угрозой проговорил:

– Не кричите на меня, ваша милость.

– Прости. – Сбежнев помолчал. – Видишь ли… Я ничуть не сомневаюсь, что стоит тебе сейчас, как ты намеревался, подойти к Насте… Я вижу – она всё ещё живёт тобой. Это очень сильное чувство, и мне оно понятно, но… Кто сможет поручиться, что через полгода ты не сбежишь с очередной юбкой?

– Чего?! – взвился Илья. – Да… Да… Кто же вам права такие дал?

– Не взыщи, я уж без прав скажу, – холодно отрезал князь. – Настя никогда ни словом не пожаловалась мне на тебя, но от цыган я узнал многое. Ты же не будешь утверждать, что живёшь в этом городе один?

Илья ничего не ответил. Молча шагнул мимо князя к освещённой аллее, но Сбежнев положил руку ему на плечо.

– Пустите.

– Нет! – твёрдо произнёс князь. – Годы мои, конечно, уже не те… Да ты и помоложе будешь, но всё-таки я тебя не пущу.

– Не беспокойтесь. Я не к ней. Клянусь.

Князь, явно колеблясь, всё ещё держал его за плечо. Илья стоял не двигаясь, ждал. И оба вздрогнули, когда из конца аллеи послышался истошный крик:

– Илья!

Они повернулись одновременно. По аллее к ним со всех ног бежала женщина. Сначала Илье показалось – Настя, но, приглядевшись, он увидел чёрное платье, сползший на затылок платок, резкое, от страха ещё больше заострившееся лицо сестры.

– Сергей Александрович, вы-то зачем… – простонала Варька, останавливаясь возле них. Она сильно запыхалась после бега, но, не переведя дыхания, сразу же бросилась к Илье и, вцепившись обеими руками в его рубаху, отрывисто, ненавидяще пообещала по-цыгански:

– Клянусь, если подойдёшь к ней – прокляну!

Он молчал. Смотрел в свете разноцветных огней на искажённое лицо сестры, на растрепавшуюся после бега причёску, на слёзы в её глазах. Подождав, медленно переспросил:

– Ты меня – что?

– Прокляну, – тихо повторила Варька.

Илья взял сестру за запястья, отцепил её руки от своей рубахи. С коротким странным смешком сказал:

– Ну, до смерти ты меня напугала… Забирай гаджа, и валите отсюда оба. Вон уже хор выходит.

Варька обернулась. Из освещённых ворот парка в самом деле выходили окружённые толпой зрителей цыгане, слышались возбуждённые голоса, смех. Чей-то голос на весь парк звал:

– Варька! Эй, Варька! Где ты?!

– Ступай, тебя ждут. – Илья отошёл в тень и сел на тёплую влажноватую землю. Варька не двигалась, но подошедший князь, взглянув на Илью, тронул её за локоть:

– Идём, Варенька.

Варька, вытирая слёзы, кивнула. Сбежнев подал ей упавшую шаль, Варька, не расправляя, перебросила её через плечо, оперлась на предложенную князем руку и зашагала вместе с ним к пролёткам. Илья сидел на земле, провожая взглядом удаляющиеся фигуры, затем уставился в землю. Уже укатили пролётки с цыганами, стихли шум и смех за оградой парка, один за другим начали гаснуть огни у эстрады, а он всё не мог заставить себя подняться. И неизвестно, до чего бы досиделся, не окликни его знакомый голос:

– Смоляко, это ты?

Он вскочил как ошпаренный.

– Роза?!

– Я. – Темнота рядом с Ильёй шевельнулась, блеснули белки глаз, серебряная серьга. – Ты чего здесь сидишь?

Илья молчал, не зная, что ответить. Внезапно он вспомнил о том, что, слушая Настю, совсем забыл, что на соседней ветке сидит и, может быть, наблюдает за ним эта чужая цыганка. Что она видела? Что подумала потом, глядя на то, как он стоит, прижавшись лицом к чугунной ограде? А может, и не заметила ничего… Какое ей дело?

– Ты чего здесь делаешь, глупая? Ночь-полночь…

– А я не буду в посёлок возвращаться. У меня рядом тут цыгане знакомые живут, пойду к ним ночевать… Ну что, морэ, понравились московские?

– Понравились, – подтвердил он, сглотнув слюну.

– А солистку их первую видел? – не унималась Роза. – Видит бог, никогда в жизни ничего подобного не слыхала! Сколько слушала певиц, и в Москве, и в Питере, и в Кишинёве, но такой… Вот ведь дал господь голос! Я прямо обревелась вся, её слушавши, ничего вокруг себя не видела! Даже не заметила, как ты куда-то делся! Только что вроде рядом сидели, как две вороны на суку, а тут глядь – нету цыгана… А называли её, ту певицу-то, так же, как тебя. Настасья Смолякова, я точно слышала. Она не родственница тебе?

– Она моя жена, – глухо сказал Илья. Отвернулся и быстро пошёл в темноту.

– Да иди ты, ради бога, спать, Митро! У тебя уже глаза закрываются, – сердилась Настя, сидя у зеркала и вынимая из причёски шпильки. – Что ты – всю ночь меня караулить будешь? Не бойся, не повешусь.

– И в мыслях такого не держал… – пробурчал Митро, подавив зевок.

Было уже около полуночи, в открытое окно гостиничного номера смотрела заходящая луна, приторный аромат цветов, которыми оказалась завалена тесная комната, смешивался с солёным запахом моря. Чёрное платье Насти покоилось на кресле, с подлокотника которого свешивалась шаль. На столе в открытом футляре лежала гитара, и отражения свечей играли на тёмной полированной деке.

• Предыдущая
• 31/74
• Следующая