Пыльца - Нун Джефф - Страница 33

• Предыдущая
• 33/66
• Следующая

Ванита-Ванита опускает иголку на дорожку в виниле. Настоящий проигрыватель времен шестидесятых, компактный, чувствительный, басовые частоты усилены с помощью наворотов, описанных в номерах «Популярной вирт-механики». Провода от развернутой задней стенки деки ведут к усилителям с перьями, воткнутыми в некоторые разъемы. На стенах комнаты волнами света переливаются высокие частоты и басы. На шкаф с пластинками водружен самодельный счетчик пыльцы, собранный из радиоламп и перьев. Показание: 1594 и продолжает повышаться.

– Ты поняла, что делать? – спрашивает Гамбо.

– Ну, я же здесь.

– Вам следует выразить некоторое уважение, мадам, – говорит Ванита. – Не многих принимают во Дворце Гамбо.

Вода не знает, что сказать. Музыка оплетает ее стягивающими волнами наслаждения. Она никак не может поверить, что знаменитое хай-тековое звучание Гамбо достигается на железе такого низкого качества, и говорит ему об этом. Гамбо, кажется, и не собирается отвечать; его крыша уже улетела в неведомые дали. Он медленно покачивается, как змея.

– Гамбо любит как проще, – сообщает ей Ванита, танцуя в новом, более свободном ритме.

– Зачем нужно это сине-серебряное перо?

– Это Вишневый торчок. Собственное изобретение Гамбо. Понимаешь, он в полном улете двадцать четыре часа в сутки. Будь уверена, он без перерывов торчит с тысяча девятьсот шестьдесят шестого, а тогда он еще даже не родился. Вишневый торчок помогает ему на минутку затормозиться.

– О Боже!

– А ты думала наоборот, ага?

– Он в самом деле может мне помочь, Ванита?

– Детка, гораздо лучше, чем кто-либо другой. Гамбо слушал их разговор, лежа на полу; его глаза смотрели в другой, тихий мир. Теперь пальцы Гамбо лениво тянутся к перу Вишневого торчка. Он облизывает его и говорит:

– Все, что ты тут видишь, Бода, – настоящая техника шестидесятых. Конечно, вся переделанная под футуристические стандарты, но все-таки я считаю, что это потерянное десятилетие было самым лучшим. Ты что-нибудь знаешь про те времена, иксер?

– Не очень много.

– Это было время хэппенингов, время цветов. Время перемен. Поэтому мне так нравится аллергия, несмотря на ее опасность. Цветы возвращаются, мир начинает шевелиться. Город, блядь, наконец пустил сок.

– Ты не мог бы рассказать о моем прошлом?

– Сейчас доберемся. Йо-йо! Аааааааапчхххххи!!!!

– Gesundheit (Будь здоров, нем.), – говорит Ванита-Ванита.

– Спасибо. Красота. – Гамбо поводит руками, и спроецированные изображения переходят в длинные цепочки слов послания, которое появляется на стене. История Боды. – Я стырил это из кэб-архивов. Интересное чтиво, сладкая… – И Йо-Йо снова отключается.

Бода читает на стене свое прошлое. Настоящее имя: Белинда Джонс. Особенности: тень и дронт. Дата, место рождения. Мать: Сивилла Джонс. Профессия матери: теневой коп.

– Моя мать – коп.

Гамбо снова колбасит. За него говорит Ванита:

– Она на самом деле теневой коп. А теперь в программе – дочь копа. Гамбо оно в кайф, точно тебе говорю.

– Мы жили на Виктория-парк?

– Кэб-архивы никогда не врут. Бода смотрит на Ваниту.

– Ну… очень редко, детка.

– Моя мать еще живет там?

– Легко можно выяснить, Бода. Или лучше называть тебя Белинда?

Секунда на размышление.

– Белинда.

– Белинда, Белинда! – кричит обдолбанный непогрешимый Гамбо. – Зашибись! С возвращением. – Гамбо вновь отводит руки, и иксерская история растворяется в музыке «Пинк Флойд».

– Не волнуйся. Узнать Гамбо – значит сразу его полюбить, – говорит Ванита. – Ну, и какие ощущения?

– В том-то и проблема… что я не могу разобраться. Такое чувство, что я растратила всю жизнь на воспоминания ни о чем. Хочется, чтобы со мной была карта. Без нее я все время чувствую себя потерянной.

– Поэтому ты и пришла к нам?

– Я хочу найти убийцу Койота. Теперь это мое дело. И чтобы сделать его, мне понадобится карта.

– Что ты успела узнать?

– Так на самом деле вы не думали, что я убийца?

– Гамбо знает, что ты не убийца, Бода. Он прошелся по архивам «Икс-кэба». Официальное подтверждение от Гамбо. Колумб обманул копов.

– Смерть Койота как-то связана с пыльцой.

– Мы знаем,

– Колумб – тоже.

– Тем лучше. Гамбо подозревает, что Крекер тоже приложил к этому руку.

Появляется фотография Крекера, спроецированная на дрожащую стену из головы Гамбо.

– Я его знаю, – говорит Белинда. – Пассажир сказал, что его зовут Девиль. Это Крекер?

– Да. Начальник копов.

– Крекер пытался убить меня.

Гамбо отрывает губы от трубки ровно настолько, чтобы проорать: «Бешеный свиненок!» Белинда не обращает внимания:

– Почему они хотят меня убить, Ванита?

– Ты просто слишком много знаешь, Белинда.

– Я ничего не знаю. Я совсем одна.

– Теперь нет. Ты нужна Гамбо.

– А ты всегда говоришь за Короля хиппов?

– Сама-то как думаешь?

– Я пришла сюда по своей воле, Ванита. И не да того, чтобы слушать этот… этот обдолбанный хипповский треп.

Ванита умолкает. Гамбо булькает бурбулятором, стекло которого искривляет и вытягивает его лицо. Потом чихает.

– Будь здо…

– Ванита, отстань!

Это Бода, она сама от себя такого не ожидал Она переступает через клубок проводов к месту, где сидит Гамбо. Она выдергивает трубку у него изо рта, хватает из воздуха перо Вишневого торчка – хрустят пальцы, жгучая боль, перья щекочут кожу. Все равно.

– Белинда, стой…

Цветной голос Ваниты. Все равно. Перо должно отправиться куда следует. Белинда тыкает им в рот Гамбо. Он давится и отплевывается, но она заставляет его глотать.

Глубже.

– Мне сказали, что аллергия появилась из мира Вирта под названием Пьяный Можжевельник. Это так? Гамбо! Это так?

– Точно как я думал. – Глаза Гамбо слезятся от внезапного возвращения в реальность.

– Объясни мне, что такое Пьяный Можжевельник.

– Это зеленое райское перо. Очень редкое. Гамбо ни одного не видел уже много лет.

– Что значит «райское перо»? Ну!

– Пошла ты!

– Гамбо…

– Ванита, не встревай. – Дальше снова с Гамбо. – Мы помогаем друг другу или как? Может, мне напустить на тебя Тень? А? Хочешь? Попробуешь теневой трах?

– Нет, нет… пожалуйста… В Можжевельнике можно оставить свой разум после смерти. Ты можешь жить там вечно, во сне. Это преисподняя, где правит некто Джон Берликорн. Там он живет со своей молодой женой, Персефоной.

– Персефона – последний пассажир Койота.

– Точно! Вот оно.

Белинда отпускает Гамбо. Ванита подходит успокоить его.

– Все нормально, Ванита. Суперклево. – Он поворачивается к Белинде и фокусирует на ней взгляд. – Потому тебя и хотели убить, драйвер. Ты слишком много знаешь о сонном семени. Вирт вторгается в наш мир, а Персефона – источник аллергии. Колумб – путь, по которому приходит пыльца.

– Значит, Колумб убил Койота, когда он доехал до места?

– Может быть, сейчас важнее остановить проникновение Вирта. Опасность смертельная, каждый раз, когда кто-то чихает, он ставит еще одну подпись под нашим приговором.

– Мы что-нибудь можем сделать?

– Ааааааааапчхххххххи!!!!! Простите. – Гамбо вставил перо Вишневого торчка обратно в рот, чтобы еще раз глотнуть реальности, и продолжил: – Нужно, чтобы ты встретилась с Колумбом.

– Ты можешь это устроить, Гамбо? – спрашивает Белинда.

– Можно устроить, но это опасно. Хочешь рискнуть?

– Хочу.

– Первый шаг – снова подключить тебя к карте Улья.

– Я готова.

Рот Гамбо искривляется в черной от травы ухмылке, которую не может скрыть даже занавесь его волос. Потом он смотрит на большие морские часы в нише на стене. Они показывают 11:42. Гамбо сдвигает настройку так, что рисунок музыки «Пинк Флойд» превращается во множество черно-желтых насекомых, которые ползают по стенам.

– Это иксерская карта, – говорит он.

– О Господи.

– Но сначала… эфир…

Зеро Клегг позвонил мне в субботу утром, без пяти двенадцать, и спросил, слушала ли я в последнее время Гамбо.

• Предыдущая
• 33/66
• Следующая