Скорбь Белоснежки (ЛП) - Джейс Кэмерон - Страница 46

Локи кивнул Акселю, напоминая, что всем было разрешено иногда мочится на свои брюки. Зеркала в комнате напоминали комнату смеха. Локи видел себя со всех ракурсов, его отражение повторялось и множилось на более мелкие. Он не собирался жаловаться. Зеркал было более чем достаточно, чтобы похоронить Белоснежку в Мире Сновидений.

Он опустился на колени рядом с Фейбл.

— Тссс, она спит, — сказала Фейбл, лаская гроб, как будто это был ее ребенок. Локи решил, что не будет спорить с ней сейчас, потому что он хотел изучить гроб.

Хрустальный гроб был заперт на висячий замок изнутри. Это был весьма хитрый трюк. Чтобы вогнуть ей в сердце кол, Локи придется разбить стекло, что вероятно будет нечто сообщения для нее: " Эй, детка, я пришел убить тебя. Просыпайся." У вампиров чертовски быстрые рефлексы, ему необходимо было найти способ обойти эту ловушку.

— На твоем месте я бы не был таким сентиментальным, — сказал Локи Фейбл. — Если она проснется, то укусит тебя.

— Ага, — Аксель собрал все свое мужество воедино и пискнул это бесполезное слово.

— Вы двое ужасны, — прошептала Фейбл, что натолкнуло Локи на мысль, что она тоже немного побаивалась Белоснежку, но не призналась бы в этом. — Она просто юная красивая девушка. Вы не говорили мне, что она настолько красива.

— Разве она не должна умереть при воздействии солнечного света? — спросил Аксель Локи, зная, что он не сможет выиграть разговор с Фейбл. — Или сгореть? — Кажется, эта идея понравилась ему больше.

— Она необычный вампир. Если бы она в самом деле была всего лишь вампиром, — сказал Локи. — В ней есть нечто иное. Кроме того, не все вампиры сгорают при солнечном свете. Очень опасно пребывать долгое время на солнце, но умирать подобным образом Голливудская примочка. Те немногие вампиры, которые подвержены влиянию солнца обладают заклинаниями и чарами, чтобы защитить себя от подобного.

— Не убивай ее, Локи, — Фейбл уставилась на него влажными глазами. — Она так прекрасна. Теперь я понимаю, что злая мачеха хотела убить её из ревности. Пожалуйста, Локи, пожалуйста.

Локи сейчас легко мог расплакаться, разразиться слезами и упасть на пол, дрыгать руками и ногами, словно двухлетний малыш, орошая слезами воздух и крича: ааааааааа! Но вместо этого, он выбрал тяжелый путь и не ответил. Привести Фейбл было плохой идеей. Слишком эмоциональна.

Внутри гроба, Белоснежка скрестила руки поверх платья, словно одна из древних египетских принцесс, заснувших вечным сном. Ей было всего лишь шестнадцать, но она излучала ауру древнего существа. Локи ощутил, что неведомая сила притягивает его к ней. Это было странное чувство, доселе неизведанное им; ощущение причастия к кому или чему-либо. Его глаза изучали каждый дюйм ее тела. Все ее существо вопило тремя цветами: белым, красным, черным. Словно все остальные цвета в мире исчезли, как только он посмотрел на нее.

Ее кожа была бледной, цвет невинной голубки; цвет снежинок красивой зимней ночью, сияющих во тьме. Тех самых снежинок, ради которых хочется запрокинуть голову и наслаждаться их мелкими капельками на своем лице; того самого снега, из-за которого хочется построить снежный замок или снеговика и воткнуть ему морковку вместо носа. Цвет ее кожи гипнотизировал. Да, она была бледна, но благоухала молодостью. Локи возненавидел себя за подобные мысли, зная, что ее красота всего лишь маска всей той великой тьмы, которая скрывалась в ней. У нее были красные ухоженные ногти, и Локи спросил себя, а если это была кровь от её жертв. Он не мог не заметить слабое красноватое сияние на ее щеках, как два маленьких красных яблочка. Красная лента в волосах, заставляла ее выглядеть невинно. Это была одна из немногих вещей, которые не изменились в ней, когда она превратилась в вампира. Эта чертова красная лента! Эта чертова невинность ей идет. Из-за этого труднее воткнуть Аликорн в ее сердце. У нее было красное яблоко, расположенное между ее рукой и грудью. Она плотно сжимала его, как если бы это имело сентиментальный смысл. Волосы Белоснежки были гладкими, ниспадая на плечи, словно их каждый день расчесывали, наносили самые лучшие натуральные масла, они напоминали Локи об океанских приливах в лунную ночь. Они обладали силой заманить тебя на этот самый лунный берег и утопить тебя в этих сомкнутых руках. Как она очищается от крови? Как она выглядит так богинеобразно?

Наблюдать за ее сном было чистейшей эйфорией. Локи подумал, что начисто позабыл бы о Моне Лизе или Семи Чудесах Света, или же как все детишки рисовали Спящую Красавицу во сне. Красота Белоснежки, в нормальных обстоятельствах, была безмятежно красивым зрелищем. У нее была необычная красота, какую Локи не встречал ни на одной обложке журнала. Это была чистая, не искусственная, или же достигнутая хирургическим путем или слоями штукатурки красота. Ей не нужно было все это. Локи даже не обратил внимания на то, что щечки Белоснежки были по-детски пухловатыми, но всю ее красоту невозможно было постичь глазами. Это было то самое чувство, которое он ощутил самим нутром. Он подумал, вот почему злая мачеха никогда не спрашивала зеркало: Кто красивей всех на свете. Вместо этого она спрашивала: Кто самый прекрасный. Локи подумал, что девушку в гробу можно было описать конкретным словом: Прекраснейшая.

Локи тряхнул головой, пытаясь вывести себя из этого транса. Что случилось, Локи? Она играет с тобой, и ты не должны поддаваться искушению, чтобы завершить поиск. Зло порой так хорошо выглядит.

— Она пощадила твою жизнь вчера, — напомнила Фейбл, сшив паутину вины в сущности Локи. — Наверное, она сделала это не просто так. Почему ты настаиваешь на её убийстве?

Слова Фейбл были резки для полу-ангельской души Локи. Он стоял молча, не в силах сделать следующий шаг.

— Ты ведь не влюбился в нее? Правда? — сказал Аксель. — Ты видел, что она сделала вчера.

— Я не влюбился в нее, ты слышишь меня? — Локи схватил Акселя за рубашку и сказал твердым голосом. — Я не влюбился в девушку-демона снова. Ты понимаешь?

На этот раз Аксель ничего не сказал… он даже не понял, что он подразумевал под "снова влюбиться в демоницу". Локи напугал его еще больше. Даже Локи заметил, как в нем закипала злость, и это было забавно, словно он внезапно перестал контролировать свои действия. Наконец, он отпустил Акселя. Что со мной происходит? Как я могу быть таким кровожадным?

— Воооу, не хочу, чтобы ты снова на меня сердился, — произнес Аксель. — Это больше напоминает Доктора Джекила и Мистера Хайда. В следующий раз, пожалуйста, предупреди меня, прежде чем превратишься в Невероятного Халка.

Локи поерзал немного, не в силах оторвать взгляд от Белоснежки. В руках у него было печенье с предсказанием. Опять же, единственная вещь, которой он доверял всякий раз, когда не знал, как поступить в этом мире, особенно когда Чармвилля Глиммера не было поблизости.

— Что мне делать? — спросил он, почти вспотев. Затем, стиснув зубы и закрыв глаза, он разломал печенье судьбы.

Когда он открыл глаза, то прочел маленькую бумажку с ответом. На ней попросту было сказано:

Убей ее.

Локи вздохнул. Что-то он не чувствовал, что поступает правильно убивая принцессу вампиров, но у Локи не было выбора не доверять печенькам судьбы. Они всегда помогали ему, и лишь благодаря им, он продвинулся так далеко.

— Ты говоришь с печеньем с предказаниями? — спросил Аксель, пока Фейбл не поняла, что только что произошло.

— Оно помогает мне принять решение, когда я не могу решить куда поехать, или что верно, а что нет, — объяснил Локи.

— Кто же ты такой, Локи Блекстар? — спросила Фейбл с большими недоверчивыми глазами.

— Всего лишь парень, который пытается найти место называемое домом, — пробормотал он, и было очевидно, что он не собирался вдаваться в подробности.

— Ладно, — Аксель поправлял свою футболку — и авторитет. — Теперь я знаю, что тебя надо доставить домой, пока ты не вызверился на нас, как принцесса вампиров вчера на подростков.