Зимняя война - Таннер Вяйнё - Страница 6

• Предыдущая
• 6/17
• Следующая

Тот же дух самоуверенности, если не сказать беззаботности, царил в отношении наших оборонных мероприятий. Не далее как в 1935 году, насколько я помню, была одобрена программа закупок, призванная заполнить самые вопиющие пробелы в армейском имуществе. Согласно этой программе начиная с 1938 года предполагалось израсходовать общую сумму в 1158 миллионов марок для приобретения армейского имущества. Но скоро стало ясно, что эта сумма недостаточна, поэтому в 1937 году была образована новая комиссия по делам армейского имущества для разработки специальной программы. По рекомендации правительства парламент в мае 1938 года одобрил новую программу приобретения имущества для армии, согласно которой должна была быть ассигнована общая сумма в 2710 миллионов марок на приобретение в 1938–1944 годах армейского имущества и другие оборонные нужды. Из этой суммы 460 миллионов марок приходилось на 1938 год; на 1939–1943 годы выделялось по 400 миллионов ежегодно; а на 1944 год – 250 миллионов. Проект был принят и стал законом. Но из предусмотренных им сумм лишь небольшие средства были использованы к сентябрю 1939 года, так что армия была лишена совершенно необходимого ей имущества в то время, когда она в этом особенно нуждалась.

Но все же были сделаны попытки принять во внимание неопределенную политическую ситуацию: весной 1939 года парламент принял несколько законов, вызванных предвидением возможного начала войны. Среди них следует упомянуть законы о национальной безопасности, об обязательном труде, о гражданской обороне и об интенсификации оборонной готовности в военное время.

Но вернемся к событиям на поле внешней политики.

После поражения Польши государства Балтии направили своих министров иностранных дел в Москву для переговоров, все они заключили договоры о дружбе и взаимопомощи с Советским Союзом. Эстония заключила такой договор 28 сентября 1939 года, гарантировав предоставление Советскому Союзу морских и авиационных баз. Латвия подписала подобный договор 5 октября, а Литва – 11 октября. По этому договору Литва обрела вожделенный ею город Вильнюс, который Советский Союз только что захватил у Польши; но взамен Литве пришлось гарантировать Советскому Союзу предоставление военных баз.

Требования, предъявленные странам Балтии, быстрое их подчинение вызвали большое беспокойство в Финляндии. Были основания полагать, что Финляндии не удастся избежать аналогичных требований; у Советского Союза, после заключения пакта с Германией, руки оказались развязаны, а другие великие державы погрязли в войне. Недолго оставалось ждать стука в дверь Финляндии. Пятого октября народный комиссар иностранных дел Молотов позвонил Ирьё – Коскинену, финскому послу в Москве, и сообщил ему, что Советский Союз получил ноту финского правительства, свидетельствующую о его желании развивать отношения между нашими странами, как политические, так и экономические. Поскольку международная ситуация с началом войны изменилась, советское правительство хотело бы обменяться взглядами с правительством Финляндии на некоторые политические вопросы. Он выразил надежду, что финский министр иностранных дел сможет посетить Москву для их обсуждения или финское правительство уполномочит другое лицо для этих целей. На вопрос Ирьё – Коскинена, не может ли народный комиссар более конкретно определить, какие политические вопросы он имеет в виду, Молотов не ответил, но добавил, что советское правительство надеется на организацию таких переговоров как можно быстрее, поэтому просит дать ответ в течение нескольких ближайших дней.

Когда 6 октября это заявление дошло до правительства, оно вызвало озабоченность, потому что никакой информации о «некоторых политических вопросах» не было. Читающая газеты публика также была встревожена маловразумительной заметкой, опубликованной 7 октября:

«Как сообщил министр Эркко в своем заявлении финскому агентству новостей 18 сентября, имели место переговоры между Финляндией и Советским Союзом по дипломатическим каналам относительно различных вопросов политического и экономического характера. В настоящее время Советский Союз предложил финскому правительству направить специального представителя в Москву для обсуждения вопросов текущего характера; финское правительство рассматривает этот вопрос».

С самого начала было ясно, что придется принять это приглашение. Было решено действовать как можно осторожнее, не обращая внимания на требование немедленного ответа. Очень скоро стало ясно, что Советский Союз и в самом деле считает вопрос крайне срочным. Седьмого октября Молотов стал настаивать на ответе. На следующий день Деревянский, советский посол в Хельсинки, позвонил Эркко, чтобы сказать, что у него есть весьма важная информация для министра. Он сообщил, что Москва буквально «кипит от негодования», поскольку ответ до сих пор не получен; что отношение Финляндии к приглашению разительно отличается от реакции на него стран Балтии: это может отрицательно влиять на двухсторонние отношения. Эркко ответил, что не знает, как вели себя страны Балтии, но финское правительство не затягивает подготовку ответа; оно ведет себя в соответствии с ситуацией. Из разговора стало понятно, что Советский Союз намеревается поднять во время переговоров такие же вопросы, что и со странами Балтии. Советский Союз желал установить в Балтийском регионе такое положение дел, чтобы защитить себя и своих соседей от превратностей войны.

Молотов выразил пожелание, чтобы в Москву приехал сам министр иностранных дел. Но Эркко не был расположен к поездке, поскольку, как он сказал иностранным журналистам, «место министра иностранных дел – в правительстве страны». Для этой миссии он полагал назначить государственного советника Паасикиви[5], который в то время был послом в Стокгольме. Тот согласился ехать, и это стало началом его деятельности в сфере советско – финских отношений.

Необходимо было подготовить инструкции для делегации, которую предстояло направить в Москву. В соответствии с общим смыслом этих инструкций делегация должна была отметить, что проблемы между Финляндией и Советским Союзом урегулированы заключенным между нашими странами договором о мире; в дополнение к нему договор о ненападении, к разработке которого обе страны приступили, создаст основу для наших политических взаимоотношений. Целью и главным смыслом финской внешней политики является поддержание дружеских отношений со всеми своими соседями. Финляндия находилась и продолжает находиться в теснейших отношениях взаимопомощи с другими Скандинавскими странами, которые занимают такую же позицию, как и она. Для Финляндии важны два принципа фундаментального характера: укрепление мира и безусловное стремление сохранять ясную позицию во время всех дебатов. В доказательство своей приверженности политике нейтралитета Финляндия всегда уведомляет обо всех своих решениях, что позволит ей защищать свой нейтралитет даже силой оружия.

Такие принципы вынуждали участников переговоров с финской стороны с самого начала переговоров к отрицательному отношению к тем предложениям, которые нарушили бы политическую позицию Финляндии или ее политику нейтралитета. Если бы Советский Союз сделал предложения, затрагивающие территориальную неприкосновенность Финляндии или ее суверенитет, участники переговоров должны были бы заявить, что не уполномочены решать вопросы, которые противоречат национальной конституции; в соответствии с парламентской системой, существующей в Финляндии, прерогативой парламента и правительства является принятие или отклонение соглашений, на которых настаивает Советский Союз.

Участники переговоров не имели полномочий вступать в дискуссию по поводу предоставления военных баз или предложений, касающихся изменения линии границы на Карельском перешейке. С другой стороны, уступка некоторых островов в Финском заливе при территориальной компенсации в другом месте могла быть рассмотрена. Соглашение о взаимной помощи между Финляндией и Советским Союзом также не могло обсуждаться.

• Предыдущая
• 6/17
• Следующая