Голодная дорога - Окри Бен - Страница 17

• Предыдущая
• 17/119
• Следующая

– Так чего вы, люди, хотите? ВИНА ИЛИ ВОЙНЫ?

Устрашающий призыв хозяйки бара заставил всех разойтись. Когда они совсем отступили, я вылез из-за глиняного котла. Мадам Кото улыбалась мне. Затем она налила мне бокал пальмового вина. Я выпил его вместе с мухами; позже Папа, пробравшись сквозь заросли буша, оказался в баре и сел рядом со мной на скамейку. Мы пили до самой ночи. Когда я допивал свой третий бокал, я заметил, что геккон на стене все еще смотрит на нас. На его головке был красный ободок. Геккон никогда не кивал, и глаза его были похожи на маленькие бусины из сапфира. Когда кто-то другой смотрел на него, он прятался.

– На что это ты смотришь? – спросил Папа.

– Ни на что, – ответил я.

Когда стало совсем темно, Папа послал меня в поселок посмотреть, не проснулась ли Мама. Идти мне было неохота. Он дал мне хороший кусок тушеного мяса и наполнил мой маленький бокал вином, который я выпил одним глотком. Он сказал:

– Будь настоящим сыном своего отца.

Я пьяно заулыбался и вышел из бара. Заросли буша казались спокойными. Затем я услышал, как крадется тетерев и ночные птицы прочищают свои голоса, чтобы вступить в хор ночного пения. Я развернулся, мир изменился, и снова все стало тихо. Я прошел мимо дерева с голубой повязкой, свисавшей с ветки, и уже был готов взять ее себе, когда на меня залаял пес. Я не испугался. По какой-то причине я почувствовал, что откуда-то знаю его. Когда пес понял, что я его не боюсь, он отступил и поковылял обратно в лес, а я последовал за его прижатым хвостом. Но потом вспомнил про Маму и поспешил в наш поселок. От бара до нас вела достаточно прямая дорога, но собака сбила меня и все дорожки перепутались. Я пошел по одной тропинке, и она привела меня в лес. Я пошел по ней обратно и пришел в такое место, какого раньше никогда не знал. Все дома были гигантскими, деревья маленькими, небо низким и воздух золотым.

Я постарался уйти из этого места, но не знал как. Я пошел обратным путем в лес, но тропинка привела меня опять в это место. Я остановился, было тихо, и я не слышал ни птиц, ни насекомых, ни даже жужжания мух. Тепло было другим. Потом я заметил, что ничто в этом месте не отбрасывает тени. Свет красного солнца проникает во все на своем пути. Ветра не было. Воздух был спокойный и прохладный. Когда я пошел обратно, я вдруг перестал слышать свои шаги. Однако я ничего не боялся. Почему-то все казалось мне знакомым, и я шел и шел по этим странным дорожкам. Я шел долго. И затем увидел мужчину, который приближался ко мне. На его лице была белая повязка. Его глаза были зелеными. Но когда я посмотрел на него пристально, что-то в нем изменилось, и я увидел, что его ноги необычайно волосатые и лицо его перевернуто снизу вверх. Черты лица перепутаны – глаза были на щеках, рот на лбу, подбородок волосатый, и голова лысая за исключением бороды, ушей его я найти не смог. Мне пришлось нагнуть голову и перестроить свое мышление, чтобы уловить смысл в его чертах. Я не мог понять, как я считал его нормальным сначала, когда увидел. Он прошел мимо меня, не сказав ни слова. Глаза на затылке настороженно меня рассматривали.

Я перешел на другую тропинку, чтобы обойти его, но, идя дальше по тропинке, увидел, что он снова приближается. Я ускорил шаг, чтобы уйти от него. Казалось, что мы попали в невидимый лабиринт. С каждым разом, когда я встречался с ним, его намерения относительно меня становились более определенными. Подойдя к зарослям синеватых деревьев, я спрятался за одно из них. Внутри дерева раздавались громкие и страстные голоса, словно с важного собрания. Я вышел на тропинку и в шоке увидел себя, приближающегося ко мне. Я остановился, и другой человек, который был мной, сказал:

– Что ты тут делаешь?

– Я?

– Да.

– А что с тобой случилось?

– Что со мной случилось?

– Что ты здесь делаешь?

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что хочу знать.

– Я с посланием.

– Каким посланием?

– К тебе.

– Ко мне?

– Да.

– Что это за послание?

– Меня послали сказать тебе – иди домой.

– Это я и пытаюсь сделать.

– Ты уверен?

– Да, конечно. Ладно, кто тебя послал?

– А кто ты думаешь?

– Я не знаю.

– Наш король.

– Какой король?

– Великий король.

– Где он?

– Что это за вопрос?

Наступила пауза. Я упрямо смотрел на загадку, стоящую передо мной. Он на меня тоже смотрел.

– Ты очень похож на меня.

– Это ты очень похож на меня, – ответил он.

Затем, словно подозревая, что он начинает становиться мне понятным, он сказал:

– Становись на эту тропинку, и все с тобой будет в порядке.

Я посмотрел, куда он показывал, и увидел собаку, которую преследовал раньше. Когда я взглянул опять на этого человека, его уже не было. Я пошел за собакой. Какое-то время мы шли по этой тропинке. Синие ленты свисали с деревьев. Тропинка становилась все уже, и я почувствовал, что иду но краю стены. Мне приходилось не спускать глаз с тропинки, чтобы быть уверенным, что не упаду, и я не заметил, как вышел из леса. Когда я поднял глаза, то увидел Мадам Кото, в желтом великолепии, одетую как на праздник.

– Где ты был?

– Я не знаю, – ответил я.

Она покачала головой в легком раздражении и отправилась по своим делам. Когда она ушла, я нигде не мог найти собаку и пошел к дому.

Стало очень темно. Я подошел к бараку, поспешил к нам в комнату и не нашел никого. Мамы не было на кровати. Комната была прибрана, и по углам пахло дезинфекцией. Я покинул комнату и пошел в коридор. Казалось, все куда-то ушли. Наконец в последней комнате я услышал разом все поселковые шумы, словно их туда затолкали силой. Гвалт стоял буйный. Голос Папы то и дело возносился надо всеми. Когда я посмотрел в комнату сквозь трещину в двери, я увидел там все поселение, представлявшее из себя неистовое собрание. На столе не было ничего спиртного. С одной стороны комнаты находились кредиторы и их родственники. Те двое, которых избил Папа, кричали из-за их спин. У одного было мачете, у другого палка. Между ними и столом располагались поселковые мужчины и женщины. По другую сторону комнаты были Мама и Папа, множество детей и фотограф, делавший снимки с собрания. Лендлорда избрали судьей. Каждый раз при вспышке камеры лендлорд принимал позу. Папа был спокоен, и Мама выглядела хорошо. Один из кредиторов сказал:

– Если ты такой сильный, почему бы тебе не стать боксером!

– Я стану им, – ответил Папа.

Другой кредитор сказал:

– Почему бы тебе не вступить в армию, поработать мускулами, чтоб тебя там убили. Ты только здесь такой сильный.

Лендлорд поднял руку, призывая всех к тишине. Вспышка. Он приосанился. Кредиторы закричали о своих деньгах и ранениях. Это звучало как детский лепет. Папа улыбался. Лендлорд, посреди вспышек, провозгласил свой вердикт. Он присудил Папу к штрафу в десять фунтов, очень солидной сумме. Кредиторы ликовали. Лендлорд сказал, что Папа должен заплатить долги и штраф в течение недели или убираться из поселения. Затем, подбадриваемый ликующими голосами, он ко всему прочему присудил Папу к покупке бутылки огогоро в знак общественного примирения. Папа ответил, что у него нет денег, но он может купить ее в кредит. Женщины засмеялись. Камера дала вспышку. Лендлорд, в приступе необычайного великодушия, предложил сам купить огогоро примирения. Люди похвалили его за мудрость. Я отпрянул от двери, пошел к линии домов и стал играть в песок с другими детьми.

Вскоре я услышал голоса в коридоре. Я пошел на задний двор, помыл лицо и ноги и прошел в комнату. Мама оживленно суетилась, как будто болезни и след простыл. На ее лице горел румянец, и глаза светились. Лечение укрепило ее дух и оживило лицо. Папа сидел на стуле и курил. Он выглядел счастливым. Стол был накрыт. Рана на голове Папы почти зажила, и его больная рука уже не свисала беспомощно.

– Где ты был? – спросил он меня.

Мама ринулась ко мне и прижала к себе, и я вдохнул запахи ее тела. Казалось, что меня не было здесь очень долго, что я прошел через долгое время забытья.

• Предыдущая
• 17/119
• Следующая