Голодная дорога - Окри Бен - Страница 18

• Предыдущая
• 18/119
• Следующая

– Сын мой! – воскликнула Мама, и ее глаза необычно засверкали.

Папа отложил свою сигарету и сказал:

– Ты пропустил собрание поселения. Они оштрафовали меня. Я устал тебя ждать и пошел домой. Твоей матери уже хорошо. Боги ответили на наши молитвы.

Я прижался к Маме. Папа продолжал:

– Садись и ешь. С завтрашнего дня и до того времени, когда ты пойдешь в школу, ты будешь ходить в бар Мадам Кото. Ты будешь оставаться там по несколько минут каждый день. Вот.

Я закивал. Потом помыл руки. Мы ели все вместе, и Папа все накладывал мне лучшие кусочки раков и курицы, в то время как Мама осторожно вынимала косточки из свежезажаренной рыбы и подкладывала мне сочные куски. Комната была светлой от родительского сияния. Я чувствовал себя странно. Я пропустил какой-то важный момент, изменивший свет в нашем мире.

Мы закончили есть, и я понес тарелки на задний двор и помыл их. На обратном пути я встретил одного из кредиторов, которого избил Папа. Его лицо в синяках было жестоким и трусливым. Проходя мимо, он исподтишка стукнул меня по голове. Когда я пришел домой, мои глаза были мокрыми. Мама и Папа сидели вместе на кровати. Мама посмотрела на меня и сказала:

– Смотри, наш сын плачет от счастья.

Я улыбнулся, и боль прошла. Я вытер стол, расстелил мат и растянулся на нем. Папа пошел к своему креслу. Свеча почти догорела, и Мама зажгла новую. Я смотрел на таинство пламени. Мама сложила свой товар в корзину.

– Я собираюсь снова начать торговлю, – сказала она.

Папа улыбнулся.

– Моя жена – серьезная деловая женщина.

Потом он посмотрел на меня.

– Люди считают, что из меня получится хороший боксер. Человек, который живет напротив, видел, как я бил кредиторов. Он сказал, что может представить меня некоторым тренерам и менеджерам. Найти хорошего тренера. Бесплатно.

Он засмеялся. Потом ударил по воздуху и подался назад.

– Я буду великим боксером. Говорят, бокс приносит деньги.

Он снова стукнул по воздуху. Он начал бить пламя свечи, мастерски потушил его серией ударов и после снова зажег.

– Я побиваю огонь и становлюсь огнем. Каждый, кто сражается со мной, сражается с солнцем.

Он снова засмеялся. Я продолжал наблюдать мистерию пламени. Мама устало вздохнула. Я посмотрел и увидел, что она не очень-то рада перспективе, что Папа станет боксером. Она подсчитывала свою мелочь. Она сказала:

– Твой отец в деревне любил боксировать и бороться. Его прозвали Черный Тигр. Он побил всех молодцов в деревне. Однажды, перед дракой, он пробил большую дыру в стене дома врага своего отца.

Папа громко засмеялся. Мама продолжала.

– Тот враг наслал на него проклятие. И люди вокруг стали говорить, что в следующий раз, когда твой отец будет биться, он проиграет. Они сказали, что он на неделю впадет в безумие. Твой отец перестал драться. И деревенские люди передали его прозвище другому человеку. Но те, кто его поддерживал, уговаривали его идти драться и отвоевать титул чемпиона деревни. Они много поставили на него. Сначала твой отец отказался, но затем из гордости дал согласие. Мужчина, маленький мужчина, уложил твоего отца в последнем раунде. Твой отец проиграл.

– Но я не впал в безумие на неделю. Об этом вся деревня говорила.

– Но ты ушел в город.

– Да, я ушел в город.

Они оба замолчали. Казалось, что они попали в кромешный ад. Мама закончила пересчитывать мелочь и села на кровать. Папа вздохнул.

– Своего отца я не видел вот уже пять лет.

Вдруг за шкафом начала что-то грызть крыса. Ожила большая муха, словно пробудившись от долгого сна, и стала летать по комнате. Мотылек взлетел с папиных ботинок и облетел огонек пламени по нисходящей спирали. Папа зажег сигарету и сосредоточенно закурил. Звуки, издаваемые крысой, усилились, и к ней присоединились другие крысы. Мамино лицо передернулось. Папа сказал:

– Сейчас твой дедушка уже почти слепой. Он – главный священник нашего прихода, Священник Бога Большой Дороги. Каждый, кто хочет принести особую жертву для своих путешествий, важных дел, рождений, похорон, всего остального, приходит к нему. Все человеческие существа идут одной дорогой.

Он помолчал. Потом продолжил:

– Мне предназначалось сменить его на месте священника, но старейшины деревни сказали: «Твой сын – боец. Как боец может стать Священником Большой Дороги? Бог выберет тебе преемника не из твоей семьи. Но кто может знать будущее?» Твой дедушка очень был этим расстроен. Он сейчас слепой и носит темные очки, и бродит по деревне и по миру без посоха и какой-либо помощи со стороны. Старшие в нашей семье очень сильны духом. Они обладают очень большим могуществом.

Его голос вдруг сделался очень грустным.

– Мы забываем про эти силы. Сейчас вся сила, которая есть у людей, это их эгоизм, деньги и политика.

Крысы продолжали грызть. Мотылек подлетел ближе к свече, обжег себе крылья и упал в воск. Дым от его сгоревших крыльев был тяжелый и не мог подняться высоко, а сам мотылек влип в воск и загорелся. Я задул оба огонька, вынул мотылька из воска и снова зажег свечу. Папа сказал:

– Вся сила у бедных людей заключена в их голоде.

– Ах, эти крысы! – сказала Мама.

Она раскинула руки и ноги по кровати. Папа закончил курить сигарету. Я взял свою подушку и покрывало. Папа задул свечу, и я слушал, как едят крысы, и муха жужжит во тьме. Папа лег в кровать. Скрипнули пружины. Крысы продолжали грызть, и Папа из темноты сказал:

– Азаро, крысы могут быть нашими друзьями. Иногда они могут сказать тебе, что происходит в мире. Они – наши шпионы. Послушай их, Азаро, и завтра скажи мне, о чем они говорили.

Я стал прислушиваться к крысам. У одной из них зубы были как из желтого камня. Крысы, кажется, ни о чем не говорили, но вскоре я услышал, как пружины кровати скрипят в этом особенном ритме многих ночей. Движения кровати заглушили звуки крыс. Я заснул и проснулся, и услышал, что Мама дышит как-то по-особенному, кровать трясется и горбатые фигуры бродят по темноте. Я снова заснул.

Я проснулся внезапно, кровать все скрипела, но вскоре я перестал слушать музыкальный скрип кровати, потому что мой слух поглотили крысы и их настойчивость. Перед тем как заснуть, я вообще перестал слушать кровать, потому что вдруг понял, что если я как следует попытаюсь, то смогу понять язык крыс. Они говорили, прокладывая себе путь в мамином мешке с гарри, что мир злее, чем огонь, и тверже, чем сталь. Я не понял, что они имели в виду, и постарался позвать их, чтобы они объяснили. Но они не понимали меня, потому что, в отличие от нас, они умеют говорить только на одном языке.

Мир полон загадок, ответить на которые может только мертвец. Когда я чаще стал ходить в бар Мадам Кото, я понял, почему духи проявляли к ней такой интерес. Я приходил к ней днем после школы. Она часто бывала во дворе. Иногда она копала землю, зарывала свои амулеты, или отрывала их. Однажды я спрятался и, наблюдая за ней, увидел, как она что-то зарыла, обложив белыми камнями. Я не понял, зачем они нужны, имеют ли они вообще какую-то значимость.

В другие часы, когда я приходил из школы, она была в буше во дворе и, едва заметив меня, могла крикнуть:

– Садись! Садись и привлекай клиентов! Зови их сюда!

Мне приходилось садиться и приваживать мух. Обилие пальмового вина так расплодило мух, что, когда я дышал, я был почти уверен, что их вдыхаю. Мне приходилось сидеть в пустом баре, рядом с глиняным котлом, и смотреть за прохожими через ленточную занавеску. В первый раз, когда я сидел там один, никто не зашел в бар выпить, и мне казалось, что я приношу одни несчастья.

Днем бар, как правило, пустовал. Один или два человека, у которых не было работы, приходили спросить цену на стаканчик пальмового вина. Как только человек решался войти в бар, Мадам Кото начинала относиться к нему с уважением. Кого она ненавидела, так это неуверенных, тех, кто стоял снаружи и не решался зайти. Она предпочитала, чтобы такие лучше шли своей дорогой, чем заходили в бар. Она была очень избирательна в своем уважении.

• Предыдущая
• 18/119
• Следующая