Опаловый соблазн - Бернард Рене - Страница 41

• Предыдущая
• 41/68
• Следующая

– Ваша светлость. – Его помощник, угрюмый джентльмен со шрамами и с черными равнодушными, как у акулы, глазами, шагнув вперед, подал папку и отошел, ни разу не взглянув ни на Дариуса, ни на мистера Пьюза.

Глядя, как он, словно черный ворон, удаляется на свой насест за дверьми библиотеки, Дариус с трудом сдерживал дрожь. Чем скорее закончится этот разговор, тем спокойнее ему будет.

Положив на стол кожаную папку, Нидертон развязал ее и достал бумаги.

– Посмотрите, мистер Торн, и скажите, что вы думаете о моих красавицах.

Дариус обратился к страницам и мгновенно понял, что считал «занимательным» лорд Нидертон. Сопроводительные рисунки оказались эротическими и непристойными, без какой-либо художественной ценности, и Дариус старался подыскать наиболее дипломатичный ответ. Знакомый с содержанием «Камасутры» и «Сада благоуханного» и в своих путешествиях повидавший бесчисленное количество причудливых рисунков, Дариус неприязненно смотрел на дотошно прорисованные картинки. Точнее, тошнотворные изображения непотребных и неестественных сцен всяческих сексуальных извращений, в том числе, по-видимому, с участием детей.

По другую сторону стола мужчины вели разговор так, словно Дариуса больше не существовало. И он, став невольным свидетелем разговора, который можно подслушать в страшном сне, почувствовал, что мир вокруг него резко остановился.

– Вы смеетесь, Ричард, но я имел в виду именно то, что сказал. Я хотел бы познакомиться с вашей молодой очаровательной женой.

– Это невозможно, старина. Должен сказать вам по секрету, что моя очаровательная жена, по-видимому, устроила себе каникулы без меня. Ее нет уже больше двух недель.

– О-о? – Пьюз понизил голос до любопытного шепота, который, естественно, еще лучше разносился по комнате. – Зимние каникулы? И где же?

– К сожалению, не знаю. Она не соблаговолила сообщить мне.

– Скандал!

– Я понимаю. – Вздох Нидертона прозвучал откровенно театрально. – Женщины в наше время…

– Что вы собираетесь делать, ваша светлость?

– Кроме того, что наслаждаться тишиной? – хмыкнул Нидертон, а затем, опомнившись, положил руку на плечи Гарольда. – Простите меня. Мой черный юмор скрывает сердечную боль. Леди Нидертон даже для женщины истерична и легкомысленна, и, к сожалению, меня обманом женили на слабоумной, жалкой, болезненной девушке. Но что делать? Я не должен подавать виду, Гарольд.

– Это… измена?

– Невозможно! – отмахнулся от него Нидертон. – Но я уже слишком много перенес и уверен: мне не нужно даже просить вас о понимании, друг мой.

– Конечно, нет!

– Или вас, мистер Торн? – невозмутимо спросил Нидертон. – Уверен, вы не могли не услышать о моих личных неприятностях.

– Ваши дела касаются только вас, – покачал головой Дариус.

Значит, это он? Этот бессердечный сукин сын! Специально сеющий семена лжи о «слабоумной и болезненной» убежавшей молодой жене, только чтобы скрыть собственные следы и получить карт-бланш. Дариус задумался о том, сколько таких «неосторожных» признаний о своих печальных семейных делах сделал Нидертон после исчезновения Елены. Его замутило, когда он полностью осознал, что виновник страданий Елены – это тот самый мужчина, который сейчас с ухмылкой смотрит на него. Он сдерживался, чтобы его не стошнило прямо здесь, и молился, чтобы его страдание не отразилось у него на лице.

– А что с переводом? – Нидертон шагнул ближе к столу. – Не сомневаюсь, работа привлекла вас. Какой настоящий мужчина не заинтересуется?

– Записи… необычны.

– Правда?

Дариус поднял взгляд от стола и решительно впился им в стоявшего перед ним мужчину.

– Но это не моя область специализации.

– Забудьте о специализации! – расхохотался Нидертон. – Я плачу вам за перевод, Торн, а не за великолепное искусство, которое они представляют! Черт, мне будет над чем поразмышлять, хотя пока моя любовница не жалуется, верно?

– Лорд Нидертон! – вмешался Пьюз. – Он неправильно поймет вас и не оценит шутки!

– Несомненно, мои интересы чисто академические, – пожал плечами Нидертон с несколько поутихшим весельем.

– Как джентльмен, я должен отказаться. – Дариус сделал шаг назад и спокойно заложил руки за спину.

– Как джентльмен? Что вы за джентльмен, сэр?

Пьюз скривился: ему явно стало не по себе от такого поворота событий.

– Быть может, другой…

– Гарольд рассказал мне о ваших заслуживающих сожаления семейных связях. Ваш отец был рыбаком или что-то в этом роде, верно? Так не изображайте передо мной возвышенную душу! – Глаза лорда Нидертона сделались ледяными, а вежливость исчезла. – Вы такой же джентльмен, как мой конюх!

– Возможно. Это слово применимо к любому человеку, который держится с достоинством, благородством и…

– Нечего читать мне лекцию о значении слова, ничтожество!

– Это не лекция, – отозвался Дариус, – а скорее похвала вашему конюху.

– Следите за своими выражениями! Я могу позаботиться, чтобы вас выставили из… – начал Нидертон, но Гарольд, коснувшись его локтя, остановил его.

– Он не в штате университета, ваша светлость.

– И не будет! – Нидертон побагровел. – Если ваши консервативные и узкие взгляды не позволяют вам увидеть ценность этих древних рукописей, пусть так и будет. Но как вы смеете намекать, что я менее джентльмен, чем какой-то безродный книжный червь, которому не хватает разума вести себя прилично в присутствии вышестоящих! – Говоря это, Нидертон собирал бумаги, и Дариус заметил, что фигура мистера Джарвиса заполнила дверной проем.

– Торн! – укоризненно прошипел Гарольд. – Извинитесь перед его светлостью!

Держа руки за спиной, Дариус заговорил намеренно спокойным тоном:

– Я бы извинился, если бы для этого были основания. Но лорд Нидертон знает, что их нет. Это не обычные страницы, изображающие сексуальные позы или приводящие древние рецепты афродизиаков. Будь так, он, ни на мгновение не задумавшись, отнес бы их в отдел лингвистики или в географическое общество. А вместо этого он повсюду бегает с ними и пытается всучить их тому, кто, по вашим словам, мистер Пьюз, из-за своего скромного происхождения и отсутствия официального положения нуждается в работе и, будучи в безысходном состоянии, возьмется за что угодно ради призрачного обещания преподавательского кресла.

– Ладно! – Мистер Пьюз с досадой выдохнул, не в состоянии возразить против очевидной правды.

– Я не собирался никого оскорблять. – Дариус не сводил глаз с Нидертона. – Я просто сказал, что это не моя область деятельности и я должен отказаться. Я ничего не сказал ни о вашем происхождении, ни о социальном положении, ни о характере. Мои соображения остаются при мне. Если ваша светлость желает заявить более серьезный протест, тогда я, конечно, могу пригласить нескольких своих коллег, и мы создадим научную комиссию, чтобы изучить записи и обсудить мое решение. – Дариус прошел к столу возле окон. – Позвонить, чтобы пришел курьер?

– Не нужно. – На лице лорда Нидертона отразилась ледяная ярость. – Значит, это был неправильный ход, и Гарольд ввел меня в заблуждение относительно вашего характера, так что покончим с этим. – Он сделал знак мистеру Джарвису, подняв папку, и тот плавно, почти как в балете, подошел и взял ее у него. – Удачного дня, мистер Торн.

Он круто развернулся, и Гарольд Пьюз немедленно последовал за ним, на ходу бубня извинения и используя все искусство подхалима, чтобы попытаться спасти свое финансирование, а мистер Джарвис задержался на несколько секунд.

Дариус спокойно стоял под испытующим взглядом слуги Нидертона, не обращая внимания на всплеск адреналина, грозивший вывести его из себя. Он незаметно перенес вес тела на пятки, как научил его Майкл Радерфорд, и мысленно постарался приготовиться к любой атаке, которую мог предпринять Джарвис.

– Никто не говорит ему «нет», – тихо произнес Джарвис голосом, похожим на скрип гравия по стальной пластинке.

– Вы уверены? – Дариус улыбнулся.

– Уверен. – Мистер Джарвис нахмурился.

• Предыдущая
• 41/68
• Следующая