Оживление без сенсаций - Аксельрод Альберт Юльевич - Страница 42

А вот слова профессора П. Царфиса: «Что значит желать выздоровления? И каким образом можно подключить скрытые ресурсы организма? Это значит, что каждый больной должен, во-первых, поверить в выздоровление и, во-вторых, максимально широко использовать с этой целью положительные эмоции — могущественнейший арсенал человеческой природы. Именно они приводят в действие, запускают все человеческие механизмы, усиливающие химические процессы. Они многократно повышают терапевтический потенциал организма, столь необходимый для нормальной жизнедеятельности. И здесь слово врача бесценно...»

Привести в действие механизм положительных эмоций, конечно, дело не всегда простое, но содружество врача и пациента способно на многое. Тот же Казинс рассказывает о таком весьма любопытном приеме, как регулярный просмотр кинокомедий (смехотерапия), неизменно вызывавший положительные сдвиги в течении заболевания. Именно смех дарил ему обезболивание и два часа спокойного сна. Затем вновь включался кинопроектор, и вновь сон продлевался на несколько часов.

Благоприятное влияние на усиление химических процессов в организме оказывало и чтение юмористических книг.

«Главное, чего удалось добиться моему врачу на пути к победе над моей болезнью,— пишет Н. Казинс,— это поддержать во мне уверенность, что в этом сражении я уважаемый, равноправный партнер...»

Но почему, собственно, смех, положительные эмоции и воля помогают одержать верх над болезнью? Какие внутренние механизмы кроются за ними?

Это условно-рефлекторные связи, устанавливаемые положительными эмоциями между корой головного мозга и остальными адаптивными системами организма. Подкрепленные юмором, эти связи повышают тонус и реактивность коры головного мозга. Под их влиянием возбуждается приводной ремень вегетативной нервной системы — симпатическая система, усиливающая выделение химических регуляторов. А они, в свою очередь, воздействуют на переднюю долю гипофиза. Последняя усиливает синтез и выброс в жидкую среду организма гормонов, активизирующих функцию коры надпочечников и меняющих функцию щитовидной железы.

Усиление деятельности щитовидной железы благотворно сказывается на интенсификации всего обмена веществ, улучшается общий тонус организма. От этого зависит работоспособность человека, отношение его к жизни, к действительности. Конечно, можно «впасть» в болезнь, уйти в нее, как говорят, с головой. К сожалению, людей, чьи жизненные интересы сосредоточены лишь на анализах и результатах обследований, немало. Но я не знаю случая, чтобы человек с таким настроением, с такой подавленной психикой победил бы болезнь.

Большое значение имеют положительный эмоциональный настрой, высокий душевный накал, воля к жизни. А следовательно, и напряжение функций адаптивных систем, регуляция и усиление их работы. В конечном же счете у такого пациента наступает приспособление к условиям внешней среды.

Неудержимое стремление к выздоровлению действует на болезнь не менее эффективно, чем любые лекарства.

Норман Казинс оказался одним из 500— он выздоровел.

После показа по нашему телевидению фильма «Пирамида», рассказывающего об артисте советского цирка Валентине Дикуле, его узнала вся страна. В 1962 году, занимаясь в самодеятельном цирке, Дикуль сорвался с трапеции и получил перелом позвоночника. Медики предприняли все возможное. Однако нижняя часть туловища и ноги были парализованы.

Спустя годы Дикуль вернулся на арену — теперь уже не самодеятельного, а профессионального цирка. Как это оказалось возможным? На этот вопрос отвечает Валентин Дикуль.

«Меня спасли врачи. Они сделали операцию и сохранили мне жизнь. Но я не мог двигаться. Тогда сказал себе: буду работать, вернусь во что бы то ни стало к нормальной жизни. Начал заниматься лежа в кровати. Давал нагрузку рукам, занимался самомассажем, перечитал массу книг по медицине — все, что относилось к моей болезни, требовал, чтобы меня поскорее перенесли в инвалидную коляску. Использовал амортизаторы, гантели, штанги, металлические ядра. Эти «железные лекарства» принимал ежедневно. Через пять лет сделал первый шаг! Сделал! А затем полтора года изнурительных тренировок, особый режим, и мне разрешили репетировать на арене цирка».

Так Дикуль создал цирковой номер мирового класса— он удерживает на своих плечах платформу, на которой стоит... автомобиль «Волга».

Конечно же, говоря о «реанимации личности» постгипоксического пациента, мы не предлагаем ему применять методы Казинса или Дикуля. Речь о другом — каждый должен хотеть выздороветь. Врачи знают, что флюиды помощи, которые идут от больного и его родственников, подбадривают персонал, вселяют в него силы, а главное—-помогают самому больному одолеть болезнь, бороться с тем тягостным чувством безысходности, которое реаниматологи называют адреналиновой тоской.

Но конечно же, воля и желание пациента — лишь один из полюсов проблемы. На другом и наиболее важном — помощь врача-профессионала.

Когда человеку плохо, многие с добрым сердцем кидаются ему помогать. И все-таки настоящую помощь оказывают ему профессионалы. Как говорят, мало делать хорошее дело — надо еще делать его хорошо. В ординаторской одного из центров реанимации висит ватманский лист с четверостишием:

Да пребудут в целости

Хмуры и усталы

Делатели ценностей —

Профессионалы.

Так что же предлагают врачи-специалисты? Как избежать нарушений нервной и психической сферы у человека, который пережил гипоксию мозга?

В «Очерках по реаниматологии», которые вышли в издательстве «Медицина» в 1986 году, вписаны современные профилактический и лечебный комплексы.

Главное в них, конечно же, сокращение (насколько это удается) периода самой гипоксии.

Второе —как можно более раннее применение хорошо отработанного невропатологами Института общей реаниматологии набора лекарственных средств.

Третье и самое трудное — постоянное активное диспансерное наблюдение за теми, кого настиг гипоксический удар. Нужно (просто необходимо!), чтобы лечащие врачи по месту жительства больного не обольщались тем, что наступил светлый период, а упорно лечили пациента, вселяя в него, с одной стороны, мысль о том, что он еще не совсем здоров, а с другой — веру в полное восстановление жизненных сил и возможностей. Нам всем надо иметь в виду, что при появлении «странностей» в поведении человека следует незамедлительно припомнить, не пережил ли он месяц-два-три назад какой-нибудь эпизод, который мог вызвать в его мозгу механическое или гипоксическое повреждение нейронов коры.

Вот так множатся проблемы современной реаниматологии.

Если 10 лет назад на фронтоне реанимационных центров висел невидимый непосвященным лозунг «Пусть они выживут!», то теперь чуть ниже (но не намного) примостился второй призыв «Повысим качество жизни у оживленных пациентов».

Это значит, что реаниматология начинает вырастать из коротких штанишек и заботиться не только о жизни тела, но и о жизни духа.

«Больная С. К., 27 лет, пострадала на пожаре в марте 1978 г. Лечилась в одной из больниц Чикаго. По улучшению состояния ее выписали домой. Через 20 месяцев она поступила в клинику Эджвотер (Чикаго, США) с серьезными психоневрологическими нарушениями: она забывала только что услышанное; идя в магазин за покупками, не помнила, что хотела купить. Больная стала раздражительной. Она постоянно ощущала слабость в ногах: спускаясь вниз по лестнице, часто падала. При поступлении в больницу была очень необщительной, не хотела разговаривать с соседями по палате. На компьютерной томограмме (т. е. специальных рентгеновских послойных снимках головного мозга с обработкой данных на ЭВМ.— А. А.) был обнаружен ряд необратимых изменений. Несмотря на это, было решено попытаться ликвидировать психические и неврологические нарушения с помощью гипербарической оксигенации. Больная получила 15 сеансов ГБО — улучшение было явным, особенно возвращение непосредственной памяти. Значительно улучшилось настроение больной, она снова стала общительной и веселой. Пациентка окрепла, стала лучше ходить и даже бегать вверх и вниз по лестнице. Общая слабость исчезла. Больная полностью возвратилась к нормальной жизни. Один из ее детей сказал врачу: «Спасибо, что вы вернули нам маму».