Кремень и кость - Лундберг Евгений - Страница 16

• Предыдущая
• 16/39
• Следующая

— Раковины из края, что у теплых вод, — сказал один из светловолосых словами из поколения в поколение повторяемого рассказа. Никто из соплеменников не бывал у теплых вод, но все знали о них и о благодатных их берегах.

— Да, из края, что у теплых вод, каких у нас нет, и от солнца, тоже не нашего.

— Солнце одно!

— Там, за холмами, другое солнце…

— Расскажи еще раз, — попросил младший из светловолосых, слушая всем существом своим.

— Я не все сказал, — спокойно ответил Рысьи Меха.

— А какие наконечники на дротике, как у нас: из кремня и твердой кости? — спросил Косоглазый, пытаясь установить какую-нибудь связь между рассказом Рысьих Мехов о пришельцах и о дротиках из неломкого дерева и найденными им мамонтовыми бивнями.

Рысьи Меха не торопился. Медлительность его не возбуждала ни нетерпенья, ни недовольства. Торопить его было бы неучтиво. В медлительности рассказа была своя прелесть. Ближайшие друзья рассказчика слушали равнодушнее других. Они наизусть знали историю раковин и неломкого дерева и знали еще много такого, чего Рысьи Меха не решился бы рассказать вслух менее близким из людей своего племени.

— Наконечники у них были из кремня, такие же, как у нас, только острее.

— И длиннее? — переспросил Косоглазый. — Когда снова придут черноволосые, опять будет ссора? Как сделать, чтобы они отдали нам свое и не отбирали нашего? — с волнением в голосе продолжал он. — Они придут к бобровому озеру, а не к нам? Это, должно быть, сильные и хитрые люди.

— Ты сказал правильно, — ответил Рысьи Меха. — Надо сделать так, чтобы не было ссоры. Но было, говорят старики, еще вот что: они брали много мехов за один дротик, а за кусок необделанного Мамонтова бивня давали много дротиков и раковин.

— А за кусок обделанного? — спросил Косоглазый. Обычно беседы со стариками и опытными охотниками были интересны тем, что в них говорилось о прошедшем: что из чего вышло и что к чему привело. А теперь никто не думал о прошедшем: мысли и взгляды были обращены к будущему. Как огромный чудовищный лес, стояло будущее перед ними, и они чувствовали, что лес этот действительно стоит, живет, будет жить и что от него не уйти. Не только не уйти от него — он сам, как бывает в страшных снах, растет черным туманом и ползет на них, заключая в кольцо неизвестностей. Их сердца и сердца их предков дрожали от ночной тьмы, от опасностей, от холода, от чувства затерянности среди бесконечных пространств земли. Но впервые человеческое сердце мучительно сжалось от сознания неизбежно наползающего, не похожего на прошлое грядущего дня. Нужно было предвидеть, нужно было приготовиться. Казалось, что племя черноволосых людей прислало в дар людям медвежьей пещеры вестников — стаю невидимых дротиков, от которых не было защиты. И сокровища открытой Косоглазым пещеры приобретали особое значение.

(примечание к рис.)

Один за другим подходили к жилищу Косоглазого старейшины. Они были темны, как мшистые камни на речном дне. Решений у них не было. Старый Крючок поднял всех на ноги, но никого не убедил. Рыбная ловля во время грозы не казалась старикам преступлением.

— Носящий Тучи не покарал, зачем же нам его карать? — спрашивал самый младший из старейшин. Одна из рук его была лишена мускулов, — зверь ободрал ему руку и грудь, — но охотник был так силен и находчив, что, несмотря на рану, оставался в числе руководителей племени.

— Ты еще молод и не знаешь, что за одного нечестивца бывает в ответе все пламя, — предостерегающе ответил старейший из старейшин.

Безрукий хотел возражать. Его оттеснили в сторону другие старики. Власть их не была признана племенем бесповоротно. Когда нужно было заклясть страх, прогнать духов или снарядить в поход по обычаям предков, их слушались; когда же сильные и ловкие мужи гнали опасного зверя или отражали пришельцев, о старейшинах забывали, и даже пищу им приходилось собирать у очагов самим.

(примечание к рис.)

— Ответит племя! — сказал Коренастый Как Дуб.

— Разве может человек, почти юноша, сам, не обладая чрезвычайной силой, делать то, что делал Косоглазый? — упорно твердил старейший из старейшин.

Его поняли и поддержали. Не должен человек жить по-своему. Не должно ему все удаваться. Не должен юный раздавать одноплеменникам добычу, точно сильнейший в племени. К тому же сочувствие и интерес к Косоглазому со стороны окружающих тоже казались опасными старикам.

Старый Крючок подошел к хижине Косоглазого в числе последних. Угрюмо было его лицо, закрытое космами серых волос. Но втайне он торжествовал. Судя по количеству собравшихся, Косоглазый опять натворил каких-то дел. А он, Крючок, даже не знает, каких! Новая волна гнева помутила его рассудок. Тут и Рысьи Меха. Светловолосые, как всегда, не сводят глаз с Косоглазого. Вот еще зрелые люди, юноши, подростки. Взгляды блуждают, точно люди напились осенней браги. Косоглазый околдовал их этой пестрой цаплей и зельями, которые нес давеча за поясом.

Старый Крючок хотел объяснить старцам, что его раздражает в этом сборище, но лица их и без того насупились. То, что должно было случиться, нарастало с каждым часом.

— Отдай рыбу! Она — жертвенная! Ты поймал ее в непоказанный час, — сказал Коренастый Как Дуб. Ума у этого старика было — еще меньше, чем у Старого Крючка, но он не знал колебаний и был очень силен.

Старики спокойно, точно у них было готовое решение, притиснулись к тесной хижине. Косоглазому пришлось отступить в глубь ее. Веселые глаза его по-прежнему открыто и ясно глядели навстречу входящим. Но когда Старый Крючок стал рьяно засыпать землею огонь в очаге, когда один из стариков подобрал с пола рыболовную снасть, другой перекинул через плечо потерявшее блеск оперение цапли, третий протянул руку к копью и дротикам, — лицо Косоглазого помертвело. Ему показалось, что злой паводок уносит его куда-то далеко от родного племени и остались возле него только едкий дым полузасыпанного землею очага да страшные старческие лица. Старики врастали в землю, точно корявые деревья; они вырывали из рук Косоглазого радость новых краев, сочувствие племени, Мамонтовы бивни, завтрашнее утро, которое должно было быть лучше сегодняшнего.

И вдруг легкое свободное решение — отдать им добычу, сохранив за собой дни свои и свободу — возвратило Косоглазому спокойствие.

Он почтительно подтолкнул стариков к выходу из хижины и твердо сказал: — Берите все.

— Мы уже взяли, — сказал Коренастый. — А теперь мы возьмем тебя самого.

Светловолосые юноши были на стороне Косоглазого. Но противоречить старшим не приходилось. И они отодвинулись к задним рядам толпы, чтобы Старый Крючок, знал их дружбу с Косоглазым, не приказал именно им вязать пленника и вести его к крепкой, обложенной стволами деревьев, нежилой хижине, что стояла невдалеке от пещеры.

Охотник в рысьих мехах мог дерзнуть на большее. Он выступил вперед и, подчеркивая свою почтительность к руководителям племени, сказал:

— Косоглазый юноша не сделал зла племени. Он нашел место, где спят в земле мамонты. Косоглазый покажет путь. Он — смелый охотник, и племени на пользу его смелость. А вам, старейшины, он принес дары, и вы приняли эти дары — я вижу их у вас в руках.

— Он не для нас, а для себя принес, — вразумительно сказал Коренастый. — Он нам ничего не дал, мы взяли сами. Ты видел.

— Он думает, что все может сам! — запальчиво закричал Старый Крючок.

— Мамонтовы бивни найдены негодным человеком и не могут принести удачи племени, — ревниво сказали остальные старики. — Мы запрещаем вам итти за ними. Всякий, кто пойдет по следам этого негодного охотника, окончит жизнь так же, как и он.

• Предыдущая
• 16/39
• Следующая