Первый дневник сновидений - Гир Керстин - Страница 11

• Предыдущая
• 11/60
• Следующая

– Вот, – сказал Грейсон, заходя в столовую. – Только из стирки.

Он протянул мне серый свитер с капюшоном, и пока Эрнест вызывал такси, я забежала в гостевой туалет и сменила мокрую блузку на свитер Грейсона. Он действительно пах порошком и ещё чуточку жареными хрустящими перепелами. Которые, кстати, оказались довольно-таки вкусными.

Когда я вышла, все собрались в коридоре, ожидая меня. Лишь Флоранс видно не было. Наверное, она уже отправилась паковать свои вещи.

Грейсон устало улыбнулся мне.

– Отлично смотрится. Только размеров на шесть больше, чем нужно.

– Я люблю просторную одежду, – сказала я, скомкав свою блузку. – Спасибо. Я тебе его верну… Когда-нибудь.

Он вздохнул.

– Насколько я понимаю, мы теперь будем видеться довольно часто.

– Этого не избежать.

Ой. Надеюсь, мои слова не прозвучали как радостное ожидание. Я бросила последний взгляд на его запястье, но загадочная надпись, к сожалению, всё ещё была скрыта под рукавом.

На этот раз мама бросила Гензеля и Гретель, то есть меня и Мию, не в лесу, а в коридоре у Эрнеста. Затем она прошептала своё коронное «Это для вашего же блага!» и скрылась за дверью.

– Ты слышишь? – спросила Мия. – Здесь неподалёку кричат перепела.

– Правильно! – дверь чулана со скрипом отворилась и оттуда вышла… Лотти. Она размахивала топором. – Мне может понадобиться помощь. Кто-то должен подержать шеи этим птицам, чтобы мне было удобнее их резать.

– Если ты, няня, не будешь работать как следует, папа тебя уволит и возьмёт обратно миссис Димблби, – коридор быстрыми шагами пересекала Флоранс. На ней были коньки и чёрная балетная пачка. Перед гардеробом она сделала пируэт и одарила нас очаровательной улыбкой. – Вы ищете пряничный домик, не так ли? Ведьма будет очень рада с вами познакомиться. Грейсон, расскажи им, как туда пройти.

Грейсон стоял возле гардероба, прислонившись спиной к стене. Он на секунду оторвал взгляд от своего телефона и указал нам на дверь, за которой исчезла мама. Ручка этой двери была сделана из огромного ванильного полумесяца.

– Вам туда, мышата, – сказал он, и Мия тут же бросилась бежать.

– Да это же ловушка, ты, глупый Гензель! – хотела крикнуть я, но в горле будто что-то застряло. И прежде чем я успела что-либо сделать, Мия потянулась к ванильному полумесяцу. Тут откуда ни возьмись появилась лапа, схватила Мию за воротник и утащила неизвестно куда.

– Теперь мне нужно делить ванную только с одной маленькой перепёлкой, – смеясь, сказала Флоранс. – Ну же, Лив, будь умничкой и отправляйся следом за сестрой.

– Нет, прошу тебя, не делай этого, – прошептала Лотти за моей спиной. – Ведь сейчас только сентябрь, ещё слишком рано для рождественского угощения, – она указала топором на зелёную дверь рядом с чуланом. – Здесь ты будешь в безопасности.

– Даже не думай об этом! – прошипела Флоранс и устремилась на своих коньках ко мне меня. Я рванула к зелёной двери, распахнула её, ввалилась внутрь и закрыла её за собой на замок, на долю секунды опередив Флоранс, ринувшуюся мне наперерез. Только сейчас мне стало ясно, что я всего лишь вижу сон, причём довольно нелепый. (Растолковать который, вообще-то, не составляло труда, вот только что, интересно, значили коньки на ногах у Флоранс? Что хотело этим сказать моё подсознание?) Но моё сердце всё равно забилось чаще от переполнявшего меня волнения.

Я несмело огляделась по сторонам. Сейчас я оказалась в другом коридоре, невероятно длинном, с бесконечными дверьми справа и слева. Дверь, через которую я сюда попала, была окрашена в ярко-зелёный цвет, с тёмной старомодной металлическая обивкой, щелью для писем из того же металла и элегантной медной ручкой в форме изогнутой ящерицы. Я решила вернуться обратно, потому что в этом сне Флоранс меня больше не пугала. Мне так хотелось показать ей, как хорошо я владею кунг-фу. Во сне, естественно, гораздо лучше, чем наяву. Но только я ухватилась за ручку-ящерицу, как почувствовала, что за моей спиной что-то происходит. Рядом отворилась ещё одна дверь и кто-то вышел в коридор. Это был Грейсон. Он стоял всего в нескольких шагах от меня, но, кажется, не замечал ничего вокруг. Грейсон осторожно прикрыл дверь, бормоча про себя что-то непонятное. Затем он глубоко вздохнул, снова открыл дверь и исчез. Я отпустила ручку-ящерицу и приблизилась к двери Грейсона. Она была как две капли воды похожа на покрытую белым лаком входную дверь дома Спенсеров, включая ступеньки и массивную каменную статую, которая была наполовину орлом, наполовину львом. Когда я подошла поближе, статуя зыркнула на меня, подняла львиную лапу и сказала на удивление тоненьким голоском:

– Сюда может зайти лишь тот, кто произнесёт моё имя три раза задом наперёд.

А-а-а, загадка, значит. Я любила загадки. Правда, они могли бы быть и посложнее.

– Ты – Страшила Фредди, – сказала я.

Каменная фигура величественно кивнула клювом.

– Просто Фредди, если позволите.

– О, да это же слишком просто, – разочарованно произнесла я, моё подсознание во сне, очевидно, не слишком отличалось изобретательностью. – Иддерф, Иддерф, Иддерф.

– Правильно, – пискнул Фредди. – Можешь заходить.

– Ну что ж, – я толкнула дверь ногой. Но, переступив порог, оказалась вовсе не в доме Спенсеров, а на каком-то лугу. Была ночь, но я отчётливо различала деревья и камни, торчавшие из земли. Совсем близко от меня Грейсон включил свой фонарик, и по траве забегал круг света.

Такой поворот событий нравился мне куда больше, чем прошлая версия моего сна с Гензелем и Гретель.

– Это что, кладбище? – спросила я.

Грейсон осмотрелся вокруг, посветил фонариком мне в лицо и вскрикнул от испуга.

Я улыбнулась ему в ответ.

– Что, чёрт возьми, ты здесь забыла? – свободной рукой он потёр лоб. – Прошу тебя, уходи.

– Да, это кладбище, – сама себе ответила я. Невдалеке я различила силуэты каменных крестов, колонн и статуй. Вообще, моё зрение стало вдруг просто отличным, оно улучшалось с каждой секундой. – Мы на Хайгейтском кладбище, не так ли?

Грейсон меня игнорировал. Он опустил луч фонарика вниз, рассматривая надгробную плиту.

– Как круто. Мне доводилось видеть Хайгейт на фотографиях и так хотелось побывать здесь, – сказала я. – Только всё же не ночью.

– Мне тоже, – невольно поддержал меня Грейсон. – Снова они назначили совершенно идиотское место встречи, – сказал он, скорее не мне, а себе самому. – Будто нам и так недостаточно страшно. Кроме того, дальше собственного носа здесь ничего не видно.

– Мне видно, – я еле сдерживалась, чтобы не подпрыгнуть от возбуждения. – В темноте я вижу не хуже кошки. Правда, только во сне, но это всё равно круто. А в жизни без очков или контактных линз я слепа как крот. Что же мы ищем?

– Мы ничего не ищем, – казалось, Грейсон очень нервничал.

Он высвечивал фонариком надписи на могилах и надгробных плитах, которые попадались нам на пути. Они, наверное, стояли здесь не одну сотню лет. Многие из них потрескались и поросли плющом, некоторые могилы охраняли покрытые мхом фигуры ангелов. В темноте у самой земли мерцали клочья тумана, дополняя стильный образ, отовсюду доносился шелест – это ветер шумел в листве. Здесь наверняка водились крысы. И пауки.

– Я ищу могилу Кристины Россетти.

– Это твоя подруга?

Грейсон хмыкнул, но на сей раз всё-таки ответил. Кажется, он смирился с моим присутствием.

– Кристина Россетти была поэтессой викторианской эпохи. Неужели вы не проходили её стихотворения в школе? Где тёмная река как небо глубока… Что-то в таком духе, там дальше о звёздах, тенях, соловье.

– И вся во власти сна – её не разбуди, – от тени плакучей ивы отделилась фигура и, продолжая стихотворение, приближалась к нам. Это был парень, которого я сегодня утром опередила в поимке грейпфрута, тот самый тип из аэропорта со спутанными волосами. Как мило, что он тоже решил появиться в этом сне, – я успела уже совершенно о нём забыть.

• Предыдущая
• 11/60
• Следующая