Как разрушить летние каникулы (ЛП) - Элькелес Симона - Страница 14

• Предыдущая
• 14/37
• Следующая

Теперь это война.

Большую часть своей жизни я иду в относительно медленном ритме, но это не означает, что я не могу поднять свой зад, когда это нужно. Единственная моя проблема – когда я бегу моя грудь подпрыгивает. Но я стараюсь не думать об этом. Я сконцентрировалась на спасении моей сандалии от Ferragamo.

Когда Мутт остановился рядом с одним из домов, я притворилась, будто не собираюсь бежать за ним. Я спряталась за лимонным деревом с самыми большими лимонами, которые я когда–либо видела. Они такие большие, будто головы детей.

Когда я думала, что щенок позабыл о том, что я прячусь за деревом, я украдкой взглянула на него. Он вилял хвостом в воздухе снова и снова, наверное, миллион раз за минуту. Он смотрел прямо на меня.

И мой сандалий все еще был в его паршивом слюнявом рте.

– Тебя нужно кастрировать, – сказала я, делая один шаг из–за дерева. Возможно, хотя бы сейчас он проявит немного уважения к Ferragamo.

– Ррр.

– Что значит «арг»? – пока я говорю, я подхожу к нему. – Держи хвост торчком, чтобы я смогла тебя поймать, противная собачонка.

– Ррр.

– Ты меня не запугаешь, – продолжаю я, подходя все ближе. Он почти в пределах моей досягаемости.

– Ррр.

Я сконцентрировала все свое внимание на сандалии, пока вдруг не сделала еще один шаг и не почувствовала что–то скользкое и липкое между пальцами. Посмотрев вниз, я поняла, что только что наступила на протухший огурец. Но взглянув второй раз, я поняла, что это не огурец, а МЕРТВАЯ ЗМЕЯ. Она черная, но благодаря солнечным лучам переливается тёмно–зелёным цветом.

Никогда еще не чувствовала себя настолько отвратительно. Я побежала напрямик к дому дяди и тети. Неприличные слова вылетели из моих уст. Я пытаюсь быть сильной и не думать о змеиных кишках, которые, должно быть, застряли у меня между пальцами. Я побежала так быстро, насколько мои ноги мне позволили.

– Шл… – говорю я Эйви, между порывами тошноты. Пожалуйста, дорогой Боженька, дай мне силы выговорить слово, прежде чем меня вырвет. – Шл… – тошнота. – Шланг! – я показала ему на свои ноги, на случай если он не понял.

Усмехнувшись (за мой счет), он направился в заднюю часть дома. Когда я увидела шланг, я побежала к нему настолько быстро, насколько прилипшая змея к моим ногам мне позволила.

Эйви повернул ручку крана, и я быстро взглянула на мои босые ноги. Маленькие кусочки черной, тягучей кишки застряли у меня между пальцами. Ногти высохли, но к лаку еще прицепилась трава и сено.

Я сдерживаю позывы тошноты, все еще не в силах с собой преобладать. Думаю, если я перестану смотреть на свои ноги, я смогу пройти через это. Когда вода начала струиться из шланга, я взяла его и направила на свои ноги. Мой взгляд упал на Эйви.

– Спасибо, что помог мне с сандалиями, – саркастично сказала я.

– Спасибо, что помогла с овцами.

– С овцой, а не овцами. И не важно, одна овца или тысячи, она все равно остается овцой¹⁸.

Подойдя ко мне, он взял шланг из моих рук. Раскрыв глаза от удивления, я наблюдаю за тем, как он опустился на одно колено и взял мою босую ногу. Можешь ли ты в это поверить, он начинает мыть мою ногу.

Еще чуть–чуть и я потеряю равновесие. И не потому, что я хочу, чтобы Эйви меня поймал или что–то еще. Мне не нравится играть в проблемную девицу каждый раз, когда он рядом.

У меня кружится голова, потому что на улице очень жарко, и я ушиблась задницей, когда побежала за щенком, своровавшим мои Ferrgamo. В довершении всего, парень, которого я намерена возненавидеть, держит мою ногу в своей руке.

– Ты должна постараться превозмочь приступы тошноты. На что бы ты ни наступила…

– Это была змея!

Он пожал плечами, будто это не так уж и важно.

– Ты когда–нибудь наступал на змей?

– Обычно, я смотрю куда иду.

Я рывком выдернула ногу из его рук.

– Отлично. Там, где я живу, нет змей. Живых или мертвых.

Он поднялся, что не совсем здорово. Я чувствовала себя намного лучше, когда он стоял на одном колене. Возможно, он шесть футов в высоту и когда он смотрит на меня, я чувствую себя крошечной. Вместо ответа, он осторожно вытянул из моей головы цветок.

– Мило, – сказал Эйви, крутя стебель цветка между пальцами.

Ой, я и забыла, что Матан украсил мои волосы желтыми, белыми и фиолетовыми полевыми цветами. Должно быть, я выгляжу как клоун.

– Твой отец хотел, чтобы я передал тебе, что все собрались в моем доме поесть или как ты это называешь «ланч». Если хочешь к нам присоединяться, следуй за мной.

Он пошел, и я поплелась рядом с ним, но потом остановилась.

– Почему он сам мне это не сказал?

Эйви стрельнул в меня испепеляющим взглядом.

– А еще он хочет, чтобы я извинился за то, что видел тебя голой в ту первую ночь.

– И?

– Израильтяне не извиняются, если им не жаль.

А вот сейчас я действительно взбесилась.

– Ты не собираешься попросить у меня прощения?

Он смотрит мне прямо в глаза.

– То, что я видел, было очень красивым и естественным, так почему я должен извиняться?

Парни глупы или невежественны. Выбирай

– Рон, мне нужно позвонить домой, а мой сотовый не работает, – я в Израиле провела почти шесть недель и мне нужно еще раз позвонить домой. Прежде всего, потому что Митч вернулся из похода, и мне нужно с ним поговорить, а во–вторых мне хочется услышать маму и Джессику.

Рон сидел на диване и смотрел по телевизору новости на иврите. Рядом с ним сидел дядя Хаим вместе с кучерявым Матаном.

Большую часть времени моего прибытия здесь Матан был полураздет. Кто я такая, чтобы упрекать их в том, что их маленького полуголого сына видел весь Мошав? Может они считают, что мы живем в нудистском поселении.

– Думаю, твоя мама уехала из города, – сказал Рон, все еще увлеченно смотря в телевизор.

– Хорошо, мне нужно позвонить другу.

– Какой у него номер? – говорит он, направляясь на кухню за телефоном.

Очевидно, здесь, как обычно, нет никакой личной жизни.

Когда я продиктовала номер Митча, он протянул мне трубку. Я пододвинула стул к холодильнику и уселась на него.

– Привет, – ответил грубый голос.

– Митч?

– Да?

– Это Эми.

– Кто?

– Знаешь, девушка твоя, – я начала немного беситься.

– Эй, малышка. Я сожалею, что не позвонил. Вчера вечером я поздно вернулся. Ты знаешь, который сейчас час? – его голос по–прежнему прерывался.

– Митч, я в Израиле. И нет, я не знаю, сколько сейчас времени в Чикаго, потому что нахожусь в противоположной части мира.

– Подожди, ты меня запутала. Израиль?

– Ты спишь или слушаешь меня? Я могла сделать только один звонок, и я решила позвонить тебе. Здесь, как в тюрьме.

Я слышу, как он зевает и пытается сесть на кровать. Надеюсь, сейчас он будет внимательней меня слушать.

– Митч?

– Подожди, мне нужно пописать.

Мне хочется удариться головой об стену.

– Ты не можешь потерпеть?

– Нет.

Я пытаюсь сдержать свой гнев перед остальными членами семьи.

– Ладно, ты можешь поторопиться? Знаешь, это большое расстояние.

– Я постараюсь, малышка.

На заднем фоне я слышу, как Митч сходил в туалет, смыл воду, глубоко и удовлетворенно вздохнул. Не знаю, должна ли я польститься на то, что ему удобно писать, разговаривая со мной, или же я должна испытывать отвращение.

– Ты закончил? – спросила я, услышав треск цепочки.

– Да. Я возвращаюсь в спальню.

– Ты не помыл руки.

Если я услышала, как он пописал и спустил воду, то бесспорно, я бы услышала, как он моет руки.

– Ты только что просила меня поторопиться. Если я буду мыть руки, мне придется положить трубку. Хочешь подождать?

– Думаю, нет. Просто не забудь помыть руки после того, как поговоришь со мной. А затем, продезинфицируй телефон антисептиком.

– Я предоставлю это тебе, Эми. Потом расскажешь, как все прошло.

• Предыдущая
• 14/37
• Следующая