Седьмая принцесса (сборник) - Фарджон Элеонор (Элинор) - Страница 91

• Предыдущая
• 91/98
• Следующая

— Каков же Он с виду?

Человек, не раздумывая, ответил:

— Это ясно как день. У Него две ноги, две руки, два глаза, нос и рот.

— Ты почти прав, — промолвил Лев. — Но ног у Него всё-таки четыре, рук нет вовсе, зато есть пышная грива.

— Ну, конечно же, нет у Него рук, — согласился со Львом легкокрылый Вьюрок. — Но с ногами ты обсчитался. Их всего две. А отчего вы позабыли про крылья?

— Нет, дружжжок! — зажужжала Пчела. — С ногами и у тебя промашка вышла. Их шесть! И все вы почему-то позабыли про жало и желудочек для сбора нектара.

— Нет у Него никакого желудочка! — возразил Шершень.

— Непременно есть! Иначе откуда это благоухание, этот дивный, дивный аромат? — воскликнула Роза. — О, этот запах…

— Запах есть, это точно, — подтвердил вонючий Скунс. — Но нектар тут совершенно ни при чём.

— Он лучезарен! — сказало Солнце.

— Он переменчив и текуч! — сказало Море.

— В Его недрах зарождается всё живое! — сказала Земля.

— Все вы не правы, — затараторила Мартышка. — Только Человек прав. Я с ним совершенно согласна. Описание Бога удивительно точное, надо только добавить хвост.

Мартышкино панибратство Человеку не очень-то понравилось. Он сказал:

— Что ж… Все мы представляем Бога по-разному. Так сотворим же по одному на пробу и посмотрим, что получится.

Так они и сделали. А когда сошлись вновь, обнаружили, что каждый сотворил себе Бога по образу и подобию своему. Человек придал Ему человеческое обличье, Лев сделал Его зверем, Вьюрок — птицей и так далее — вплоть до таракана, который, конечно же, и Бога изобразил усатым тараканом.

Тут как раз пролетал обратно Ветерок. Взглянул он на новых богов и прошелестел:

— А у Треугольников Бог, должно быть, окажется с тремя углами.

Жил некогда в графстве Сассекс чудесный рыцарь — другого такого не было, может статься, в целом свете. Он был из рода рыцарей, как иные бывают из рода пахарей или из рода дурней. И если о том говорят: «Он пахарь от роду», а об этом: «Он от роду дурень», то о моём герое сказали бы только: «Он прирождённый рыцарь».

Звали его сэр Джон-в-Мечтах, ибо был он великий рыцарь и всю жизнь мечтал о величайшем приключении, равном которому не было бы во всём рыцарском мире. Несколько раз на день начищал он свой щит, говоря, что не станет и думать о приключении, пока щит его не заблестит как должно. Он знал, что когда придёт время для приключения, оно потребует от него не только крепкой руки и верного глаза — а всей его жизни, что была светочем чести, и силы духа, что был огнём, пылавшим в этом светоче.

Однажды майским утром отправился сэр Джон взглянуть на белый свет, а чтобы лучше его разглядеть, пошёл он по самому верху каменной стены. Шёл он по стене и шёл и глядел в небо на солнце, пока в глазах у него не поплыл туман. И услышал он сквозь этот туман тонкий свист — так свистят дрозды по весне. Вдруг свист оборвался, и чей-то голос сказал:

— Осторожно, сэр, как бы вам не упасть…

Тут сэр Джон споткнулся, опрокинул ведро с извёсткой, что стояло на стене, и упал бы, если б чья-то рука не схватила его за лодыжку. Сделав над собой огромное усилие, он выпрямился и увидел, что за ногу его держит паренёк, сидящий на стене. Волосы у паренька были рыжие, а глаза — голубые.

Ведро упало на землю и вспугнуло чёрного поросёнка — что мирно купался в луже, — с тугим и круглым животиком и хвостиком-штопором и хорошенькую курочку сассексской породы, которая что-то клевала в пыли.

Сэр Джон выпрямился и, улыбнувшись, сказал:

— Я тебе помешал.

— Нисколько, сэр, — отвечал паренёк. — Я могу и при вас работать.

— Что это ты делаешь? — спросил сэр Джон.

— С вашего позволения, держу вас за ногу, сэр.

— А до того что ты делал?

— Чинил стену, сэр, и сейчас опять этим займусь.

— Как тебя зовут? — спросил сэр Джон.

— Дик Доветт, — отвечал паренёк.

— А чем ты вообще занимаешься?

— Чищу курятники и свинарники, сэр.

— Хорошая работа, — сказал сэр Джон.

— Надо же кому-то её делать, — отвечал Дик и снова засвистал. Да так, словно хотел всех дроздов пересвистать.

— Ты счастлив, — сказал сэр Джон.

— Как солнышко в небе, — отвечал паренёк.

— И спокойно спишь по ночам?

— Как младенец, сэр.

— И дурных снов не видишь?

— Никогда, сэр.

— Да, — произнёс сэр Джон задумчиво. — Может, мне поменяться с тобою местами?

— Со мной? — сказал Дик. — Зачем это, сэр?

— Не знаю, — сказал рыцарь. Повернулся и пошёл своей дорогой.

Вскоре он дошёл до конца стены и задумался, спрыгнуть ему с неё или нет; на лугу меж тем раздался звон колокола, сзывающего народ. Со всех сторон на звон сбежались люди, и когда собралась большая толпа, вперёд вышел городской глашатай. Правой рукой он звонил в колокол, а левой вёл заплаканную девочку лет шестнадцати в простеньком синем платьице. Она была чудо как хороша собой, высокая для своих лет, с густой каштановой косой и карими глазами, которые она то и дело утирала передником.

Глашатай подтолкнул девочку вперёд, чтобы всем было её хорошо видно, трижды ударил в колокол и закричал:

— Слушайте! Слушайте! Слушайте! Это Одри из Частокольников! Она потеряла свой мяч. Тому, кто найдёт его, она отдаст всё, что у неё есть.

— А что у неё есть? — закричали все в один голос.

— Она сама да платье, что на ней надето, — сказал глашатай.

Тут все женщины вздёрнули подбородки и разом сказали:

— Надо нам бежать домой, у нас там дела!

Повернулись и заторопились по домам.

Но мужчины остались на местах и глядели на Одри из Частокольников и думали, что она неплохая награда за мяч.

— А какой у неё мяч? — спросили они..

Глашатай ударил в колокол и спросил у Одри:

— Какой у тебя мяч?

Одри отёрла глаза передником и сказала:

— Мяч у меня с одной стороны синий, с другой зелёный, а на нем картинки — звёзды и цветы, ангелы и детишки, прекрасные, как в жизни. Мне его подарила крёстная, когда я ещё в колыбели лежала. С ним я и росла, других игрушек у меня не было.

Мужчины спросили:

— А где она его потеряла?

Глашатай ударил в колокол и спросил у Одри:

— Где ты его потеряла?

И Одри ответила:

— Я играла в мяч в Частокольниках и кидала его всё выше и выше, ветер подхватил его и понёс, так что я не видала, где он упал. Может, он пролетел миль сто, а потом прокатился еще сто.

Мужчины спросили:

— Когда она потеряла свой мяч?

Глашатай ударил в колокол и спросил:

— Когда ты потеряла свой мяч?

И Одри ответила:

— Десять лет назад, когда мне было шесть лет.

— Господи помилуй, — вскричал сэр Джон, стоявший на стене. — И с тех пор ты по нём плачешь?

— Ах, нет, сэр, — ответила Одри, присев. — Я о нём забыла и думать, а вспомнила лишь неделю назад, потому что семь ночей кряду мне снилось, что он упал в реку Муррей.

— Что это за река? — спросил сэр Джон.

— Не знаю, сэр. Но во сне мне приснилось, что это самая большая река в графстве Сассекс, и опасностей там хоть отбавляй, да к тому же там прячется фея.

Сэр Джон оглядел толпу на лугу, но никто из мужчин не сказал ни слова. И тогда сэр Джон закричал, да так громко, что его услышали все.

— Это приключение я беру на себя. Ступайте домой, добрые люди.

Когда на лугу никого не осталось, Одри из Частокольников взглянула с любовью на сэра Джона и сказала:

— Сэр, если позволите, я последую за вами к реке Муррей и буду делить все опасности.

Она сказала это так мило и без боязни, что сэр Джон наклонился, подал ей руку и произнёс:

— Идём, смелая девочка.

Она легко вспрыгнула на стену и встала рядом с ним. Сэр Джон повёл головой, словно норовистый конь, и пошёл назад по стене, не глядя ни вправо, ни влево, а на одно только ясное небушко.

• Предыдущая
• 91/98
• Следующая