Старик - Иванин Александр - Страница 19

• Предыдущая
• 19/113
• Следующая

Тем временем адвокат распахнул тяжелые толстые шторы на окнах. Появился хоть какой-то свет. Фонари на улице не работали, зато ярко светила луна. Зачем они сожгли все свечи? И смешно сказать – сожгли ради удовольствия. Приятный ужин, понимаешь.

Люди собрались вокруг стола. Страх каждого ощущался физически. Не обязательно было даже видеть друг друга. На что им можно надеяться? Бежать? Но куда и на чем!

На фоне тусклого лунного света появился силуэт адвоката. Он крадущимися шажками подошел к окну.

С другой стороны окна туда же ударилось мертвое тело, полетели стекла, и в помещении показалась рука голодного мертвеца. Адвокат едва успел упасть на пол. Отскочить от резкого движения мертвяка было нереально. Все впали в оцепенение, ожидая, что будет дальше. Холодный весенний воздух, наполненный смрадом гниющих трупов и какой-то химией, ворвался в салон магии мадам Ядвиги.

В узкое окно, затянутое гнутой решеткой, лезли покойники. Они скрежетали зубами и скулили. Стук голов о металлические прутья пугал до колик в животе. А что будет, если решетка не выдержит? Даже думать об этом было страшно. Адвокат полз на спине от окна, отталкиваясь пятками и локтями. Казарян вышел вперед и поднял адвоката за шиворот с пола. Проходя мимо старика с адвокатом, армянин шепнул Ефимычу на ухо:

– Пойдемте прятаться за стол, дедушка.

Голос у него был на удивление спокойным. Старик на ощупь пробрался вслед за толстяком. Они впятером устроились за столом, сидя на матрасе. Окна не было видно, только жуткие звуки рвущихся к ним умертвий говорили о том, что успокаиваться еще рано.

Старик оказался рядом с влюбленными, Кирилл и Валя сидели крепко обнявшись. Периодически слышались тихие поцелуи. Как раз под стариком было мокрое пятно на матрасе.

«Энурез, что ли, у них?» – подумал старик, но вслух ничего не сказал.

Он сам не понимал – неудачник он по жизни или нет. Жизнь у него складывалась не хуже, чем у других, да и жил вполне неплохо, страшных ударов судьбы не испытывал, но постоянные мелкие неприятности преследовали его, слетаясь на несчастную голову Кызи как мухи на мед. Непонятное прозвище «Кызя» привязалось к нему еще в школе и упорно шагало с ним рука об руку по всей жизни. Он не обижался, да и само слово было необидным, скорее непонятным. Он даже не помнил, с чего это началось.

Судьба его была предрешена еще с пеленок. Кызю угораздило быть единственным продолжателем рода потомственных разведчиков и чекистов. Его прапрадед был тайным информатором охранки. Прадеда по комсомольской путевке отправили в молодое революционное ЧК еще в двадцатом году прошлого века. Дед получил звание Героя Советского Союза в годы войны. Отец Кызи был недосягаемой величиной, легендарным сотрудником службы внешней разведки.

Родился и рос Кызя в одной из стран Ближнего Востока и вернулся оттуда только в одиннадцатилетнем возрасте. Первоначальная эйфория от возвращения на Родину предков, про которую столько всего рассказывали, обернулась сначала удивлением, а потом полным разочарованием. Он не мог здесь жить. Здесь все было другим. Все не так, как он привык. На Родине было просто ужасно. В школе он учился вполне успешно, умом Господь его не обделил, но и выдающихся успехов в учебе не наблюдалось. Школу он ненавидел. И дело было совсем не в учебе или учителях, да и на роль травимого всеми аутсайдера он не подходил совершенно – Кызя вполне успешно мог за себя постоять. Но в школе он был чужим. Его сверстники жили по-другому. Он не понимал одноклассников, а одноклассники не понимали его. Языкового барьера между ними не имелось. От легкого восточного акцента он избавился относительно быстро. Конечно, привык со временем и влился в общую массу, но ему хотелось вернуться обратно в раннее детство, в ту жаркую и пыльную страну. На Родине у него появился один-единственный друг – мальчик из соседнего подъезда на два года младше Кызи.

После окончания школы он с помощью влиятельных друзей отца поступил в МГИМО. В недалеком будущем уже маячила дипломатическая карьера с разведывательным уклоном, и все шло нормально. Он даже нашел свое счастье. Счастье оказалось симпатичной абитуриенткой, заблудившейся в недрах альма-матер. Тем жарким изматывающим летом он был вынужден сдавать хвосты: несмотря на то что еще в детстве освоил фарси и еще пару восточных языков, да и на английском общался свободно, все, что касалось грамматики и тонкого искусства письменной речи, ему давалось с большим трудом.

Бродя в унынии по полупустым коридорам, Кызя наткнулся на юное эфирное создание с наивными лучистыми глазами, полными слез. Он благородно осведомился о причине горести и печали столь нежной особы. Ответ его ничуть не разочаровал – девушка заблудилась. Он довел юную бедняжку до нужного кабинета, а уже через два часа они обедали вместе в маленьком уютном кафе, тихо притаившемся в лабиринтах улочек старой Москвы. Вернул он абитуриентку домой ровно в назначенные девять часов вечера. После придирчивого изучения его скромной персоны семейство юного создания одобрило их знакомство.

И он уже было решил, что судьба раскатала перед ним гладкую дорожку с девизом в виде старой доброй сказочной присказки: «Жили они долго и счастливо». Но судьба-злодейка напомнила ему о Кызином родовом проклятии потомственного гэбиста. Папа его ненаглядной зазнобы был в разработке у комитетчиков. Буквально на третий день знакомства с юной прелестницей в квартире у Кызи появился серенький человечек, который в присутствии гордого отца и ничуть не смущаясь поставил перед ним вполне конкретные задачи. Кызя был так ошарашен происходившим, что просто кивал, не в силах совладать с пересохшим языком.

В душе он еще был чист и невинен как ребенок, несмотря на мелкие интрижки и студенческие гульбища с одногруппниками. Все его потуги вывернуться из внезапно возникшей ситуации разбились о ледяную глыбу отцовского взгляда. И он сломался. Цинично врать и лицемерить Кызя научился практически сразу, проявив недюжинные актерские способности. Каждая встреча с любимой и членами ее семьи оканчивалась написанием подробного рапорта. Да и любил он ее или нет, Кызя уже не понимал. Он разговаривал с отцом и матерью юного создания на заранее определенные темы, задавал нужные вопросы, фотографировал какие-то бумаги, копался в личных вещах. Его обучали ведению оперативной работы сразу на практике. Ровно через полгода после их первой встречи отца чудного создания уже закрыли в «Матросскую тишину» всерьез и надолго. Следом за ним там оказалась ее мать, а само чудное создание исчезло: девушка просто пропала. Он честно пытался ее найти, ведь дети не отвечают за родителей, но был опять ледяной взгляд отца, который объяснил ситуацию лучше всяких слов. Зато все посвященные поздравили его с успешным внедрением и разработкой. Гордый отец так был растроган, что свел его с элитными виртуозными профессионалками древнейшей профессии в качестве моральной компенсации за утрату подружки.

Буквально через два месяца после этих событий Кызя попал в серьезный переплет. Судьба вляпала Кызю всей мордой в поножовщину с участием детишек важных шишек. Собственно говоря, он отсиделся в углу и никого не резал, но самой причастности к инциденту хватило сверх всякой меры. Потом он строчил подробные объяснения, описывая роль каждого в случившейся потасовке. Из МГИМО пришлось уйти с третьего курса. И он еще легко отделался. Помог отец и его влиятельные друзья. Зато предсказуемо перед ним открыла двери «бурса». Так любовно именовалось специфическое учебное заведение, где готовили кадровых гэбэшников. Было это удачей или нет, сказать сложно, скорее всего, это было написано большими буквами в его судьбе.

Через год умер отец от застаревшей тяжелой болячки, мучившей его на протяжении половины жизни и выкинувшей его из карьерной гонки кадрового разведчика полным сил и в еще вполне дееспособном возрасте. По окончании бурсы Кызю отправили на оперативную работу. Она стала его приговором на всю оставшуюся жизнь. Ситуация поражала стабильностью. Еще во время своего трудоустройства он умудрился поссориться с кадровиком, и его отправили в не самое лучшее место, но благо здесь, в Москве. Затем он с громким скандалом провалил свою первую самостоятельную разработку. Помоечные дела со всеми вытекающими последствиями стали его судьбой и проклятием. Личная жизнь тоже не клеилась, хотя в материальном плане его существование было вполне стабильным и зажиточным.

• Предыдущая
• 19/113
• Следующая